Детский дом. Сквозь огонь и пепел войны
Анну Уколову, выпускницу Ленинградского сельскохозяйственного института, направили заведовать детским домом имени Н. Крупской, который расположился в дачной части поселка Иноземцево, в далеком тридцать пятом году. К слову, имя заместителя наркома просвещения детский дом получил еще в 1929 году после его посещения Надеждой Крупской.
Анна Владимировна, человек далекий от педагогики, на всю жизнь запомнила слова Надежды Константиновны, услышанные на совещании педагогов в Москве: «Любить обездоленных детей как своих. Отдавать им свою душу, чтобы детский дом стал их родным домом». Этот завет и стал мотивом в работе всех поколений сотрудников детского дома.
О начале Великой Отечественной войны Анна Уколова вспоминала:
– Прихожу однажды из подсобного хозяйства, а у нас около сорока (новых) детей. Многие из них ранены и наспех перебинтованы. Как выяснилось, эшелон с детдомовцами из Краснодара пострадал во время налета вражеской авиации, в результате чего из шестидесяти детей уцелело лишь сорок. Сопровождавший их 28-летний солдат, комиссованный из-за контузии, так просто сказал: «Примите нас, нам некуда больше идти!». В его словах было столько боли и вместе с тем столько уверенности, что здесь эти дети найдут заботу и ласку! Конечно, приняли, всех разместили, хотя буквально накануне точно так же приняли детей из-под Моздока.
…В августе 1942-го еще не верили, что фашисты придут сюда. Как обычно, заканчивали подготовку помещений к учебному году. И вдруг пришло распоряжение гороно передать школьников в другой детский дом, а остальным готовиться к эвакуации. Но немцы пришли так внезапно, что почти никто не успел уйти.
Трудности, появившиеся в первые дни войны, с приходом немцев стали ощущаться еще больше. Запасы продуктов для детей оккупанты растащили. Саму Анну Уколову разыскивали. Она пряталась, но все же с другими женщинами приходила тайком подкармливать ребятишек.
Когда наступил последний день декабря сорок второго, в комнатах детского дома слышались не ребячьи голоса, не новогодние песни, а крики пьяных немецких солдат. На столах лежало масло, куры, сало – то, что было отнято у мирного населения и у детей.
А в подвале сидели голодные ребятишки. Они вспоминали о красивых новогодних костюмах, о душистой елке и, конечно, о вкусных угощениях. Сидели тихо, стараясь не обратить внимание фашистов на себя и свое убежище. И вдруг тайный стук. Не могли не прийти женщины к детям в предновогодний вечер. Они смогли принести только картошку в мундире да пирог из кукурузной муки. Но каким же вкусным было угощение! Оно запомнилось на всю жизнь.
Когда в январе 1943 года, сразу после освобождения Кавминвод от немецких оккупантов, направленная горкомом ВКП(б) Зинаида Пономарева пришла в детский дом, то увидела, по ее словам, «детей с лицами старичков». Ребятишки, уже переведенные из подвала в жилые помещения, в основном лежали, не в состоянии двигаться от истощения. И первое, что она услышала, было: «Тетя, дай хлеба!». Прошло столько лет, а она все помнит этот тоненький голосок. Вместе с ней стали выхаживать ребятишек М. Войниченко, Р. Кистович, Е. Беда, Е. Рабинович, А. Игошкина и другие.
– Мы ходили по поселку из дома в дом и просили помочь кто чем может. И не нашлось никого, у кого бы не дрогнуло сердце при слове «детдомовцы»: давали картошку, муку, свеклу, кукурузу, – рассказывала М. Войниченко. – Жители несли для детдомовцев зимнюю обувь, одежду, делились нехитрым гардеробом своих детей. Если учесть трудности военного времени, то это был очень щедрый дар.
А потом на помощь пришли шефские организации: женщины Терского конезавода ежедневно привозили молочные продукты. Тем молоком отпаивали ослабевших ребят. Несмотря на все старания, одна девочка, истощенная до крайней степени, умерла.
– У нас никогда не было казенного отношения к детям, к обязанностям, – рассказывала воспитательница Александра Перец, работавшая в Машукском детском доме имени Крупской с 1948 года. – Если было холодно, мы не дожидались, когда привезут дрова, сами шли в лес за ними, кололи, заготавливали впрок, чтобы дети не мерзли. И почаще старались согревать их душевным теплом. Женщины вышивали скатерти, салфетки, накидки, чтобы в незатейливой обстановке того времени создать уют и красоту.
Галина Кузьминова вспоминает:
– В годы моего послевоенного детства нам с мамой часто доводилось проходить мимо двух больших детских домов, которые всегда были облеплены ребятишками. И все они всегда заходились в одном крике при виде проходившей мимо любой женщины: «Вон моя мама идет!». Когда я вспоминаю эти моменты, отдаленные временем, то и сейчас чувствую ту недетскую боль, отчаяние и непроходящую надежду в детских голосах.
Однако бывали счастливые моменты, когда надежды детей сбывались!
Так, отец Сережи Новикова в начале 50-х годов нашел своего сына, случайно прочитав заметку в газете об открытии нового спального корпуса в детском доме для ребят школьного возраста, где упоминалась фамилия сына, с которым разлучила война.
Встреча брата и сестры Шустенко из детского дома им. Крупской состоялась через сорок лет в результате долгих поисков. Они потеряли друг друга, когда Юлю Шустенко удочерили приемные родители.
В тот незабываемый день, когда Иван Шустенко получил телеграмму от Александры Перец с радостным известием, на заводе, где он работал, сразу же оформили отпуск и выделили деньги. А работники аэропорта постарались отправить его ближайшим рейсом. Через несколько часов он обнимал свою сестру.
Рассказала Галина Кузьминова, педагог (пос. Иноземцево).
19 июня 2015 года

Бюджет Ставрополья прирос на 7,5 миллиарда рублей
Господдержка края позволяет гандбольному клубу «Виктор» показывать высокие результаты

Около 50 медработников Ставрополья отправились в зону СВО, чтобы спасать жизни

На Ставрополье продолжаются разнообразные творческие мероприятия «Белой акации»

Футболисты ставропольского «Динамо» удачно съездили в Сочи
