Александр Бестужев – активный участник восстания на Сенатской площади в декабре 1825 года

Александр Александрович Бестужев-Марлинский считается, бесспорно, самой яркой личностью среди декабристов, отбывавших наказание в отдельном Кавказском корпусе.

В 1816 году девятнадцатилетний Бестужев вступил юнкером в лейб-гвардии драгунский полк, стоявший под Петергофом, в Марли (откуда позднее появившийся псевдоним - Марлинский). Через год, в двадцать лет, стал офицером. Тогда же занялся переводами, начал печататься: совместно с К.  Рылеевым издавал альманах «Полярная звезда». В 1824 году принят в Северное общество. Принадлежал к активным участникам восстания на Сенатской площади в декабре 1825-го.

В материалах следствия указывалось, что штабс-капитан Бестужев «умышлял на цареубийство и истребление императорской фамилии, возбуждая к тому других, соглашался также и на лишение свободы императорской фамилии… Лично действовал в мятеже и возбуждал к оному нижних чинов». В письме к Николаю I из Алексеевского равелина Петропавловской крепости Бестужев с удивительной смелостью заявлял, что, если бы к декабристам присоединился Измайловский полк, он бы «принял команду и решился на попытку атаки, которой в голове… вертелся уже и план». После приговора Верховного уголовного суда Бестужев год провел в крепости Роченсальм (Финляндия), откуда по особому высочайшему повелению был обращен на поселение в Якутск. Там он писал прошения в Петербург о переводе на Кавказ. Просьбу услышали. Граф Чернышов доносил генерал-губернатору Восточной Сибири: «…Его Императорское Величество из уважения к чистосердечному раскаянию сего преступника, снисходя на просьбу его, Всемилостивейше соизволил повелеть определить его рядовым в один из действующих против неприятеля полков Кавказского корпуса».

На Кавказе шла война с турками, и Бестужев рассчитывал, блеснув отвагой, заслужить офицерский чин и выйти в отставку. В бесстрашии своем он не сомневался. Однако, наивный, совсем не знал Николая I. Обгоняя декабриста, в штаб корпуса в Тифлис поступило секретное предписание о том, «чтобы и за отличие не представлять к повышению, но доносить только – какое именно отличие им сделано».

В июне 1829 года Бестужев отправился в тысячеверстный путь из далекой Якутии. «…Я солдат и лечу к стенам Эрзерума…», - писал он с дороги братьям Николаю и Михаилу, томившимся на каторге в Читинском остроге. От Астрахани свернул на Екатериноград, куда приехал 3 августа - в станицу на берегу Терека… «Здесь ночевали мы четвертую ночь с выезда из Иркутска, так спешили мы с жаркой волей, чтобы застать победителей эрзерумских еще со взмахнутым мечом…», - сообщал Александр Александрович матушке из Тифлиса.

На Военно-Грузинской дороге Бестужев разминулся с Александром Пушкиным, возвращавшимся из Закавказского края.

В январе 1830 года А. Бестужева отправили на Каспий, в Дербентский гарнизонный батальон, где он прослужил четыре года. Ходил в походы, участвовал в сражениях, был представлен к Георгиевскому кресту, но имя рядового Бестужева вычеркнули из наградных списков. Он скучает по друзьям, по матери, сестрам, братьям, его мучит тоска, угнетает неизвестность. «Не только башен Кремля, столь горячо любимых мною, – не видать мне и снегов родины, снегов, за горсть коих отдал бы я весь виноград Кавказа, все розы Адербиджана» (так у Бестужева. – В.К.), - с горечью писал он издателю «Московского телеграфа» Н. Полевому.

Время, свободное от службы, он отдавал писательскому труду. В 1830 году журнал «Сын Отечества» напечатал повесть Бестужева «Испытание», затем появились повести «Лейтенант Белозор», «Фрегат «Надежда», «Наезды», «Мореход Никитин», «Аммалат-Бек» и рассказы. Под фамилией Бестужев печататься ему было запрещено, российские читатели знали автора под псевдонимом А. Марлинский.

Романтическая проза Бесту­жева-Марлинского была такая же захватывающая, как и вся жизнь писателя. В его литературном мире, созданном на фоне кавказской природы, среди разных племен и народов, запечатлено немало поэтических образов, навеянных горскими легендами, с любовью и разлукой, ревностью и кровной местью, погоней и стрельбой. Большинство героев – люди чести, верности клятве и долгу, способные на отважные поступки. Громкая писательская слава поставила А. Бестужева-Марлинского в первый ряд русской литературы. И.С. Тургенев в 1870 году писал, что в 30-е годы Бестужев «гремел как никто – и Пушкин, по понятию тогдашней молодежи, не мог идти в сравнение с ним…».

Летом 1834 года Бестужева снова перевели в Грузию, в Ахалцых. Туда к нему пришло приглашение из Ставрополя от генерала А. Вельяминова принять участие в закубанской экспедиции. В июле декабрист впервые приехал в Ставрополь, откуда отправился на правый фланг Кавказской линии, где его ждали отчаянные схватки с горцами. Из письма Борису Шереметеву:

«…Ставрополь – хороший городок… Зимой, вероятно, вернусь сюда и постараюсь побывать у вас – но от меня ли это зависит? Вельяминов имел два дельца, и уже он 100 потерял из фронту. Перестрелка с утра до ночи – у Шапсуга есть четыре пушки. Завтра еду – что будет впереди – известно богу…».

За осеннюю кампанию декабриста представили к награде, и снова безрезультатно. Наконец летом 1835 года его произвели в унтер-офицеры. Милость царская снизошла через шесть лет, но это не избавило Бестужева от дальнейших тягот беспросветной службы. Сырые холодные ночевки, нерегулярное питание, примитивное лечение, разные недомогания постепенно разрушали его здоровье. Летом он выпросился в Пятигорск для лечения. Александр пишет брату Павлу: «Мы здесь уже месяц знаем, что я произведен в унтер-офицеры. Я еще не был на кислых. Но дней на пять необходимо съездить. Теперь принимаю первый нумер Александровских и уже сварился вкрутую».

Курс лечения Бестужев не закончил, пришел приказ о переходе колонны на Кубань, пришлось оставить Пятигорск и мчаться в Екатеринодар. В прапорщики Александра Александровича произвели на следующий год и перевели в Гагры, в то время самое губительное место на всем Черноморском побережье. На время осенних военных действий Бестужева прикомандировали к Тенгинскому пехотному полку, а потом - опять Грузия. Он пишет брату Павлу: «Мы кончили экспедицию, любезный Поль, и, заслышав чуму, держим двухнедельный карантин на Кубани. Скучна была война, но это испытание еще несноснее. Холод, снег, слякоть, а мы в летнем платье и в летучих палатках, к довершению благополучия почти без дров…».

1837 год, последний в своей жизни, Бестужев встретил в Екатеринодаре, в январе проехал через Ставрополь, а в Тифлисе узнал о кончине А.С. Пушкина. Потрясенный, он пишет брату: «Я чувствую, что моя смерть будет также насильственной, необычайной и уже недалекой.».

Александр Александрович успевает посвататься к княжне Ухтомской: «Очень умная, бойкая светская девушка. Мила, но не хороша, sera bien lotee. Не знаю, удастся ли; но если и нет, то не с ее стороны будет отказ». (Дарья Андреевна – Долли – станет женой декабриста Валериана Михайловича Голицына в январе 1843 года).

В июне 1837 года генерал В.Д. Вольховский (лицейский друг А.С. Пушкина) уговаривал Александра Александровича: «…Отличиться или умереть вы всегда и везде успеете. У вас и без того довольно славы. Ваша жизнь дорога для России». Однако Бестужев просил неотступно. Он принял участие в десантной операции на мысе Адлер. В рукопашной схватке прапорщик Бестужев был буквально растерзан горцами.

Павел Бестужев, служивший в то время в штабе военно-учебных заведений, первый получил горестную весть, ему же выпала и тяжкая обязанность известить всех членов большой семьи Бестужевых о кончине дорогого человека: «Судьба, которая так заботливо берегла его в стольких опасностях, вдруг так неожиданно и безвременно, среди его заветных дум и мечты его возвратиться на родину, похоронила его на чужбине».