Кому мы нужны?

Мы и поговорили. Оказывается, эта уже не очень молодая женщина чувствует себя одинокой, заброшенной, никому не интересной и не нужной. И это не минутное настроение, а болезненное убеждение, итог ежедневных наблюдений. «У детей своя жизнь, обо мне они вспоминают, когда нужна какая-либо помощь, а так, сама по себе, я уже на периферии их внимания. Друзья? Переговариваемся по телефону, иногда встречаемся, но общение какое-то неполноценное. Каждый вежливо выслушивает другого, но говорит только о себе. Все хотят выговориться, интересует только собственная жизнь…» Как-то Тамара Валентиновна зашла в один из ставропольских храмов в надежде подыскать в книжной лавке церковную литературу на интересующую ее тему. «Семинарист, с которым она разговорилась, посоветовал ей приобрести еще и иконки Тихона Задонского и Ксении Петербургской. «Святитель Тихон Задонский, - пояснил он, - был склонен к унынию и с этим грехом боролся…»

С проблемой возрастного дискомфорта сталкиваются все, кто уходит на пенсию. Пока человек работал, он был кому-то нужен, но вот перестал и… Все так или иначе на это жалуются: «Искреннего интереса к тебе уже нет, от тебя, мол, ничего теперь не зависит…». Это чувство пережили все бывшие руководители. Раньше, рассказывают некоторые из них, «очереди просителей в кабинет выстраивались, а теперь при встрече иные перебегают на другую сторону улицы…»

Ситуация «кому мы нужны?» особенно остро переживается постаревшими актерами – бывшими кумирами, звездами и вообще людьми так называемых публичных профессий. А вообще, если положить руку на сердце, возможно ли здесь некое общее решение, единый для всех «рецепт спасения»? Если верующие люди как-то защищены, потому что они в это верят, то можно ли помочь неверующему? И можно ли упрекать в том, что вера кому-то не дается? Это ведь, как талант, у одного есть, у другого нет.

...Никто не знает точно, когда родилась и когда скончалась Ксения Петербургская, но люди православные знают ее имя, помнят жизнь и с благоговением посещают ее могилку в часовне на Смоленском кладбище. Известно, что Ксения была замужем за певчим придворного хора Андреем Федоровичем Петровым, который внезапно умер без должного христианского приготовления. Памятуя о том, что таинство брака соединяет супругов в одно целое, двадцатишестилетняя Ксения решила жизнью искупить нераскаянные грехи мужа. В день похорон она надела на себя его одежду и назвалась Андреем Федоровичем. Раздарив оставшийся ей дом и имущество, стала скитаться по улицам Петербурга, подвергаясь насмешкам и нападкам. Мало-помалу к блаженной привыкли и стали замечать в ней нечто особенное. Милостыню она брала только у людей хороших и тут же отдавала нищим. В словах и поступках ее обнаружился некий глубокий смысл. Матери примечали, что, если она приласкает больного ребенка, тот обязательно выздоровеет. Вскоре выяснилось, что Ксения помогает честным людям устраивать их личную жизнь и счастливые браки, а недобросовестных обличает и наказывает…

Такая вот удивительная история произошла с «обычным» человеком, выбравшим необычный путь самоспасения. Вопрос «кому мы нужны?» Ксения поставила иначе: «Кто нужен нам?». Разом избавилась от столь милого и привычного человеку эгоизма, словно ржавчина разъедающего его душу. Другое название ее «метода» - нравственный максимализм. Если жизнь перестала радовать, превратилась в тяжелую ношу, необходимо все менять: взвалить на себя еще большую ношу – искать тех, о ком можно позаботиться, кому помочь. Именно такая душевная забота доставляет человеку необъяснимую радость, дает непонятно откуда берущиеся силы, продлевает жизнь. Если бы мы всерьез догадались, что болеем и умираем от эгоизма и нерастраченных душевных сил, мы бы бежали друг к другу и умоляли: дай только тебе помочь, поддержать в трудную минуту, сказать доброе слово… Для того чтобы жизнь оставалась человеческой, сегодня необходимо стремление к тому, что многим кажется уже невозможным. К правде. Нравственности. Порядку.

И все-таки, что же сказать Тамаре Кулешовой, которая предпочла обращение в нашу газету поискам «своего психолога»? «На миру, - полушутя объяснила она, - и смерть красна, да я ведь не одна же такая».

Конечно, не одна. Многие из нас могут признаться в том, что чувствуют себя и недооцененными, и незащищенными. И даже дома не всем хватает тепла, и на работе руководство не шибко ласковое, и коллеги не слишком дружественны… А уж если к «делу» присоединить возраст и болезни, то безжалостный приговор «одинокая старость» обсуждению не подлежит. Но неужели в юности с ее безответной любовью и трагическим мироощущением было легче? А какого напряжения сил потребовал зрелый возраст?! Разве в той прожитой жизни было меньше переживаний, волнений, тревог? Так ведь это и есть жизнь, по-другому просто не бывает. Ни у кого. Вот почему приятие жизни требует от человека прежде всего мужества, ибо многие проблемы вообще нельзя решить. И все-таки в лабиринте жизни надо искать «запасной выход», и он, конечно же, есть, название ему – мудрость. Однако в современном мире нет культа мудрости. Даже слово это вытеснено из нашего словаря. На его месте все чаще водружается словечко «успех». «Только что же такое мудрость? – спросила Тамара Валентиновна. – Разве это не то же самое, что знание?». Нет. Мудрость – это способность применить Знание в своей жизни. В русской философии, кстати, даже название придумано науке о мудрости жизни – софиология.

…Вот человек говорит: «Что-то я не очень счастлив. Все вроде есть, счастья нет». Но что это такое – то, чего нет, никто не знает.

Зато другой, умеющий ценить малое, простое, скромное, что у него еще остается, чувствует иначе: «Благодарю жизнь за все!». Вот он и есть по-настоящему счастливый человек. И он мудрец…