Стихотворения Владимира Щировского

Предположений о том, как эти строки могли попасть в журнал, было немного: в 1963 году вдова, попытавшись обнародовать творчество мужа, выслала некоторые из стихотворений Константину Симонову, от которого пришел ответ: «Стихи – талантливые, но сейчас неактуальные, нужно подождать – их время еще придет...»

Тетушка Щировских, Александра Доррер, после той таинственной публикации решила восстановить справедливость и обратилась в «Огонек» к Евгению Евтушенко. Он просил не искать злого умысла, объяснил, что «ошибочка вышла», и предложил прислать что–нибудь еще из наследия Владимира Щировского. Так все архивы были переданы Александре Доррер. И однажды она позвонила родным в Нефтекумск, сообщив радостную новость: «Купите номер «Огонька», там – стихи Володи». В конце 80–х они уже были опубликованы и в «Авроре», и в «Новом мире»...

Вскоре Евгений Евтушенко подготовил к изданию книгу под названием «Строфы века. Антология русской поэзии», в которой среди прочих поэтов были стихи до сих пор не известного Владимира Щировского. Книга вышла в 1995 году, вспоминают супруги, показывая мне увесистый экземпляр этого объемного издания.

– Представляете, ведь об отце заговорили спустя полвека! – перелистывая страницы, говорит Николай Владимирович.

Необыкновенные чувства первооткрывателя, судя по всему, испытал и сам Евгений Евтушенко. В предисловии к стихам в «Огоньке» (сентябрь 1989 года) он написал: «Открытие неизвестных стихов уже известных поэтов – превеликая радость. Радость – в потоке дилетантизма неизвестных авторов выловить хотя бы одно стихотвореньице, четверостишие, двустишие, наконец, строчку! Но какая радость, когда открываешь не строчку, не отдельные стихи,а Поэта доселе ни тебе, ни твоим современникам не ведомого...»

Валентина прочла строки из любимого стихотворения «Танец души», а мне запомнились совсем другие:

«Вселенную я не облаплю.
Как ни грусти, как ни шути,
Я заключен в глухую каплю –
В другую каплю нет пути».

По–моему, они – лучшее объяснение трагической судьбы автора.

Владимир Щировский был поздним и единственным сыном царского сенатора. Он вырос в усадьбе под Харьковом, где и поступил в мужскую гимназию. Во время революции ее закрыли, но потом Щировскому все же удалось закончить и семилетку, и музыкальное училище. В Ленинграде он стал студентом факультета языко–материальных культур, откуда его исключили за социальное происхождение. На него донес кто–то из земляков... Работал сварщиком на строительстве Балтийского завода, а потом на его совсем недолгую жизнь мытарств хватило с лихвой: с женой, кстати, потомственной дворянкой, в 1930 году Владимир Щировский был вынужден вернуться в Харьков, где впроголодь жили родные. Его арестовали, но вскоре выпустили. Скрывая в анкетах свое происхождение, он в разговоре нередко переходил на французский. И некий «пролетарский» поэт назвал его классовым врагом. Так что у него, действительно, не было пути «в другую каплю»: Щировскому и его стихам ничем нельзя было помочь. Как было сказано одним из литераторов, они были чужды советской власти по своей сущности:

…Век был – экстерн,
                проходимец, калека,
Но проступило на лоне веков
Тонкое детство двадцатого века:
Скрябин, Эйнштейн, Пикассо, Гумилев…

С первых дней войны Щировского призвали на фронт, он погиб в 1941 году, находясь в машине, в которой вывозили из госпиталя раненых. Было ему тогда тридцать два года.

– Выходит, я уже две жизни своего отца прожил, – говорит Николай Владимирович, – а нам ведь с мамой тоже досталось...

До войны Екатерина Николаевна работала медсестрой в доме инвалидов, ее не отправили на фронт только из–за годовалого сына. Вместе со своими подопечными должна была эвакуироваться в Казахстан, но поезд под Минводами разбомбили. Каким–то образом без вещей добрались до Левокумского района, где немцев еще не было. Екатерину Николаевну с ребенком сначала приютили в Правокумском, а потом на долгие годы Щировские осели в Величаевском. Здесь и пережили оккупацию.

Много лет Екатерина Николаевна проработала здесь акушеркой, была медсестрой в школе и интернате, а потом уже вместе с семьей сына переехала в Нефтекумск. Кстати, все документы, свидетельствующие о дворянском происхождении (в девичестве – Рогозина), уничтожила, однажды объяснив повзрослевшему Коле, что жить нужно в соответствии со своим временем. Правда, пыталась учить его французскому, который знала в совершенстве, но из этого ничего не вышло.

– Многие нам помогали, поэтому мы выжили, – говорит Николай Владимирович, – но и сама мама была удивительно отзывчивым человеком...

Однажды к Щировским, было это в голодное послевоенное время, в хату завалился промерзший путник. Он слезно просил что–нибудь поесть. В котле на печи осталась горстка каши для маленького сына, скрепя сердце она отдала ее незнакомцу. Тот ел и плакал, Екатерина Николаевна тоже,тихо сидя в углу, утирала слезы, потому что знала, что утром ей нечем будет покормить сына. Эту печальную картину Николай Владимирович навсегда запомнил:

– Маме было отпущено на земле восемьдесят два года трудной, но счастливой жизни. До сих пор многие вспоминают о ней с глубоким уважением. До последних дней она и для нас была светлым лучиком.

А недавно Николай Щировский и сам неожиданно оказался в центре внимания. В районной библиотеке вот уже четвертый год проходит конкурс самодеятельных поэтов, в котором он всякий раз участвует с удовольствием. Однажды прочитал стихи «Я не помню отца, детство, юность прошли в ожидании, что придет похоронка...», которые пронзили своей искренностью всех сидящих в зале.

А спустя время в библиотеку поступила книга В. Мединского «Он не пропал, он погиб за Родину», в которой упоминается о без вести пропавших на войне, в том числе рассказывается о гибели поэта. Тут заведующая библиотекой Елена Еронина, увидев знакомую фамилию, заинтересовалась. Когда все выяснила, удивилась, наверное, не меньше самого Евтушенко: в небольшом городе Нефтекумске, где многие друг друга знают в лицо (а тем более Щировских, которые ведут активный образ жизни), никто даже не подозревает, что рядом живет сын «большого и грустного поэта» – так в свое время Максимилиан Волошин назвал Владимира Щировского. В этом году исполнилось 100 лет со дня рождения поэта, очередной фестиваль поэзии в сентябре был посвящен его памяти. И похоже, нефтекумцы – единственные, кто так «громко» вспомнил о Владимире Щировском.

Кстати, первая его книга (первая в полном смысле слова – прижизненных книг у него ведь не было) вышла в издательстве «Водолей» в 2007 году тиражом всего 100 экземпляров и моментально стала раритетом.