Детский омбудсмен Ставропольского края Светлана Адаменко: Чтобы не страдали дети

За праздником, однако, наступают будни, когда тема защиты детей, детства требует иного осмысления. Сегодня наша газета публикует интервью с уполномоченным по правам ребенка в СК Светланой Адаменко. Детским омбудсменом на Ставрополье она является с 2010 года. В 2015-м должность уполномоченного по правам ребенка специальным законом Ставропольского края была отнесена к государственной, что подчеркивает значимость этой деятельности.

– Светлана Викторовна, какие основные тенденции просматриваются в положении детей в Ставропольском крае?

– Основной тенденцией я назвала бы позитивную динамику по многим направлениям. Судите сами. В 2014 году на Ставрополье родилось 36508 детей, что на 1104 ребенка больше, чем в году предыдущем. Естественный прирост населения наблюдается уже в течение ряда лет. Число многодетных семей выросло за три года более чем на 2 тысячи.

При этом снизилась численность детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей: с 10018 в 2012 г. до 8786 в 2014-м. А вот ребятишек, проживающих в замещающих или приемных семьях, стало больше. Семьи обрели уже около 85 процентов сирот. Число же вновь выявленных детей, оставшихся без попечения родителей, уменьшилось за последний год на 39 процентов.

Сократилось число детских и подростковых суицидов, снизился уровень подростковой преступности.

Распоряжением краевого правительства утверждена Стра-тегия действий в интересах детей на территории Ставропольского края на 2012 – 2017 годы. Думой СК принято около 60 законов и нормативных актов, определяющих меры социальной поддержки семей с детьми. Причем если говорить о законодательной базе в этой сфере, то на Ставрополье она в ряде случаев опережает федеральную.

В 2014 году на поддержку семей с детьми из краевого и федерального бюджетов было выделено 3868 млн рублей, что на 866,54 тыс. рублей больше, чем в 2013 году. И это не только детские пособия, есть более существенные меры в интересах детей и семей с детьми, особенно проживающих в сельской местности.

Все это позволяет говорить о положении детей в нашем крае как о достаточно благополучном.

Тем не менее проблемы есть. И, как уполномоченный по правам ребенка, я сталкиваюсь с ними, наверное, чаще других. Только в прошлом году с просьбами о помощи, жалобами на нарушения прав детей ко мне обратились примерно полторы тысячи граждан. География обращений – весь край. Отмечу, что разрешить удалось до 37 процентов поднятых гражданами вопросов, это неплохой показатель. Я благодарна всем коллегам из органов исполнительной власти, депутатам краевой Думы, органов местного самоуправления, учреждениям за помощь, понимание и поддержку.

– Кто к вам обращается и с чем?

– Чаще всего родители несовершеннолетних либо их законные представители. В последнее время обращаются и сами дети, в основном пишут на электронную почту в наш офис. Это отличительная черта института уполномоченного по правам ребенка: дети могут попросить о помощи и защите напрямую. Не скажу, что писем от детей много, в прошлом году их было около ста. Но пять лет назад – всего девять, так что рост самостоятельности и правовой осведомленности ребят налицо.

Теперь о тематике обращений. Граждан более всего волнуют материальные условия, в которых они растят детей. В крае около 350 тысяч семей, все они разные. Полные, неполные, одно- и многодетные, приемные. Наряду с вполне благополучными есть семьи, по разным причинам находящиеся в трудной жизненной ситуации.

Одна из самых острых проблем – жилищная. Здесь приоритетом я для себя считаю помощь в получении жилья выпускниками детских домов. Обращаются и бывшие воспитанники интернатных учреждений, у которых уже свои дети есть, а собственной крыши над головой нет. Чаще всего они из категории малоимущих; кроме государства помочь им некому. Проблема не теряет своей остроты и находится под жестким контролем губернатора. Уже в этом году планируется приобрести для этой категории граждан за счет федерального и краевого бюджетов почти 500 квартир. Хотя очередность остается.

Важной составляющей в защите прав ребенка для меня является также исполнение в отношении него алиментных обязательств, если его родители в разводе или лишены родительских прав. С жалобами на не-уплату бывшими супругами алиментов на детей обращаются в основном одинокие матери. В общей структуре обращений таких примерно 16 процентов.

Следует отметить, что в последнее время благодаря взаимодействию уполномоченного с УФССП России по Ставропольскому краю, краевым министерством образования и молодежной политики, которые заключили между собой соглашение, ситуация улучшилась. Сейчас алименты от родителей получают до 40 процентов детей в неполных семьях, 30 процентов детей-сирот. Но сумма задолженностей все равно велика. Посылаем запросы, приглашаем родителей-должников на прием, беседуем, убеждаем. Довольно часто это помогает.

А к особо злостным неплательщикам благодаря изменениям, внесенным в законодательство, сегодня можно применять достаточно суровые меры воздействия, вплоть до заведения уголовного дела. В 2014 году благодаря этим мерам судебными приставами взыскано 3,6 млн рублей алиментов в пользу детей.

– Недавно мне довелось побывать на Всероссийской прямой линии, где много говорилось о случаях и причинах детского неблагополучия, вплоть до гибели детей – в семье, школе и т.д. Сталкиваетесь ли вы с подобным в своей практике уполномоченного по правам ребенка?

– Увы, приходится. Мы ежегодно теряем детей не столько из-за чьего-то злого умысла, но просто по недосмотру взрослых. Хотя в 2014 г. количество несчастных случаев с несовершеннолетними по сравнению с предыдущими годами снизилось в разы, но они все же были. Дети тонули в водоемах, горели на пожарах, гибли в ДТП.

Были случаи просто вопиющие. Мать оставляет маленького ребенка в квартире при открытых окнах, и он разбивается, вывалившись на улицу. Другая идет в магазин, дома остаются без присмотра трое малышей. Они нашли спички, устроили пожар – двое погибли, третий сильно пострадал. Или, к примеру, ребенок утонул дома в ванне, потому что родители на что-то отвлеклись.

Душа отказывается принимать это просто как несчастные случаи. На самом деле, это оставление ребенка в опасности, безответственное к нему отношение взрослых.

Каждый случай гибели ребенка берется на контроль. В первую очередь этим занимаются следственные органы. Но есть и такое понятие, как педагогическое расследование. Инициируя его, я обращаюсь в органы местного самоуправления. Служба опеки и попечительства обязана разобраться, как произошла трагедия, почему, что за семья.

В прошлом году в результате совместных усилий уполномоченного по правам ребенка и комиссии по делам несовершеннолетних при правительстве СК был разработан межведомственный алгоритм реагирования на чрезвычайное происшествие с ребенком. Мы учимся этому у других регионов России, учитываем и свой опыт.

Как уже было сказано, число подобных трагедий резко снизилось. Но в то же время, к сожалению, больше стало случаев, также весьма опасных и прискорбных, касающихся нарушения половой неприкосновенности детей. И это тоже порой происходит в семье. Нередки случаи, когда такие преступления совершают отцы, отчимы либо близкие семье люди.

– Получают ли эти дети помощь – правовую, психологическую?

– Получают и юридическую, и психологическую согласно краевому Закону № 94, который мы разработали и стали применять первые и единственные в РФ еще в 2011 году. Работа специалиста с ребенком (и с семьей, если она признана пострадавшей) оплачивается из краевого бюджета.

– Светлана Викторовна, обращаются ли к вам с жалобами на жестокость в школьной среде? В обществе в последнее время говорят об этом много.

– Школьная тема вечная. С претензиями чаще всего обращаются родители учащихся. Жалуются больше на учителей, не столько на их жесткость, сколько на непонимание ими детей, несправедливое отношение.

Разбираться в этих конфликтах интересов сложно. Родители являются полноценными участниками образовательного процесса, но, скажу прямо, отнюдь не всегда оценивают ситуацию объективно. Ведь когда мы считаем, что задеты интересы наших детей, то реагируем особенно бурно. С одной стороны, так и должно быть. А с другой – надо реально оценивать и действия ребенка. Всегда ли он прав? А как он относится к своим обязанностям? Я не согласна с правозащитниками, которые говорят только о правах детей.

Не говорить надо, а создавать механизмы защиты детей!

Вместе с тем ситуации разные. Например, у старшеклассника конфликт с учителем, который преподает физику и математику (школа сельская, учителей не хватает). Мальчик на уроки по этим предметам не ходит, конфликт разгорается. Начинаю разбираться, выясняется, что уровень преподавания у учителя невысокий (чего и администрация школы не отрицает), что с его квалификационной категорией он вообще в выпускном классе не должен работать…

Много жалоб на то, что в школе все еще не хотят понимать, что нужно оценивать достижения ребенка относительно него самого, а не относительно того, как эти достижения представляет себе учитель. В конце концов, не всем будет нужна математика в дальнейшей жизни – кто-то станет филологом, а кто-то парикмахером.

– На поборы жалуются?

– Бывает. Некоторые родители откровенно признаются, что не ходят на родительские собрания, потому что, сколько и на что деньги сдавать, могут от сына или дочери узнать, а другую информацию классный руководитель не озвучивает. И все же следует отметить, что в структуре обращений к краевому детскому омбудсмену эти темы, как и жалобы на качество школьного питания, непредоставление детям учебников, отошли на 7 – 8-е место. Ситуация, очевидно, выправляется.

Нельзя не упомянуть здесь и о том, что с 2011 года в общеобразовательных учреждениях появились школьные уполномоченные по правам ребенка. В СКФО мы сделали это первыми. Сейчас их 570, и многие вопросы стали решаться непосредственно на местах. Взаимодействуя с детьми, педагогами, родителями, эти уполномоченные создают в учебном заведении правовое пространство, в котором, я уверена, со временем комфортно будет всем.

– Есть еще два вопроса, которые вам не могу не задать. Это право ребенка на получение дошкольного образования и права детей-инвалидов на образование. Как они обеспечиваются?

– Что касается первого, то устроить ребенка в возрасте от 3 лет в детсад в большинстве территорий края уже не является проблемой. Сложно с детьми до трех лет. Ясельные группы в свое время закрыли, а теперь они вновь востребованы. Отрадно отметить, что новые детские сады сдаются с помещениями для самых маленьких. Этот вопрос на контроле в правительстве.

Что касается детей-инвали-дов, то право на образование принадлежит в нашей стране всем детям, включая инвалидов. А вот формы обучения могут быть разными: специализированные коррекционные школы-интернаты, обучение ребенка на дому, в том числе дистанционное. Наконец, Закон «Об образовании в РФ» дает право детям-инвалидам посещать общеобразовательную школу. Это так называемое инклюзивное образование.

Все эти формы обучения для детей с ограниченными возможностями здоровья и инвалидов в Ставропольском крае имеются. Так, дистанционно на дому обучаются 729 детей, которым предоставлено для этого необходимое компьютерное оборудование; в коррекционных школах-интернатах – около 3 тысяч человек.

Введение инклюзивного образования как нормы закона поставило перед школой, семьей, общественностью ряд новых вопросов. Оказалось, в частности, что только наличия пандусов и лифтов в школьных зданиях (что, увы, тоже есть не везде) недостаточно, чтобы ребенок-инвалид мог посещать школу. Нужны специально подготовленные кадры учителей, новые методики обучения. По сути, необходима реформа педагогического образования.

– Прибавила ли инклюзия обращений от граждан в вашей почте?

– Безусловно, причем самых разных. Родители ребятишек с ограниченными возможностями здоровья жалуются на то, что школа норовит отделаться от их детей, отправить их на домашнее обучение. Есть, кстати, и обратное: «Помогите, ребенка хотят с «дистанционки» перевести на обычное обучение в школу, забирают компьютер, мы против».

Но самые поразительные для меня обращения – это когда родители здоровых школьников протестуют, чтобы в классе их ребенка учились дети-инвалиды. Это-де вызывает стресс у их сына или дочери.

Создание доброжелательной обстановки для успешного обучения детей-инвалидов в общеобразовательном учреждении целиком зависит от педколлектива, директора школы. И с детьми, и с родителями нужно работать. Подтверждающие это примеры есть в нашем крае: инклюзия приживается там, где создана доброжелательная обстановка для детей.