Прогулка по старинной улице Ставрополя – улице Подгорной

Однажды, узнав, что «мой старший брат», как я его называл, жил в юности на одной из улиц Подгорной слободы, предложил вместе прогуляться по ней. Вадим Сергеевич согласился. Условились о дне и месте встречи. Но об этом ниже, а пока немного из истории этой уникальной части краевого центра. Вот выдержка из научного труда Константина Бахутова «Медико-топография и санитарное состояние губернского города Ставрополя», подготовленного в 1881 году:

«Особенно красив вид с северо-западной стороны, от монастыря, на так называемое Подгорное предместье, представляющее собою крутой обрыв, по склону которого лепятся, возвышаясь друг над другом, дома и сады, круто увенчиваясь гребнем, на котором видно расположение больших зданий и храма Казанской Божией Матери, с высокою красивой архитектуры колокольнею».

К этому времени предместье, в некоторых источниках именуемое как Подгорненское, начало которому было положено после образования крепости, уже полностью сформировалось. Подтверждает сей факт другой архивный документ, также относящийся к 1881 году, в котором указаны названия улиц: Верхняя, Средняя, Нижняя Подгорная, Казанская, Приютский переулок. Впрочем, и в дореволюционный период, и после названия улиц менялись не раз. Подгорные улицы, к слову, одно время были 1-й, 2-й, 3-й. Появилась и Новая Подгорная. Из всех сегодня осталась одна, без приставки, просто Подгорная. А, к примеру, Новая Подгорная – это нынешняя Уральская.

Но вернемся к цитате К. Бахутова. В самом деле, если смотреть на эту часть города издалека, она вызывает восхищение своей неповторимостью и красотой. Летом это зеленое море! А если пройтись по слободке?

«Улицы предместья неправильны и состоят большею частью из дурных строений, обитаемых бедными людьми… Улицы на нем кривые, узкие и крайне грязные. Дома жителей позажиточней каменные, крытые железом, в основном одноэтажные. У более бедных – деревянные или турлучные с соломенными крышами. При каждом доме большой двор и обязательно фруктовый сад».

«Кривые, узкие…». Другими улицы и не могли быть. Застройка велась хаотично, улицы нарезались исходя из рельефа подгорной местности (отсюда и название), повторяя ее контуры, повороты и изгибы. Жить тут было небезопасно – места оползневые. Но люди селились, при том что земли свободной на равнинных местах хватало. Почему? Крепость рядом, под ее защитой надежнее! А еще Крепостная гора надежно охраняла от пронизывающих зимних ветрогонов и летних изматывающих суховеев.

Тут обитали «бедные чиновники, служащие в различных присутственных местах, мещане и отставные солдаты, занимающиеся садоводством, огородничеством, разного рода ремеслами и поденной работой». Этот факт подтверждают сведения о владельцах домов слободы конца ХIХ и начала ХХ века. Но не только. К примеру, дом № 69 по улице Подгорной, 1900 года постройки (и в свои 113 лет прекрасно выглядит!), входил в архиерейское подворье. Таких домов было несколько. С приходом советской власти их презрительно нарекли «поповскими», обитателей выселили.

С Подгорной слободой связано имя Алексея Федоровича Реброва, прославившего Ставрополье. Он многое сделал для развития курортов Кавказских Минеральных Вод, в частности для создания знаменитого Кисловодского парка, первых садов и парковых зон в Пятигорске. Широко были известны его успехи в винодельческом производстве. Но особенно прославился этот неутомимый энтузиаст, которого сравнивали с самыми выдающимися людьми Европы, отмеченный самим императором Николаем I, в развитии шелководства. Он положил начало этой сельскохозяйственной отрасли в нашем крае. Основой для нее, как известно, являются тутовые сады. Одна из таких прекрасных плантаций была в 40-е годы позапрошлого века создана Ребровым в Ставрополе. Она располагалась по подгорненскому склону, ниже его личного усадебного места, простираясь до самой реки Ташлы.

Усадьба не сохранилась в отличие от дома. Он находится во дворе режимного учреждения – научно-исследовательского противочумного института по улице Советской. Архитектурный облик его сохранен, но в отличие от того, как выглядит на старом снимке, внешне теперь облагорожен. Надо сказать, в то время это был не просто жилой дом, а культурно-просветительский очаг. В нем размещалась библиотека, проводились выставки произведений местных художников. Наследница, дочь А. Реброва, завещала его Дворянскому собранию.

Интересный факт нашел я в одной из публикаций журналистки Тамары Коваленко, первой ведущей рубрики «По старым улицам пройдусь» в «СП». Она жила на одной из улиц Подгорненского предместья еще до войны. «Среди обитателей нашей улицы, – сообщает она, – выделялся военной выправкой, неподдельной интеллигентностью худой, плохо одетый, но всегда содержавший свои поредевшие волосы в порядке пожилой мужчина. Все называли его уважительно Лев Валентинович».

Лев Валентинович, дворянин по происхождению, штабс-капитан царской армии, был, оказывается, родным братом Георгия Валентиновича Плеханова, известного российского революционного деятеля, философа, литератора. Как он оказался в Ставрополе, Тамара Павловна не сообщает, но «…по улице Барятинской имел собственный дом, денщика, прислугу, тройку лошадей… В гражданскую войну за своими (т. е. за белыми. – А.Ч.-К.) не пошел, но и сторону красных не принял. При новой власти лишился всего и к тому же подвергался репрессиям. Ему как «бывшему» работы не давали. Так до конца своих дней и существовал как придется».

Появилось желание больше узнать о Л. Плеханове. К сожалению, кроме информации, содержащейся в газетном материале Тамары Павловны, других сведений найти не удалось. Самой же ее уже давно нет в живых… Кстати сказать, на Ташле есть пере-улок имени Г. Плеханова.

В один из жарких августовских дней 2008 года, как и договорились, во второй половине дня патриарх писательского цеха Ставрополья Вадим Чернов ждал меня на Крепостной горе. Встретившись, двинулись по маршруту. Прежде всего нужно было преодолеть крутой спуск по каменным ступеням улицы Ставропольской (в прошлом Полицейский переулок). Это особенно тяжело было для Вадима Сергеевича с его внушительным весом и нездоровыми ногами, которыми он управлял с помощью костыля.

- Втянул ты меня в это мероприятие, не дойду я, давай вернемся, – закапризничал мой спутник.

- Вперед и только вперед, – был мой ответ.

А чтобы как-то приподнять его тонус, да и свой тоже, стал читать сочиненные мной про него «шутейные» стихи:

- Он был спортсменом,

                             краболовом.

Мастерски владея словом,

На писательской стезе

Сделал имя он себе.

Что прошел, что пережил,

В книгах все он изложил.

В двух десятках повестей.

Был он в милости властей.

Но… минули те года!

От прошлой славы борода

Теперь роскошная осталась.

Но он пописывает малость,

То там, то тут засветит имя,

Гонорарами калымя…

Вроде подействовало. Благополучно преодолев спуск, повернули на Подгорную, затем на его родную Казанскую. Автор «Свирепого марсианского Бога» остановился, окинул взглядом то, что попало во взор:

- Экзотика! Тут, похоже, ничего не изменилось за последние сто – сто пятьдесят лет.

- Ну да, – возразил я. – Давно в слободе электричество, вода, газ, асфальт… Особнячки тут и там появились, не такие навороченные, как в других местах, но все же…

- Это да. И в то же время, посмотри, сколько тут еще домов, похожих на сакли, вросших в землю по самые окошки. Как и раньше, на отдельных улочках не то что двум машинам не разъехаться, двум встречным не разойтись, чтобы не задеть друг друга. В общем, это, как его называли, Гургул-аул, который я любил и люблю.

- А где же дом, в котором ты жил?

- Под номером 28, это дальше, давай пройдем. Я не помню, когда тут в последний раз был, но слышал, что его уже нет. На его месте, наверное, особняк.

Подошли. Не особняк, но внушительный, в двух уровнях кирпичный дом. Высокий сплошной забор. Постояли, пошли дальше.

- А есть тут хоть кто-то, кто помнит тебя того, молодого, красивого, еще без бороды? – спрашиваю.

- Не знаю, кто тут остался с тех пор. Давай подойдем вот к этому домику. Каким он был, таким он и остался…

Нажали на кнопку звонка. Вышел мужчина солидного возраста. Несколько секунд внимательно всматривался в лицо Вадима Сергеевича, будто вспоминая, где он встречался со столь колоритным персонажем.

- Это ты, Эдик?

- Нет, я Вадик… Тут жила Люда Волобуева. Не знаете? Может, она уже и не жива…

- Ну как же. Жива. Это моя мама. Мы тут вдвоем с ней и обитаем. Сейчас выйдет…

Люда вышла. Теперь Людмила Павловна Корягина. Я, не откладывая, сфотографировал их, ставших рядом, не видевшихся более 50 лет. Начались воспоминания. Оказалось, Вадим Сергеевич и Людмила Павловна не только жили по соседству, но и в одни и те же годы учились в педагогическом институте, только он на литфаке, а она на физмате. Долгое время преподавала математику в школе № 11, а на пенсию ушла из кооперативного техникума. Мне волнительно и интересно было слушать воспоминания, связанные с юностью двух людей, проживших такую долгую жизнь.

- Ты мне очень нравилась, Люда, – говорил Вадим Сергеевич, расчувствовавшись, с писательским красноречием. – Ты была красивая, стройная, вся цветущая, как веточка сирени весной. Однажды в мае, возвращаясь вечером домой, я купил букет цветов специально для тебя. Таков был мой способ покорять девушек – дарить им цветы и рассказывать про звезды. Особенно ярко, как алмазы, они тогда светили над нашей Казанской, помнишь?

- И звезды помню, и этот эпизод хорошо помню. Я стояла вот тут, у забора. Не одна. Кокетничала с одним парнем, который, знала, был в меня влюблен. А ты…

- А я протянул тебе букет. Но твой ухажер вырвал из моих рук цветы, развернувшись, швырнул их. Я все понял и, как говорили во времена Пушкина, поспешно ретировался. Не доходя до своего дома, остановился, оглянулся. И увидел, что парень, набрав целую охапку сирени, которой у нас в каждом дворе было немерено, протягивает ее тебе.

- Я не взяла, ответила громко, чтобы ты слышал: «Не возьму, сирень ворованная.»

- Я услышал, Люда. Ты не представляешь, как я был благодарен тебе за эти слова…

Какое-то время мы еще провели в Гургул-ауле, общаясь с его жителями, вспоминая минувшие годы. Вадим Сергеевич все же оставался под впечатлением от неожиданного свидания со своей первой любовью. Оно и понятно, то ведь была встреча с юностью…