Режиссеру Алексею Малышеву в день театра исполняется 80 лет

Если человек сделал очень много доброго и нужного, трудно выбрать что–то из богатой на поступки и идеи судьбы. Но, если переполняют сердце величайшее уважение и признательность за всё это доброе и нужное, говорить о юбиляре чрезвычайно легко и приятно. Даже начинаешь ощущать некую собственную причастность к большой Личности. Как и многие, считаю, что мне повезло в жизни встречаться и сотрудничать с Алексеем Александровичем. Причем сотрудничество наше порой таило в себе незримые «рифы», ведь, рецензируя в газете спектакли Малышева, надо было брать определенную смелость. Малышев всё – и похвалы, и критику – воспринимал подчеркнуто деликатно. Вот примета истинно интеллигентного человека! Ведь как творцу–художнику ему наверняка хотелось возразить, поспорить, покивать несогласно в сторону борзописца. Ни–ког–да! Только обсуждение, ровное и... товарищеское. И теперь спустя время я особенно отчетливо понимаю, что тогда очень многому училась у Малышева. И таким он будет для меня всегда – учителем по жизни.

Каждая малышевская постановка становилась новым ярким событием не только в театре, но и в культуре края. Люди специально приезжали на спектакли даже из весьма неблизких районов. И если с некоторыми акцентами режиссерской концепции порой можно было не соглашаться и спорить (так это и прекрасно!), то уровень всей сценической работы не вызывал ни малейших сомнений в высочайшем профессиональном качестве. Так продолжалось не годами – десятилетиями! Сколько поистине блестящих спектаклей подарил нам Алексей Александрович. «Фаворит», «Пигмалион», «Филумена», «Деревья умирают стоя», «Белая гвардия», «Дядя Ваня»... Кстати, он смело мог «переименовать» ту или иную известную классику, подбросив опять–таки нам дровишек для дискуссий. Вот и чеховский «Дядя Ваня» получил у него название, согласитесь, неожиданное – «Бац!.. Опять промах?!..» с намёком на знаменитое ружье, которое когда–нибудь обязательно выстрелит. А не шибко современное «На всякого мудреца довольно простоты» А. Островского у Малышева превратилось в вечно актуальное – «Как выходят в люди»... Примечательно–показательный факт рассказали мне недавно: когда Алексей Александрович приехал ставить в Ставрополе свой последний спектакль «Круг», уже на второй день после появления в городе соответствующих анонсов все билеты на долгое время вперёд были проданы. Вот что значит это имя – Алексей Малышев.

Он очень любил и любит до сих пор Ставрополье. И никогда бы его не оставил, если б не было на то важных семейных причин. Но, думаю, мы должны быть благодарны его милой супруге Елене Павловне, позволявшей ему десятилетиями периодически уезжать из их дома в Туле на очередной творческий сезон в Ставрополь. Она по здоровью не могла жить здесь, но, как актриса и как любящая женщина, хорошо понимала, что значил наш театр для Алексея Александровича. Для меня эта пара всегда была и будет уникальной...

В эпоху Малышева ставропольская драма обрела почетный статус академической. Звучит! Но академизм по Малышеву значил – высокое искусство. Искусство, обращенное к Человеку. Во главе угла всей его творческой деятельности стоял Человек с простыми человеческими переживаниями – любовь, ревность, предательство, а за ними как–то «сами собой, вдруг» вырастали Честь, Долг, Вера, Отечество.

Будучи актером по первым годам служения в Новосибирском театре (на весь Советский Союз в те годы гремел легендарный «Красный факел», как образец смелого творческого поиска), Алексей Александрович великолепно знал актерскую профессию. Знал изнутри. И ценил Актера за преданность сцене. Его стараниями труппу буквально озарили многие славные имена. Сегодня большая часть коллектива – его ученики и по жизни, и по профессии. Более десяти лет назад пришли на сцену выпускники организованной им актёрской студии. Они успели войти уже в основной играющий костяк, но и доныне с прежней юношеской почтительностью величают Алексея Александровича любовно–ласково – Папа. С большой буквы. Разумеется, каждый работавший с Малышевым может припомнить и самые разные непростые моменты в отношениях с этим мудрым, но и требовательным художественным руководителем сложнейшего творческого организма. Да, с ним бывало тяжеленько, зато – интересно! Ибо, требуя от других, он и сам жил главной заповедью Станиславского: люби искусство в себе, а не себя в искусстве.

Честно признаться, не хватает порой нам Малышева. И это правильно. Потому что незаменимые люди – есть. Вот за все это – низкий поклон вам, дорогой наш Алексей Александрович!