Недоумение о Николае Гоголе

«Не так ли и ты, Русь, что бойкая необъяснимая тройка, несешься. Эх, кони, кони, – что за кони!».

Замечательный текст, знакомый всем нам с детства, но… «Вдруг — с досады, что ли, со злости ли — Роман подумал: «А кого везут-то? Кони-то? Этого… Чичикова? Русь-тройка, все гремит, все заливается, а в тройке — прохиндей, шулер…».

Совхозный механик никак не может сбросить с себя это внезапно накатившее на него недоумение, он пробует его разрешить то так, то эдак, обращается к школьному учителю, тот ничего толкового сказать не может, и тогда механик «не то что успокоился, а махнул рукой и даже пристыдил себя — делать нечего, бегаю как дурак, волнуюсь — Чичикова везут или же не Чичикова? Вот наказание-то! Это надо так… забуксовать. Вот же зараза-то прилипла. Надо же!..».

Шукшин, этот последний, может быть, мудрец русской литературы в своем как бы смешном рассказе выразил наше общее и абсолютное недоумение перед лицом нашего абсолютного гения Николая Гоголя.

Еще в конце позапрошлого века сумма мыслей тогдашних исследователей творчества Гоголя была изложена следующим образом: «Гоголь загадочен как могила. Мы ничего в нем не понимаем». Несколько позже критика сошлась во мнении, что всех наших литературных гениев — Пушкина, Лермонтова, Толстого, Достоевского, Чехова — можно если не понять, то хотя бы «объяснить». Гоголь – единственная в нашей культуре абсолютно иррациональная фигура. Будучи убежденным сторонником монархически-крепостнического строя, он пишет «Мертвые души», после которых, по словам философа В. Розанова, «стало не страшно и не жалко ломать Россию». Будучи певцом православной веры, Гоголь уезжает жить в католический Рим, в эту цитадель ненавистных ему «ксендзов», и обретает там счастье: «Рим — родина моей души…». Будучи принципиальным неучастником во всякого рода «политике», Гоголь пишет знаменитые «Избранные места из переписки с друзьями», на которые получил не менее знаменитое «Письмо Белинского к Гоголю», за публичное чтение которого вслух (именно так указано в приговоре) досталось будущему гению русской литературы Достоевскому… Получается, что Гоголь невольно стал одним из родоначальников печально популярных в нашей истории «политических процессов». С ума сойти можно…

«Темно во мне, я сам в себе дна не вижу, вам около меня грозно, а мне с собою страшно», – обмолвился однажды Гоголь.

И все же… Ну где еще мы найдем столько солнца, столько чудной южно-русской благодати, столько сочного, живого общерусского языка, как у Гоголя? «Тиха украинская ночь». Попробуйте сказать это так или иначе — а вариантов могут быть десятки! – и вы поймете, что эти три слова незаменимы, ибо в них вся нежная мощь нашей речи. Или вот не так давно Никита Михалков заметил, что, мол, Достоевский — великий пророк и мыслитель, но такой фразы, как у Гоголя, он написать бы не смог. И процитировал: «Голова казака, матерясь, покатилась под кусты». В нескольких словах – вся картина яростной кавалерийской сечи… Масштаб художественного дара Гоголя просто ошеломляет. И опять же — вводит в недоумение. Бледный, болезненный, мнительный, скрытный – и такой безудержно яркий. Мужественный, пластичный, чем-то напоминающий титанов эпохи Возрождения. Но тут же – «Шинель», «Записки сумасшедшего», «Нос», «Портрет», сплошная петербургская слякоть и морось.

Рассуждать о Гоголе, ни до чего в своих рассуждениях не договорившись, мы, видимо, будем еще лет двести. Но сейчас вот что, думается, нам в связи с ним может быть особенно интересно. Сказал ли Гоголь правду о России, написав «Мертвые души»? Принято считать – да, конечно. И тут же возражение: а что если бы Чичиков заехал не в усадьбу Плюшкина, Манилова, Собакевича, Коробочки или Ноздрёва, а в усадьбу Чаадаева, Герцена, братьев Аксаковых, Кириевских или самого Пушкина, который ведь тоже был помещик и, так сказать, крепостник? Собакевич с Ноздрёвым – это, видимо, правда, но и Герцен с Аксаковыми – тоже правда. А где же «вся правда»? Или, как заметил тот же В. Розанов, герои «Войны и мира» и герои «Мертвых душ» – это люди, в общем, одной эпохи. И одной, добавим, страны. Но как разительно непохожи друг на друга эти две России! «Я полюбил Россию, прочитав «Войну и мир», – вспоминает философ Н. Бердяев. – Но эту же Россию стало нежалко ломать после чтения «Мертвых душ». Наверно, так же много позже нежалко было крушить Советский Союз после чтения книги «Архипелаг ГУЛАГ». Да… Что-то в наших отношениях с литературой не так… Или именно так и должно быть? «Русь, дай ответ! Не дает ответа…».

А, может быть, недоумение шукшинского механика о Гоголе можно решить так: да, чудо-кони до сих пор везут на себе шулера и прохиндея (еще не факт!), но это все же не просто лошади, а именно чудо-кони, иначе мы бы уже давно забыли само слово «Русь».