Осенний отблеск

Осень. Я в деревне. Сижу в саду и мучаюсь вопросом: что тут буду делать? С тихим шуршаньем опадает жухлый лист. Это уже даже и не лист, но ведь был им еще совсем недавно? Он, как положено, распускался по весне, набирал энергию, сочно зеленел и радовался своей силе, свежести и красоте, что вселяет желание жить и ту веру в будущее, которая может быть только весной. Осенью же иное. Осенью все многоцветно, красочно и бесконечно дорого, потому что понимаешь: вся красота природы – вот она, есть, но на исходе, что она, почти призрачная, скоро закончится и настанет холодная снежная пауза, столь необходимая для другой, дальнейшей жизни... Бесконечная череда времен, красок и настроений. Перебрался я сюда из города, поддавшись банальному искушению отдохнуть душой, ощутить себя в полной мере обласканным природой и усладой тишины. «Поставлю хозяйство, - думалось мне. - Поначалу небольшое: десятка два кур, уток, а после и ульев пяток – земли много. А может, и попишу». Ах, мечты! Как далеки они от реальной жизни! Чтобы что-то создать на земле, что-нибудь построить, нужно на ней родиться. На ЗЕМЛЕ, а не в роддоме. Я же был рожден именно там, и гены мои крестьянские пока еще крепко спали.

Вскоре приехал сын Ваня. В отличие от меня это упертый прагматик без иллюзий и перспектив. Окончив университет и прихватив с собой крайне необходимую специализацию историка, он топтался на месте, пытаясь ворваться в реальную жизнь с тайным желанием подмять ее под себя. Если бы к диплому прилагали еще кое-какие литературные способности, то в нашей стране он до конца дней своих был бы обеспечен работой, переписывая и извращая страницы ее истории. Но Бог не дал ему таланта, обрекая тем самым на безрадостное дипломированное прозябание, коим может «гордиться» огромное количество российской молодежи. Отдаленный от людей преуспевающих, держащих судьбу «за глотку», он имел чувство необъятной любви к животным, унаследованное, видимо, от матери. Так первым делом он привадил ко двору полудохлого облезлого кота с умными несчастными глазами, которого намылил шампунем от блох и прополоскал в воде, потом сунул ему в пасть таблетку от глистов. После такого внимания кот, почувствовав горячую любовь, быстро стал наглеть. Он непрерывно орал, словно у него резались зубы мудрости, терся наглой мордой о чашку, требуя еду, а поев, мерзко вылизывался во всех местах, хотя привлекательней от этого не становился. Но это дело вкуса. Сын от него просто угорал, проявляя признаки помешательства: постоянно громоздил на колени, гладил бесконечно, чем вызывал мое, мягко говоря, возмущение. Кот же, наглец, принимал все как должное - будто бы он к этому всему давно приучен. Освоился в доме моментально, распорядок дня соблюдал неукоснительно: жрал исправно, вылизывался долго и нудно, а затем удалялся отдыхать до ужина. С наступлением темноты, то есть после ужина, когда надо было приступать к выполнению своих прямых обязанностей, ниспосланных свыше, – ловле мышей, он садился у двери и диким ором требовал, чтобы его выпустили во двор. Ну если по нужде, то во двор никому не возбраняется, но лишь туда и сразу обратно. Это я так понимаю. Но этот зверь с претензией на дворянство так не думал. Он просто не думал, как я понимаю эту ситуацию, и потому исчезал с концами до утра, предоставляя мне азартную охоту на мышей, включая вытряхивание мышеловок по утрам.

Терпения моего хватило довольно надолго и осталось бы еще на чуть-чуть, но Ваня вдруг усмотрел в нем некие способности и решил начать готовить это чудовище для выступлений в театре кошек Куклачева. Он попросил меня соорудить ему трапецию для тренировок (меня, ибо дипломированные историки ни к чему, кроме искажения исторических фактов, не приспособлены). Ну, это уже было с его стороны если не издевательством, то явным сговором с котом от меня избавиться. Реакция с моей стороны не залежалась. Я выпустил наружу долго зревшего во мне дракона. Громко и аргументированно (соседи разбежались по домам) я вдалбливал в дипломированную голову, что после получения образования нужно проявить себя хоть в чем-то, но на ниве реализма, а не впадать в маразм и не пытаться стать Запашным. Пока я приземлял сына, кот сидел неподалеку, крутил башкой с умными глазами и соображал о чем-то своем. Не знаю, каким таким кошачьим чутьем он смекнул, что я против его цирковой карьеры, но он почесал за ухом, тоскливо посмотрел на меня и чинно удалился. Долго еще Ваня искал его, выходил ночами, кликал – все впустую. Исчез.

Прошло уже довольно много времени. Ваня уехал из деревни работать в город, иногда встречаю я того кота. Худющий, жалкий и наверняка голодный, не народный артист театра Куклачева, но свободный зверь с умными зелеными глазами.