Рената Литвинова: Внешность - это прежде всего мозги и воспитание

– Я слышала, что определение «быть нормальной» вы для себя считаете оскорбительным. А что для вас быть не как все?

– Понятие нормы для большинства обывателей, в самой положительной трактовке этого слова, – это быть как все, но для творческого человека это смертельно.

– Вот вы сказали: «Смертельно». И я подумала: тема смерти красной нитью проходит в книгах, которые вы пишете, в фильмах, которые снимаете и в которых снимаетесь. Почему?

– Любовь и смерть – две главные философские темы. Без смерти мы бы не знали ценности жизни. Это как света нет без тени. Временное обладание любимым человеком – таково для меня определение любви, и слово «временное» – самое в нем грустное, потому что мы все конечны, мы все – будущие мертвые.

Главное условие - тишина

– А как обычно к вам приходят идеи?

– В аэропортах я покупаю блокноты и записываю туда обрывки монологов, сцен. Зарисовываю костюмы героев, даже некоторые мизансцены, как их надо снять. А если со мной компьютер, печатаю на нем. Потом эти обрывки у меня всплывают в единую линию, самым невероятным образом переплетаясь, как рисунок на ковре.

– Вы обычно в каком настроении находитесь, когда пишете?

– Настроение не важно, в драматичном состоянии даже больше мотивации – можно сесть за стол совсем несчастной, а встать из-за него, словно слетала куда-то в другой мир, где все мои горести – такая суета! Я и из депрессии извлекаю пользу: могу сесть и описать всю боль в небольшом рассказе или эпизоде из будущего фильма – и моя депрессия уйдет в бумагу.

Удачи - это продолжение неудач

– Дочь смотрит ваши картины?

– Она видела все. Даже когда была маленькая, сидела в директорской ложе МХТ и по сто раз смотрела «Вишневый сад».

– Какой картиной гордитесь больше всего? Какую считаете провалом?

– Горжусь «Последней сказкой Риты», которую сняла на свои деньги, на фотоаппарат! Маленькой боевой группой соратников из актеров, художников, где моим сопродюсером была Земфира. Мы с ней вдвоем вытянули картину. Я отвечала за то, что видно на экране, а она за то, что слышно, – за звук! Это была работа длиной в три года, и иногда я не верила, что ее закончу. Сколько профессий я освоила! Помимо сценарной, актерской и режиссерской – вплоть до покупки гробов по оптовой цене…

А провалы тоже бывают: однажды я вписалась в проект по Гоголю – это была читка его произведений со сцены. Но режиссерское решение было столь вольным, что обернулось грандиозным скандалом. Но какой же это был опыт! Леденяще-веселящий, когда я со сцены отвечала на выпады публики! Толпа шумела в ответ. Прелесть! Почти как дебаты, которые устраивались в 20-е годы прошлого века, когда поэты читали свои стихи и публика на них реагировала.

– Вы как-то сказали: «Все мои удачи – это продолжение не­удач». Какие минусы обернулись для вас плюсами?

– Если минус – это не смерть, не безвозвратная потеря, как недавняя смерть последнего из настоящих режиссеров Алексея Балабанова… Больше такого бескомпромиссного художника в России нет и не будет. Он снимал даже без гонораров, и деньги ему были словно и не нужны, он просто любил сочинять и снимать кино. Вот эта потеря необратима, а всякие житейские горести – они обратимы, даже ссоры и разрывы бывают очищающие!

– Еще одна ваша фраза: «Меня бодрят трудности». От чего вам было трудно в последний раз?

– Когда работала над «Последней сказкой…», я столкнулась с профессиональной проблемой – нет школы монтажеров в кино. Одни мальчики, которые умеют «стричь» быструю рекламу и одинаковые клипы. Монтажный период у меня длился 7 месяцев, сменилось 5 монтажеров, а одного – самого бездарного – я чуть не прибила вазой. От отчаяния, когда у него «слетел» из компьютера весь материал фильма! Негодяй оказался вертким и уклонился от побоев.

– О! Значит, вы можете быть резкой! А я как-то присутствовала на съемочной площадке фильма, где вы играли. Вы четко, без споров исполняли желания режиссера. Это непросто – подчиняться воле другого режиссера?

– Если идешь на проект, ты обязан подчиняться – это часть соглашения. Ты краска в его руках, он знает, как использовать тебя, чтобы было хорошо картине. Подчиняться тем более легко, когда уважаешь, восхищаешься режиссером, таким как Кира Муратова, Леша Балабанов. Они любят артистов. И это вдохновляет. Актер должен быть в любви и обожании! Тогда он разыгрывается и сверкает!

– Последнюю картину вы снимали малыми средствами: Земфира получила за работу один рубль, актеры отказывались от гонораров. Сложно было найти спонсора?

– Я принципиально хотела снять независимо. Тот, кто дает деньги, вправе что-то требовать. Я же собрала личные средства, заработав на контрактах, например, когда делала коллекции для известного бренда одежды. Кто-то, заработав, делает пожертвования в благотворительные фонды, кто-то тратит на себя, я же решила сделать жест в сторону искусства. Ведь проект изначально задумывался как некоммерческий. Я снимала его практически в стол, не рассчитывая на прокат. Правда, не предполагала, куда себя загнала на три года, но принцип не нарушила – мне никто ничего не диктовал. Сняла что хотела.

Какие траты разумнее

– Вы рискнули потратить все деньги, чтобы сделать то, что хотели. А в повседневной жизни вы практичны?

– Я часто боюсь узнать, сколько у меня осталось денег. Я даю в долг, изначально понимая, что не вернут. Но мне некомфортно быть чьей-то должницей, и я никогда не брала кредитов. Я, конечно, растратчица. Мое максимально практичное решение – снять фильм на последние деньги!

– Скажите, а вы занимаетесь домашними делами?

– Я могу помыть полы, приготовить завтрак или ужин, но вообще быт меня угнетает и выбивает из колеи – вокруг меня, если начинаю убираться и раскладывать вещи, образуется еще больший беспорядок, и я терплю фиаско. Меня охватывает отчаяние от зря потерянного времени, ведь я могла его потратить на написание рассказа – у меня это получается лучше.

– А магазины доставляют удовольствие?

– Во всех аэропортах мира обожаю посещать часовые бутики. Я фанат часов Rado.

– Вещи вы себе как подбираете? Без чего нельзя представить ваш гардероб?

– Сейчас я склоняюсь к некой униформе: маленькое черное платье или костюм – юбка и пиджак, который когда-то придумала Шанель. С возрастом только юбки удлинились… Достаточно жалко выглядят молодящиеся дамы, да и мужчины тоже. Я сейчас запрещаю себе покупать одежду и запасаюсь лишь тем, что быстро снашивается, – туфлями и черными свитерами, которые ношу всю жизнь. Даже когда у меня не было денег в юности, я находила способ одеваться элегантно – черная юбка-карандаш, черный свитер и шпилька. Так можно и утром, и вечером быть уместной. И еще – чистые волосы.

– Да, вы всегда элегантны, но порой не боитесь надеть и что-нибудь эдакое. На одну из премьер пришли в платье с крысами… А замечали ли вы, что какой-то штрих, вроде яркой помады, после вашего выхода стал модным?

– Все-таки у меня нет той степени психзаболевания, чтобы я находила параллели между моей красной помадой и ее влиянием на женские массы.

– Вам приписывают фразу, что из любой женщины за 5 минут можно сделать красотку. Поделитесь, как?

– Я никогда этого не говорила! Если дама изначально далека от совершенства и внешне, и внутренне, то этот процесс может занять десятилетия! А совет прост: надо меньше есть, держать свой студенческий вес, больше читать и всегда чему-то учиться, чего-то хотеть. Внешность твоя – это прежде всего мозги, воспитание. А если послушать самых уважаемых мною мужчин, то в женщине ценятся доброта и способность радоваться. В детстве на меня произвел впечатление рассказ Бунина «Легкое дыхание». Все-таки загадку в женщине никто не отменял.

Мне интересно наблюдать за городскими сумасшедшими. Сейчас их все меньше. Раньше их называли блаженными, обижать их было большим грехом. Есть поверье: если город покидают такие люди, город будет уничтожен.

– Рената Литвинова – уже определенный образ. Приходилось вам в угоду поддержания марки отказываться от ролей, участия в проектах?

– Я отказывалась сниматься в долгих проектах за границей, потому что не хотела надолго покидать любимых, и отклоняла предложения телевидения. Но это не жертва в угоду имиджу – просто я лучше напишу сценарий или сниму фильм, чем вдруг окажусь на фигурных коньках.