08:13, 29 июля 2011 года

Со дня гибели Михаила Юрьевича Лермонтова прошло 170 лет

Эта скорбная дата и грустна, и значительна. Грустна, потому что вновь переживаешь обстоятельства трагической и до сих пор загадочной смерти. Значительна, потому что Поэт жив, перешагнув пространство и время. Ему принадлежит и будущее. Каждое новое поколение будет привлекать неотразимая сила его поэтического обаяния.

Как известно, М. Ю. Лермонтов бывал на Кавказе в разные периоды своей короткой, но такой яркой жизни. Последнее пребывание стало роковым.

В начале мая 1841 года поэт сообщал Е. А. Арсеньевой: «Милая бабушка. Я сейчас приехал только в Ставрополь и пишу к вам; ехал я с Алексеем Аркадьевичем (двоюродный дядя и друг поэта, капитан Нижегородского полка Столыпин по прозвищу Монго. – Е. Г.) и ужасно долго ехал, дорога была прескверная…». Из этого же письма: «…надеюсь, милая бабушка, что мне все-таки выйдет прощение, и я могу выйти в отставку…». Но высочайшего прощения он не дождался… В этот приезд Михаил Юрьевич был в Ставрополе не более двух дней. Получив в штабе подорожную, отправился в полк. А через два месяца был убит на дуэли.

Об этом событии знаешь со школьной скамьи, но все равно, беря в руки «Дело» 170-летней давности, с волнением читаешь документы, хранящиеся в Государственном архиве Ставропольского края. Вот один из них: ведомость о происшествиях в Кавказской области в течение первой половины июля 1841 года, направленная исправляющим должность гражданского губернатора, председателем областного суда Пышненко императору Николаю I. Среди донесений о пожарах, градобитиях, появлении вредных насекомых, падеже скота, грабежах в разделе «Убийство» читаем: «В городе Пятигорске, уволенный от службы из Гребенского казачьего полка майор Мартынов и Тенгинского пехотного полка поручик Лермонтов 15 июля в четырех верстах от города, у подошвы горы Машук имели дуэль, на которой Мартынов пистолетным выстрелом ранил Лермонтова в бок навылет, от чего он умер. Секундантами у них были лейб-гвардии конного полка корнет Глебов и служащий во II отделении собственной Вашего Величества канцелярии, титулярный советник князь Васильчиков. Дуэлянт, равно как и секунданты, взяты и содержатся под арестом».

Трагедия у Машука до сих пор вызывает массу всевозможных догадок и версий. Ведь непосредственные ее участники - Мартынов, Глебов и Васильчиков, выгораживая себя, во время следствия, а затем в последующих воспоминаниях не дали объективной картины. Известно, что им, арестованным после смерти поэта, как ни странно, предоставили возможность переписки, чем они не преминули воспользоваться для согласования показаний. Естественно, факты корректировались...

Обстоятельства роковой дуэли описаны в книгах, множестве статей и заметок в научных и периодических изданиях. Казалось бы, куда еще? Однако и сегодня актуальны слова известного литературоведа Б. Эйхенбаума: «Биография Лермонтова неизбежно попадает в сеть загадок, для решения которых нет достаточного материала…». Из последних изданий по теме назову книгу В. Захарова «Загадка последней дуэли». На основе свидетельств современников, архивных документов, прослеживая с хронологической точностью все события и обстоятельства, автор приходит к выводу, что вопреки известным идеологическим версиям все произошло спонтанно, неожиданно как для Лермонтова, так и для его окружения.

В свое время вопросом занимался и ставропольский журналист Сергей Белоконь (к сожалению, рано ушедший из жизни), выпустив в 1997 году книгу «Неизбежимый жребий». Любопытна его версия произошедшего. Также, изучив воспоминания очевидцев, современников поэта, каноны дуэльного кодекса в России XIX века, автор подытожил: ключ к тайне - в дистанции, отмеренной во время поединка. К тому подтолкнули неизвестные ранее воспоминания очевидцев дуэли, обнаруженные в рукописном отделе Государственного Исторического музея в Москве, в архиве литератора и педагога XIX века Я. Неверова. Януарий Михайлович оставил добрый след на Ставрополье. Возглавляемая им с 1850 года в течение десяти лет Ставропольская классическая гимназия стала одной из лучших в России. Между тем Неверов некоторое время вместе с Лермонтовым учился в Московском университете, поэтому высока вероятность их личного знакомства. Во всяком случае, их общими знакомыми были А. Станкевич и князь В. Одоевский.

В мужской гимназии Я. Неверов ввел ежегодный конкурс сочинений «по отечественному языку и истории». Подведение итогов 18 октября – в день открытия гимназии Николаем I - было значительным событием в Ставрополе. Темы сочинений утверждались при непосредственном участии директора. Характерно, что многие связаны с творчеством Лермонтова, его «кавказскими» произведениями. Традиционно из лучших сочинений составлялся рукописный альманах, один из которых «Ёлка» - и был преподнесен Я. М. Неверову в 1853 году гимназистами VI класса. В этом альманахе в «Дневнике» гимназиста Петра Дикова и содержится описание событий, предшествовавших дуэли, и самого поединка.

Петр Диков приходился племянником поручику (впоследствии генералу), ногайскому приставу В. Н. Дикову, бывшему женихом Аграфены Петровны, дочери генерал-майора П. С.  Верзилина. Есть сведения, что В. Н. Диков вместе с Лермонтовым и Мартыновым вышел из дома Верзилиных 13 июля 1841 года и оказался свидетелем вызова на дуэль.

Не исключено, что именно Я. Неверов подтолкнул своего ученика собрать сведения о последних днях жизни великого поэта. Летние каникулы Петр Диков провел у дяди, побывав в ставке ногайского приставства - ауле Кирк, откуда выезжал в Пятигорск. Глава «Дневника» «Аул Кирк» и содержит описание дуэли Лермонтова с Мартыновым.

Записки Петра Дикова говорят прежде всего о том, что этот талантливый юноша мог вырасти в настоящего литератора: недаром в 1853 году он выиграл конкурс сочинений, поделив 1-е место с гимназистом А. Трачевским. (Очень жаль, что П.  Диков скоропостижно скончался совсем молодым в 1856 году.) Вот что читаем в хранящемся в крайгосархиве письме Неверова попечителю Кавказского учебного округа А. П. Николаи: «Сочинение Дикова отличается большой самостоятельностью мыслей, богатым воображением и изложением более энергическим и согретым теплым участием к предмету…». Любопытная деталь: наградой за призовое место стал прием в гимназию (бесплатно) младшего брата Петра - Владимира.

«Я убегал суждения о Лермонтове, - пишет юноша, - но желание узнать о нем что-нибудь, запечатлеть это в моей памяти побудили меня слушать и мучиться, и записать слышанное, пока живы те люди, которые видели и знали его и могут сказать о нем; умрут они, и с ними умрет драгоценная тайна».

Сергей Белоконь, автор книги «Неизбежимый жребий», обратил внимание на кульминационную сцену в «Дневнике» П. Дикова: «…Лермонтов хотел казаться спокойным, но на его лице выразилось болезненное состояние. Он поднял пистолет и опустил его тотчас же.

- Господа, я стрелять не хочу! Вам известно, что я стреляю хорошо. Такое ничтожное расстояние не позволяет дать мне промах. (Выделено мною. - Е. Г.) Убить его – то же, что раздавить муху.

Мартынов задрожал и промолчал. Лер­монтов злобно взглянул на него, поднял пистолет и выстрелил вверх над головой.

- Ваша очередь, Мартынов, - сказали секунданты. Он поднял пистолет и более минуты целился. Различные чувства волновали его. Он опустил пистолет, поднял его, в этот же миг и выстрелил. Лермонтов покачнулся и упал».

…На каком же расстоянии были установлены барьеры? Задавшись этим вопросом, автор «Неизбежимого жребия» сравнил данные различных источников. Они весьма противоречивы. Секунданты назвали один 10, другой 15 шагов. Из других свидетельств, не столь заинтересованных, узнаем о 6-8 шагах. Диков также говорит «о ничтожном расстоянии». Такая дистанция объясняет настроение Лермонтова на дуэли. Поэта заманили в ловушку. По дуэльному кодексу, во-первых, расстояние в 6-8 шагов автоматически отрезает путь к примирению. Во-вторых, у стреляющего первым практически нет возможности промахнуться. А демонстративный выстрел в воздух означает новое оскорбление противника и требует продолжения поединка. Лермонтов сделал единственный выбор: выстрелил над головой Мартынова, соблюдая тем самым этикет. Мартынов имел право выстрелить в воздух и таким образом разрешить конфликт. Но он не сделал этого, выстрелил в ногу противника. Видимо, он должен был довести до конца спектакль, задуманный накануне троицей (Мартынов, Глебов, Васильчиков). Вряд ли в планы «расшалившихся» повес входило убийство. Они просто хотели проучить «выскочку». Потому и врача не взяли, надеясь на легкую рану. Так бы оно и было. Но произошло непредвиденное… В кармане мундира Лермонтова лежало золотое бандо (головной обруч) кузины Катеньки Быховец. Произошел рикошет, в результате которого Лермонтов получил смертельную рану в бок.

Прелестная Екатерина Быховец – дальняя родственница Михаила Юрьевича, адресат стихо-творения «Нет, не тебя так пылко я люблю», оставила воспоминания о поэте. В день дуэли утром она беседовала с поэтом, потом ездила с ним и его друзьями на пикник в колонию Каррас под Пятигорском. Тогда и оказалось у Лермонтова ее бандо, которое девушка, возможно, плохо закрепила в прическе. После дуэли окровавленное украшение обнаружили в кармане мундира поэта. По свидетельству Н.П. Раевского «в день похорон m-le Быховец как сумасшедшая прибежала, так ее новость поразила, и взяла фероньерку (то же, что и бандо. - Ред.) как она была, даже вымыть, не то что почистить не позволила». Это несколько расходится с воспоминаниями самой Е. Быховец. В письме, датированном 5 августа 1841 года и отправленном из Пятигорска (было опубликовано в 1892 году в третьей книжке «Русской старины»), она писала: «Дмитревский меня раздосадовал ужасно: бандо мое, которое было в крови Лерм<онтова> взял, чтоб отдать мне, и потерял его; так грустно, это бы мне была память. Мне отдали шнурок, на котором он всегда носил крест...».

… Версия, выдвинутая С. Белоконем, кажется невероятной, но, безусловно, имеет право на существование. Однако давайте от версий вернемся к подлинным документам краевого архива, тем более что к ним обращается и автор «Неизбежимого жребия» в конце своего повествования. Еще в начале XX века председателем Ставропольской ученой архивной комиссии Г. Н. Прозрителевым было обнаружено «Дело» о погребении тела убитого на дуэли поручика Лермонтова. В настоящее время оно находится во Владикавказе, в Центральном госархиве Республики Северная Осетия-Алания. В крайгосархиве имеется его копия.

«Дело» возникло по доносу священника Скорбященской церкви Пятигорска Василия Эрастова, который не только отказался участвовать в погребении погибшего поэта, но даже фискалил на своего коллегу протоиерея Александровского архиепископу Новочеркасскому и Георгиевскому Афанасию, будто бы тот «погребши тело убитого на дуэли Лермонтова, в статью метрических за 1841 год книг его не вписал и данные 200 рублей ассигнациями в доходную книжку притча не внес». По мнению Василия Эрастова, Лермонтова «как умышленного самоубийцу (именно к самоубийцам относили погибших на дуэли. – Е. Г.) надлежало палачу в бесчестное место оттащить и там закопать».

Впоследствии выяснилось, что запись в метрическую книгу была внесена, а деньги в количестве 50 рублей пожертвованы капитаном Столыпиным «на провожание тела Лермонтова». Протоиерей Александровский только пропел над телом «Святый Боже». Кавказская духовная консистория, однако, нашла, что и этого делать не следовало. Лермонтов был лишен погребения по православному обряду. В затянувшейся на 13 лет бюрократической переписке по духовной линии нигде даже мельком не упоминается, что похоронили не простого дуэлянта, а великого русского поэта.

Интересно, что вышеупомянутый доносчик священник Василий Эрастов присутствовал на открытии в августе 1889 года в Пятигорске памятника М.  Ю.  Лермонтову и покаялся в содеянном.

Елена ГРОМОВА
«Строка из раздела «Убийство», или Ключ к тайне»
Газета «Ставропольская правда»
29 июля 2011 года