Ставропольский писатель Владимир Кожевников. Столбовой дорогой классики

«Все мы вышли из гоголевской шинели»… Писатели советской эпохи, руководствуясь принципом социалистического реализма, как будто поменяли гоголевскую шинель на красноармейскую. Былое сострадание к «маленькому человеку», задавленному нуждой и серой, уродливой средой, в литературе соцреализма вытеснялось гордостью за человека – хозяина жизни, преобразователя природы, уверенного в себе вершителя новых судеб человечества. Ибо, по Горькому, жалость унижает человека, а «сказка о том, как люди работали на земле, – самая интересная сказка мира».

Приобщенным к этой сказке в своем творчестве оказался и ставропольский писатель Владимир Кожевников. Только сказка у него почему-то никак не увенчивается традиционно счастливым концом. Не потому ли, что автор – человек с исключительно чутким и жалостливым сердцем? Роман «Отцы и матери» посвящен истории южноуральского, оренбургского, или исетского, как еще называет его автор, казачества. Повествование начинается со сцен сенокоса в жаркий августовский день. И столько здесь истинно поэтичного, духоподъемного, что сразу становится понятным, у кого брал уроки мастерства наш прозаик. Конечно же, у русских классиков. Сумел автор выразить в слове глубоко прочувствованное, сострадательное отношение к человеку труда.

Казалось бы, казаки – вольные люди, наделены землей. Живи на ней да радуйся, исполняя Божью волю. А она в том, чтобы «...трудиться в поту лица своего, как писалось в Библии, добывать хлеб насущный, кормить и растить детей. В конце концов, умирать и давать дорогу другим поколениям…». Да только вот за милость цареву платить служивым надлежит своей кровью, а если понадобится, и жизнью. В любой момент казак должен быть готов седлать коня, чтобы защитить в бою интересы Отечества, оберечь его внутренний покой. И одному богу известно, сколько казачьих косточек развеяно скорбным посевом и по родной земле, и в чужедальних заморских странах…

История оренбургской ветви казачьей вольницы интересовала еще Пушкина, который оставил нам свое художественное исследование пугачевского восстания в «Капитанской дочке» и документальное в «Истории Пугачева». Не исключено, что соприкоснулись с пугачевщиной и предки нашего прозаика. О Михаиле Кожевникове, который под пытками сознался, что прятал на своем хуторе Емельяна Пугачева, как раз писал Пушкин. Возможно, это не просто однофамилец нашего современника, а кто-то из его рода? Как бы то ни было, Владимир Кожевников – потомственный казак по линии отца и матери, и интерес к ярким драматическим страницам русской истории идет у него от родовых корней, следовательно, кровный.

В романе человеческие судьбы включены в круговорот эпохальных исторических событий: Первая мировая война, Гражданская война, становление советской власти, раскулачивание, всеобщая коллективизация… Герой Кожевникова Алексей Ильин однажды становится жертвой жуликов, которые в поезде вовлекли казака в карточную игру да и выдурили у него, как у неразумного дитяти, все денежки, а их он вез земельному товариществу, чтобы рассчитаться за лобогрейку. Жизни казак не лишился, но только шибко плакал с горя: враз рухнули все его материальные расчеты, даже дочку Манюшку не за что теперь будет доктору показать, чтобы полечить ее ножку, которую она стала неловко подтаскивать после того злосчастного купания в колодце.

Есть в книге такие страницы, которые невозможно читать без сердечного замирания. Например, как казаки очищали жизненное пространство, зараженное смертоносным тифом, заваленное трупами умерших и убитых на полях сражений: их попросту сваливали в одну кучу, перемежая с дровами. «И получались многометровые поленницы из бревен и человеческих трупов…». Все это обливали керосином и поджигали…

В суровой морозной Сибири, куда их погнали сражаться на стороне Колчака, умерли в палате для зараженных тифом Алексей Ильин и его сын Василий, напрасно их будет потом разыскивать верный друг и станичный сосед, что ближе иного родича, Петр Сорока. Но это еще не вся беда. Раскулачили Арину, потерявшую одновременно мужа и сына. Отобрали все, что было нажито непосильным трудом.

Роман «Отцы и матери» говорит о его авторе как о состоявшемся мастере. Кожевников всегда знал цену самородному слову и хранил в своей памяти самоцветные россыпи уральского говора, речений, частушек, шуток-прибауток, народных песен, слышанных еще в детстве, поскольку довелось ему родиться и жить до возмужалой поры на железнодорожной станции Бишкиль, что под Челябой (так местные называли Челябинск). Язык, который выработал наш писатель за многие годы старательства на приисках народной жизни, где добывал и средства к существованию, и сюжеты свои, и золотоносную руду слов, тяготеет к классической простоте и ясности.

Обретут ли свое счастье на этой земле хотя бы потомки героев романа? Это вы узнаете, если обратите свое внимание к последующим книгам трилогии «Казачьи козыри» – «Сыновья и дочери», «Внуки и правнуки». А прозаик, недавно отметивший семидесятипятилетний юбилей, уже осилил в поступательном движении немало новых верст: только что вышла в свет очередная книга Владимира Кожевникова – сборник повестей «Жила-была Мурка». Я ознакомилась с ее содержанием и убедилась еще раз, что писатель набрал в своем творчестве уверенный темп и ритм, словно бы на вершине пути обрел второе дыхание.