«Саломею» Романа Виктюка увидели пятигорские театралы

Пятигорские театралы недавно увидели «Саломею» в постановке Романа Виктюка. Его спектакли всегда привлекали внимание неординарностью и отсутствием каких-либо стандартов, что вызывает споры как среди зрителей, так и среди профессиональных критиков. «Саломея» не стала исключением. Спектакль поставлен по произведению знаменитого ирландского классика Оскара Уайльда. Виктюк отказался от тщательно воспроизведения исторического сюжета. Мысль как бы уходит на второй план, уступая место всепоглощающему чувству. Страсть - магическая и зловещая, именно ее возводит на пьедестал режиссер.

Композиция спектакля держится на так называемом приеме «театра в театре». В основное сценическое действие добавлены трагические обстоятельства биографии ее автора Оскара Уайльда. Спектакль начинается с нашумевшего в конце XIX века процесса над выдающимся английским писателем, обвиненным в гомосексуальной связи и осужденным на тюремное заключение. В центре любого спектакля Романа Виктюка – человек, его душа, способная к взлетам и падениям, переживающая триумфы и трагедии. Так и здесь речь идет о пережитом страдании известного писателя. «Саломею» он писал как раз в тот период. Таким образом оба сюжета оказываются сплетенными в спектакле. В дальнейшем режиссер не раз возвращается к фронтальной мизансцене суда, чтобы редкими случайными стежками прошить насквозь всю «Саломею». Медленное, размеренное начало заставляет томиться в ожидании последующих действий. Герои выходят один за другим, занимают места на красных венских стульях. Медленно вставляют в мундштуки сигареты, медленно раскуривают их и одинаково элегантно, манерно отводят сигареты в сторону — судебная система великой монархии не терпит суеты.

Во время судебного заседания среди прочих назойливо задаваемых вопросов звучит: «Чем вы занимались при встречах?» Ответ: «Разыгрывали сцены из «Саломеи». Так Р. Виктюк, оставляя на время в стороне обвиняемого Уайльда, переходит к повествованию о надменно-прекрасной и безмерно-жестокой иудейской царевне.

Стоит заметить, что и тут не обошлось без характерной черты режиссера: роль Саломеи исполнил Дмитрий Бозин. В истории театра мужчины не раз играли женщин. Но мимика, жесты, пластика, вся динамика исполнения данной роли - отдельное нечто. Все это сделано настолько женственно, что диссонанса не возникает, и невольно замечаешь, что не можешь оторваться от игры актера.

Сценические костюмы весьма причудливы - смокинги джентльменов выкроены обнажающими грудь: они для балетных выходов, продленных жестов, ритуальных поклонов. Причудливо одеты лишь в ремни из кожи мускулистые воины при дворе Ирода. Художник по костюмам В. Бухинник в этом смысле обращается к декадансу, что вполне понятно.

Повторяющиеся музыкальные темы придают спектаклю возвышенность трагического действия. Ряд композиций колеблется от нежных напевов до разрывающих слух металлических композиций Мэрлина Мэнсона. Таким образом постановщик попытался скрыть разрыв в эпохах. Голоса актеров, звуча приглушенно, интимно, почти шепотом вносят ощущение раскаленного прерывистого дыхания порой срываются на крик. Возвышенное и земное осеняет грешную жизнь персонажей.

В спектаклях Виктюка неизменно побеждает неуемность фантазии, тяготение к пластическим формам, живое чувство театрального пространства. Безусловно, все это не оставит равнодушным ни одного зрителя.