00:00, 9 октября 2009 года

Сотрудницу милиции уличили в воровстве и ложном доносе

Ловушка для крысы

Кражи продолжались в одном из подразделений ОВД почти год: из сумок, оставленных в «нехорошем» кабинете, с завидной регулярностью пропадали деньги. Суммы невеликие, но, учитывая отнюдь не роскошные милицейские оклады, весьма ощутимые для пострадавших. К примеру, одна из жертв, Галина Птицына, как минимум два раза в месяц обнаруживала, что ее кошелек кто–то опустошает: сначала дважды пропали суммы в пять тысяч рублей, потом «испарились» четыре тысячи целковых, четыре с половиной... По логике вещей, по сумкам и карманам шарил кто–то из своих, милиционеров. Но на кого думать? Все сотрудники, делящие кабинет, – люди на вид приличные, и вот так, с ходу, определить «крысу» вариантов не было. Подозрение падало на одну из молоденьких сотрудниц, Ирму Саакову. Но подозрение не есть уверенность, поэтому вычислить вора было решено с помощью оперативной смекалки и простейших подручных средств. После очередной получки Галина попросила в местном экспертном отделе немного люминесцентного порошка, пересыпала им купюры, положила в кошелек и убрала в сумку. Хитрость заключалась в том, что вор, каким бы ловкачом он ни был, вытаскивая из заветного кошелька деньги, обязательно «вляпается» в химловушку. Для пущей надежности Галина отксерокопировала свои купюры и даже переписала их номера и серии.

Остальное было делом техники. Оставив свою сумку, как обычно, на столе, Галина вышла из кабинета, в котором из всех сотрудников оставалась лишь Саакова. Когда Птицына минут через десять вернулась, она увидела, что ее ридикюль лежит не в том положении, в каком она его оставила, а Ирма, уже одетая, стоит в дверях, собираясь куда–то идти. Галина открыла сумку, и ее худшие предположения подтвердились – из 10 тысяч в кошельке осталось лишь пять с половиной. Попросив Саакову задержаться, Галина позвала сослуживцев и при них напрямую спросила у Ирмы – брала ли та деньги из ее сумки.

Потом была сцена оскорбленной невинности, впрочем, не принесшая результата – весь апломб Ирмы испарился, как только ее попросили показать руки и посветили на них люминесцентной лампой. Пальцы девушки предательски засветились под лучами, и ей не оставалось ничего другого, как вытащить украденные деньги из голенища сапога, куда она их благоразумно припрятала.

О случившемся доложили начальнику Сааковой Дмитрию Гурину, и тот, пристыдив подчиненную, предложил ей уйти по–хорошему: написать заявление на увольнение по собственному желанию. Но такой поворот событий, видимо, не устраивал Саакову, и она решилась идти ва–банк.

Покушение на невинность

Для того чтобы реабилитировать себя в глазах общественности, Ирма сочинила душераздирающую историю: написала заявление о том, что ее попытался изнасиловать ее непосредственный начальник. Версия девушки выглядела так: дескать, Д. Гурин в какой–то момент стал проявлять к ней интерес отнюдь не служебного характера и намекать, что работник она отличный, но, чтобы получать премии и ходить в отпуск летом, хорошо трудиться недостаточно – нужно еще и оказывать сексуальные услуги начальству. Он неоднократно приглашал ее в сауну, на природу, говорил о том, что если она не поедет и не вступит с ним в интимные отношения, то он может лишить ее всего, даже уволить с работы. О домогательствах она никому не сообщала – боялась огласки. И однажды случилось страшное – она зашла в рабочий кабинет Гурина, чтобы отдать ему какой–то документ. И Гурин напал на нее и попытался изнасиловать, при этом причинил ей телесные повреждения и порвал одежду. Однако она отчаянно сопротивлялась и, вырвавшись, убежала. Вслед ей донеслось: «Ты об этом пожалеешь». Расплата наступила на следующий день, когда ее якобы поймали на воровстве. На самом же деле, по версии Ирмы, кражи никакой и не было, никаких ворованных денег Птицына у нее не находила, и вообще все это – происки отвергнутого Гурина.

Крах клептоманки

Для вящей убедительности Саакова даже легла в больницу, где попыталась инсценировать черепно–мозговую травму, которую ей якобы причинил при попытке изнасилования Гурин, жалуясь на тошноту, головокружение и т. д. Но номер не прошел – медики не обнаружили не только сотрясения мозга, но и намеков на синяки и ссадины на теле. Единственное, что констатировали врачи (их выводы потом подтвердила и комплексная судебно–медицинская экспертиза), у девушки наблюдался невроз. Впрочем, кто же его не заработает, будучи схваченным за руку на воровстве?

Однако заявление написано, меры принимать следует. В отношении Гурина началась проверка: его долго и тщательно «прощупывали» и служба собственной безопасности, и Следственный комитет. История о милицейском начальнике–насильнике даже попала в газеты, правда, неизвестно, с чьей подачи. В общем, славу темпераментного мачо Гурин на малой родине приобрел. Однако в ходе следствия подтверждений его неуемной страсти к Ирме обнаружено не было. И уголовное дело возбудили уже против Сааковой – за ложный донос и кражу.

Несмотря на неопровержимые доказательства ее вины, Саакова и в суде продолжала ломать комедию, утверждая, что она не воровка, а невинная жертва влиятельного сластолюбца. Но противопоставить документальным и материальным фактам ничего, кроме голословных утверждений в том, что в заговоре против нее все – и бывшие сослуживцы, и высокое милицейское руководство, и следователи комитета, и врачи, – не смогла. В результате Ирма даже не удостоилась сомнительных лавров Моники Левински, а лишь приобрела судимость. За воровство и ложный донос ее приговорили к двум с половиной годам лишения свободы условно и выплате Д. Гурину компенсации морального вреда 50000 рублей за едва не погубленную репутацию.

При содействии пресс–службы Железноводского городского суда.

Ульяна УЛЬЯШИНА
«Лапша от «Моники Левински»»
Газета «Ставропольская правда»
9 октября 2009 года