Александр Воротников: О чем не расскажут учебники

За огромными светоносными окнами травматолого­ортопедического отделения Ставропольской краевой больницы шумела пышная листва, но все внимание пациентки было сосредоточено на трех лицах, означающих для нее спасение. Доктор медицинских наук Александр Воротников делал ей операцию, молодой хирург Лазарь Карибов был назначен ее лечащим врачом, а заведующий отделением главный ортопед края заслуженный врач РФ Станислав Малахов с его серьезными требовательными глазами являлся для нашей героини олицетворением Порядка. Вглядываясь в их лица, она пыталась прочитать неведомую ей «хирургическую страницу бытия».

Свой диагноз «ложный сустав» пациентка заработала благодаря полному незнанию, что таковой вообще существует. Знай она об этом раньше, немедленно обратилась бы к специалистам, и все обошлось бы. Но вышло по­другому. Есть такое заболевание, как остеопороз: нехватка кальция в организме и плохое его усвоение, делающее наши кости пористыми и подверженными нетравматическим переломам. Взял, скажем, человек в руки кастрюлю ­ перелом запястья, резко опустился в кресло ­ перелом позвоночника. Это, кстати, реальные случаи из жизни.

В тот день пациентка спокойно вышла с работы, но домой добралась в полуобморочном состоянии, не подозревая, что идет на переломанных костях ­ большой и малой берцовой. Позже профессор Воротников расскажет ей о так называемом маршевом переломе, когда у молодых здоровых солдат во время марш­броска по причине костной усталости может случиться этот самый нетравматический перелом.

Итак, десять месяцев наша героиня хотя и с величайшим трудом, но все же передвигалась на поломанной ноге, считая, что произошло резкое обострение артрита. За это время ее смотрели хирург, ревматолог, делали свои изящные уколы гомеопаты, но ничего, естественно, не помогало. А когда после рентгена удалось наконец поставить верный диагноз, ее ждало новое испытание. Никто из тех ставропольских хирургов, к которым она обратилась, не решился делать операцию, вполне как будто справедливо мотивируя теми или иными медицинскими противопоказаниями, но, по сути, обрекая ее на инвалидную коляску. И только один специалист в этой области, имя которого ей подсказали знающие люди, безоговорочно согласился и даже настоял на операции. Это и был профессор Александр Воротников.

Врачи, может быть, не всегда догадываются о психологической проницательности своих пациентов. Травматические больные, кстати, похожи на раненых: боль, стоны, бессонница... Не потому ли многие из них знали о том, что хирурги этого отделения, сам Воротников со своими учениками не раз и не два побывали в «горячих точках», к которым можно приравнять жуткие теракты в Буденновске, Пятигорске, Кисловодске... Знали люди также и о поездках молодого Воротникова к своему знаменитому учителю Гавриилу Илизарову. И о предельном напряжении его сил, когда в день по две­три операции. Замечали и простые человеческие жесты. Нет еще и восьми утра, а Александр Анатольевич вдруг вырастает около больничной кровати: «Все нормально?». И так даже в выходные: в двери его высокая фигура, а рядом две русоголовые внучки: «Все в порядке?» Во время операции запросто может мурлыкать песенку: видите, мол, ничего страшного, таких операций были сотни...

Молодой коллега профессора Воротникова, недавний выпускник медакадемии, размышляя об Александре Анатольевиче, немного смущаясь, сказал: «Он наш кумир и учились мы у него не одним только хирургическим тонкостям, но и морально ­ душевным качествам, без которых хорошим хирургом не станешь. О них не вычитаешь в учебниках, потому что передаются эти качества от отца к сыну, от учителя к ученику».

И все же очень хотелось понять, почему именно Александр Анатольевич согласился на рискованную операцию? Пожалел пациентку? Был уверен в своих силах? Сумел рассчитать риск, полагая, что это его долг ­ сделать все возможное и невозможное для больного человека? «Знаете, ­ ответил доктор, ­ вы затронули, конечно, важные аспекты, но я лучше укажу на некоторые объективные причины. Несколько лет назад мы освоили «индустриальную модель управления», позволяющую повысить качество медицинской помощи. Это когда то, что делается сегодня, лучше того, что было вчера, но хуже, чем будет завтра. Каждый день мы анализируем проделанную работу и определяем новые критерии. Так поднимается планка требований и повышается мастерство врача. Второе обстоятельство ­ тоже интересное. Наша клиника уже третий год работает по федеральной программе, и этого права мы добились, конечно же, не случайно. Нам выделяют деньги на 100­120 бесплатных операций в год. Здесь и дорогие протезы, и питание, и сложные кровесберегающие технологии, и многое другое. Далеко не каждая больница в стране может позволить себе такие операции...».

Однако я нашла и третью причину, по которой пациентке с противопоказаниями все же была сделана операция. Попробую сформулировать. Александр Воротников ­ заслуженный врач России. 30 лет преподает в Ставропольской медакадемии, пройдя путь от старшего клинического ординатора до заведующего кафедрой. Вырастил целую плеяду учеников, его научные работы публикуются в медицинских изданиях страны, но более всего впечатляют даже не эти высокие титулы и достижения, а мощная человеческая органика: естественность, простота, отзывчивость. Иными словами ­ замечательный дар ­ душа, самая древняя из нерукотворных технологий, которую так беспощадно вытесняет сегодня техницизм в отношениях врача и пациента. Ведь как оно бывает, известно. Выдали вам компьютерный текст с диагнозом и назначениями, но настроение лучше не стало: тревога и пустота, потому что так же пусто было в глазах врача. Он вас попросту не увидел. Многие, к сожалению, все чаще стали говорить об этом. Вот и разгадка профессиональной отваги и силы Александра Воротникова ­ представителя (как это теперь называют) «информационной медицины»: человека, истосковавшегося по вниманию, лечат не только лекарства или искусный скальпель, но и то, что существуют прежде всего, потому что было в начале ­ душа и слово.