Учительница первая моя...

Наша саратовская деревня Ивановка одним боком прильнула к железной дороге, через нее проходили пути и тропы со всех окрестностей, и в нашей школе учились дети с ближних хуторов.

Надежда Дмитриевна приходила обучать нас основам грамоты за пять километров из деревни Буркино.

Приходила в любое время года, в любую погоду. Когда осенью было особенно дождливо и слякотно, а зимой мели свирепые метели, она оставалась ночевать у директора школы Ивана Ивановича, главы большого многодетного семейства. Случалось, мы гурьбой провожали домой нашу учительницу, но только в погожие дни и до ближнего леса, за которым пряталась деревня Буркино. На опушке Надежда Дмитриевна решительно прощалась с нами.

Наша учительница в отличие от других никогда не повышала голоса, никогда не жаловалась родителям даже на самых нерадивых и озорных учеников. К счастью, таких было по пальцам перечесть. Учились охотно, а некоторые с рвением и даже, я сказал бы, с жадностью. И если Надежда Дмитриевна кому-то ставила «неуд», то худенькие ее плечи так жалостно сдвигались, так она поникала над журналом, словно кто-то ее, такую маленькую и беззащитную, несправедливо обидел, а ее большие серые глаза, грустные по обыкновению, становились еще печальнее. И порой, если я прилежно корпел над домашним заданием, которое мне было ну никак «не в жилу», то лишь потому, что не хотел видеть поникшими до боли знакомые плечи…

А в летние каникулы мы всем классом, десять человек, не раз наведывались в небольшой домик с голубыми ставенками: как два веселеньких глаза, глядели на улицу два окошка, поблескивая чистыми стеклами. В эти наши встречи глаза самой Надежды Дмитриевны не казались такими уж печальными, а лучились особенным ласковым светом.

Дом, в котором, казалось, от века поселилось одиночество, оживал. Мальчики растапливали печь, а девочки с радостью помогали хозяйке стряпать пирожки с луком и яйцами или блины, которые мы уплетали с вареньем из лесных ягод, запивая духмяным чаем из лесных же трав.

Однажды на исходе летних каникул мы с моим школьным другом Васей Гамолей пошли за грибами. Проплутав по лесу часа три без особой удачи в грибной охоте, пошли не к себе, а на околицу Буркино. Как будто ноги нас сами туда несли.

- Давай заглянем к Надежде Дмитриевне, - первым предложил Василий, хотя о том же думал и я.

- Пошли!

Вася Гамоля в отличие от меня был круглым отличником и слегка зазнавался. Наша наставница необидно его осаживала:

- Вася, первый - значит, сильный. А сильные люди добрые и незаносчивые…

Мы уже предвкушали отдых и чаепитие в прохладе и уюте знакомого домика, но палочка, воткнутая в проушину щеколды на входной двери, словно щелкнула нас по носу.

- Поцелуй пробой и иди домой, - разочарованно протянул мой друг.

Несолоно хлебавши поплелись обратно к лесу в сторону родной Ивановки. На самой опушке увидели огороды и огородики. Одни были основательно огорожены частыми жердями, а то и плетнями, другие вовсе без огорожи.

Солнце уже клонилось за полдень. Мы изрядно проголодались.

- Вась, давай картох подкопаем, а в лесу испечем, - предложил я.

Вася только согласно кивнул рыжей головой и судорожно сглотнул слюну, представив, наверное, черную горячую картофелину с парком на белом крахмалистом изломе.

Тут же с краю, у открытого на все стороны огорода в свежей окучке картофельных гряд, мы и запустили руки под облюбованные кусты. Покопавшись, уложили в Васину корзину дюжину круглых, как яблоки, белых клубней - больше нам и не надо. Теперь поскорее скрыться за ближними деревьями леса…

- Здравствуйте! - из-за крайнего дубка навстречу нам вышла в легком пестром платьице наша Надежда Дмитриевна. - Картошку поди печь собрались? Вот хорошо, и я с вами пообедаю!

Мы, уличенные в воровстве, сгорали от стыда, стоя перед ней. Она же, казалось, не замечала нашего смущения.

- А вот и сиденье для меня! - сказала весело, усаживаясь на пенек.

Мы с Васей переглянулись в замешательстве: «Как?! Разводить костер прямо здесь, на виду?..»

Однако наша наставница уже командовала бодрым голосом:

- Что встали? Живо в лес за хворостом!

…Картошка выдалась на славу. Мы с аппетитом уплетали за обе щеки испеченные на углях клубни прямо с румяной горелой корочкой, очистив предварительно ножичком от золы и сажи. И было бы совсем прекрасно, если бы не наше беспокойство. Время от времени мы с моим приятелем крутили головами, все глядели по сторонам, как воришки, страшащиеся поимки и взбучки. Ладно бы нам пришлось отвечать только за себя, а тут - наша наставница. Неужто и ее предадим позору?!. А она как ни в чем не бывало тоже с явным наслаждением лакомится печеной картошкой…

В какой-то момент, глядя на нас, Надежда Дмитриевна с грустью произнесла:

- А ведь у меня могли бы быть такие внуки, как вы…

И тут мы вспомнили: в ее чисто убранной светелке в простенке между окошками развешаны семейные пожелтевшие фотографии. В самом центре две в черных деревянных рамочках. На одной из них широко улыбался мужчина лет сорока с красивым добрым лицом, на другой - юноша, почти мальчик, задумчиво смотрел в объектив. Оба в красноармейской форме. Они были удивительно похожи друг на друга…

- Надежда Дмитриевна, а где они... где их… - не решаясь произнести слово «убили», выдавил из себя я.

- Иван Федорович погиб в Польше, а Митенька под Кенигсбергом,- тихо, как будто про себя, промолвила наша собеседница. И тут я, пристально посмотрев на нашу старую учительницу, вдруг увидел, что совсем она не старая, как всегда мы думали о ней. Старит ее заметная седина на висках и в русых вьющихся прядях волос.

- Ну что ж, спасибо за компанию! - заторопилась, вставая с пенечка, Надежда Дмитриевна. Ей словно бы хотелось сгладить грустное впечатление от внезапного откровения. - Вася, вон там в кустах лопата, неси ее сюда, будем костер тушить.

- Так эт-то в-ваш огород?! - запинаясь, выдавил из себя я.

- Мой, мой! - смеясь, ласково потрепала меня за мою густую шевелюру учительница. - Да вы, мальчики, не тушуйтесь, грех невелик - голод не тетка. Да и картошки вы взяли ровно столько, сколько надо, чтоб червячка заморить. Ко мне - всегда милости прошу. Только в чужие огороды не ходите, от греха подальше…

Говорят, все познается в сравнении. Да, всю жизнь сравнивал: оканчивая десятилетку, мореходную школу, столичный вуз… И всегда Надежда Дмитриевна выделялась наособицу из ряда моих наставников, подбадривала меня своей доброй светлой улыбкой из далекого школьного детства.