Детский омбудсмен Ставрополья Светлана Адаменко о защите детей

- Светлана Викторовна, несколько дней назад, готовясь к предстоящему интервью с вами, посвященному Международному дню защиты детей, я, помню, подумала, что когда-то, в советские времена, была журналистская традиция освещать эту тему в разрезе – «лишь бы не было войны». Лишь бы дети не гибли под бомбежками, от взрывов, стрельбы… Казалось, благополучию детства в современной России противостоят совсем другие вызовы, а этот ушел в прошлое. Но вот 26 мая в Ставрополе произошел взрыв, двенадцатилетняя девочка погибла на месте, несколько детей и подростков с осколочными ранениями лежат в ставропольских больницах, у некоторых состояние тяжелое. Терроризм, как известно, война необъявленная…

- То, что случилось, чудовищно. Приношу глубокие соболезнования всем, кто пострадал в теракте, близким погибших и пострадавших. Сегодня в крае начинается благотворительный марафон «Спешите делать добро».

Губернатором В. Гаевским утвержден его оргкомитет, возглавляемый заместителем председателя правительства В. Балдицыным. Членом оргкомитета является и уполномоченный при губернаторе по правам ребенка. Первое, о чем мы будем говорить во время акции, – об оказании, помимо государственной помощи, благотворительной детям, которых коснулась эта трагедия, и их семьям. Ко мне как к детскому омбудсмену они могут обращаться по любому вопросу, требующему вмешательства.

Если же речь вести о том, от чего нужно защищать детей в жизни обыденной, каждодневной, то я бы сказала, что первопричина всех угроз для них – это равнодушие взрослых к их нуждам, порой к самой их жизни. Причем проявляют это равнодушие зачастую те, кто должен помогать и защищать несовершеннолетних – учителя, врачи, специалисты органов опеки. Увы, нередко угроза благополучию детей сегодня исходит от их собственных родителей.

Большая часть обращений ко мне как к уполномоченному по правам ребенка – это жалобы разводящихся или разведенных родителей, которые не могут договориться о месте жительства ребенка после их расставания. Очень часто в этих конфликтах дети являются для бывших супругов предметом торга или орудием мести. Об их потребности в любви, душевном спокойствии, защищенности взрослые забывают.

Приходилось заниматься и случаями вопиющими, когда, например, сразу после оформления развода мужчина, собственник жилья, выписал бывшую жену с ребенком из квартиры, тут же еще раз женился и прописал свою новую супругу. То, что, по сути, на улице оказался его собственный сын, этого отца совершенно не волновало. Такие вопросы сегодня, к сожалению, очень сложно решаются: пять лет назад в Жилищный кодекс была внесена поправка, изымающая статью, которая обязывала органы опеки наблюдать за совершением сделок с недвижимостью с правом их запрещать, если там прописан или проживает несовершеннолетний. Как следствие – большое число детей, ставших фактически бомжами.

Сейчас у меня на контроле несколько жалоб, связанных с проблемами просроченных ипотечных кредитов. Супруги, потерявшие работу, задолжали по ипотеке банку, который через суд пытается забрать жилье. Но в семье есть дети! Для этих семей нужен шанс в виде отсрочки.

– Сталкиваетесь ли вы с насилием по отношению к детям в семьях?

- К сожалению, и с насилием, вплоть до сексуального, и с ненадлежащим уходом, угрожающим их жизни. Недавний нашумевший случай: в Ставрополе, в заброшенном доме, наряд РОВД во время рейда обнаружил двух маленьких детей. Видно было, что они уже несколько дней совсем одни – грязные, завшивленные, голодные. Малышей доставили в детскую больницу имени Филиппского, где их обследовали, подлечили. Но на этом злоключения детей не закончились. Их разлучили. Поскольку девочке три года, а мальчику только что исполнилось четыре, то их отправили в разные детские учреждения: ее – в дом ребенка, брата – в приют «Росинка». По поручению губернатора я занималась этим делом. Сейчас малыши вместе находятся в детском учреждении. Им подыскивают приемную семью. Пока – временную. Родная их мать находится в розыске, отец – в тюрьме, и де-юре они не сироты.

– Как вы оцениваете свое взаимодействие с органами государственной власти и другими учреждениями, которые обязаны защищать права детей?

- Одной мне, конечно, не справиться. За три месяца в наш офис поступило более 100 жалоб, половину я рассматривала совместно с министерствами и ведомствами. В 40 процентах случаев вопросы решены положительно, за что хочется поблагодарить многие структуры, в том числе органы прокуратуры, судебных приставов, УФМС. Тем не менее со случаями формализма и бездушия тоже сталкиваюсь. Многие ведомства, которые должны следить за соблюдением и реализацией прав детей, у нас сами себя контролируют и сами себя оценивают. Это сказывается.

Есть ряд претензий к органам опеки и попечительства. В их функции сегодня входит семейное устройство детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. В последнее время процент определения таких ребятишек в семьи вырос, в связи с чем в крае закрыты пять детдомов. В то же время только в 2009 году из замещающих семей в интернатные учреждения было возвращено более 250 детей. Нужно ли говорить, какая это травма для ребенка – вновь почувствовать себя ненужным и отвергаемым?

Когда начинаешь разбираться, почему это происходит, выясняется, в частности, что в ряде случаев справка о здоровье ребенка, выданная приемным родителям или опекунам, была не вполне объективна, проблемы со здоровьем оказались серьезнее и глубже. Будь они у собственного ребенка – смирились бы, у взятого на воспитание – не захотели… Некоторых детей вернули в госучреждения сами же органы опеки, столкнувшиеся с ненадлежащим за ними уходом. Все это свидетельствует, на мой взгляд, о главном недостатке – к проблеме подбора замещающей семьи нет должного внимания со стороны тех, кто за это несет ответственность. Нет стремления по-настоящему вникнуть, что движет людьми, когда они заявляют о своем решении взять ребенка из детского дома. Что это – любовь, желание пригреть сироту? Или средство избавиться от своих комплексов, особенно у бездетных супругов? А то и прямой расчет на опекунское пособие от государства…

– Часто ли обращаются к вам с жалобами на школьные конфликты? Сейчас это весьма обсуждаемая в обществе тема.

- Такие обращения есть. По конфликту в одной из школ краевого центра мною была создана независимая комиссия, которая подтвердила обоснованность претензий учащихся и их родителей к педагогу. Учительница была лишена классного руководства, ее отстранили от преподавания в данном классе. Однако случилось это в марте, после вмешательства уполномоченного, а жаловаться директору школы на несправедливое отношение педагога к детям родительский комитет стал еще в сентябре, в начале учебного года… Знаете, не хочется все время выступать в роли пожарной команды, подменяя тех, кто наводить порядок обязан по должности. На самом деле у уполномоченного по правам ребенка много других функций, кроме прямого реагирования на обращения граждан. Это и правовое просвещение, и мониторинг положения несовершеннолетних в регионе, и продвижение законодательных инициатив, касающихся их прав.

– Что в ближайших планах ставропольского детского омбудсмена?

- Планов много. Если говорить о приоритетах, то это защита прав детей-сирот и находящихся в трудной жизненной ситуации, контроль за деятельностью интернатных учреждений. Самые проблемные дети у нас – государственные. Сегодня в крае отсутствует программа постинтернатного сопровождения выпускников, ее нужно создавать. Не секрет, что многие из бывших детдомовцев, выпускников интернатов, оказавшись во взрослой, самостоятельной жизни, теряются, совершают правонарушения.

Очень хочется, чтобы заработал по-настоящему детский телефон доверия. 17 мая на Ставрополье впервые прошла акция, посвященная ему. Она выявила, что с телефоном доверия для детей и подростков у нас проблема, мало хороших специалистов, способных общаться с несовершеннолетними в таком режиме, вызывать у них доверие. Нужно эту проблему решать…