Вера. Надежда. Любовь

Дома его не было, не было и естественной в таком случае записки. Это насторожило и породило новые сомнения. В их доме было принято оберегать друг друга от излишних волнений. Сдержанная и скрытная Надежда усилием воли заставила себя не паниковать и занялась домашними делами. Ее маленькие крепкие ручки привыкли к труду, и по стародавней деревенской привычке она всегда содержала дом в полном порядке. Переделав текущие дела, она взглянула на часы: двадцать два. В это время раздался телефонный звонок. Взяла трубку. Далекий голос Валерия обрадовал: живой. Он известил, что не будет ночевать дома, а завтра все ей объяснит. Связь прервалась. Он больше не позвонил, а она не имела понятия, где он, и взволновалась еще больше. Как больной зверь, металась Надежда по квартире. Ей казалось, что она не переживет эту одинокую загадочную ночь. Она пыталась подавить тягостные предчувствия, но ей это никак не удавалось. Она разобрала постель, легла и погасила свет, прислушиваясь к глубокой тишине. До нее доходили слухи об увлечениях и частых любовных интрижках мужа, но такого отвратительного бессмысленного ночного бегства из дома никогда не случалось. Лежа с широко открытыми глазами и закинутыми под голову руками на пахнущей свежестью постели, она переворошила в памяти всю их совместную жизнь.

Девятнадцать лет назад, окончив сельскую школу с золотой медалью, приехала она в город поступать в педагогический институт. Остановилась у тетушки Веры Петровны. Тихая, педантичная и медлительная пожилая женщина с упоением убеждала племянницу, что главное в жизни – быть цепкой, видеть и не упускать благоприятный случай даже там, где другие ничего не видят. Воспитанная матерью в постоянной готовности к самоотречению и подвижничеству, девушка слушала и мало что понимала. Когда начались занятия в институте, на пустые разговоры и вовсе времени не оставалось. Тетушка получала пенсию за погибшего мужа и работала «домоправительницей у профессора», который жил на той же лестничной площадке. Оказалось, сосед был молодым доцентом того же института, где училась Надя. Жили они вдвоем с женой. Он был хорошо образован, чрезмерно самодоволен, гордился своей корректностью и не сомневался в своем превосходстве. Неудивительно, что с подачи Веры Петровны этот интересный, цветущий мужчина с хорошим загаром и спортивной походкой запал в душу юной искательницы счастья, к тому же страдающей комплексом неполноценности. Свою тайну Надежда носила на самом донышке робкой души и только пунцово краснела при встречах с предметом обожания. Она слушала его лекции, но экзамены и зачеты старалась сдавать другим преподавателям. Сокурсницы жаловались, что он позволяет себе слишком много с теми девушками, чья судьба зависит от него. Надежда считала эти россказни наветом, но непроизвольно его сторонилась. Училась она хорошо. Тетушка в ней души не чаяла. Собственным родителям она хлопот не доставляла. Близилась защита диплома, когда случилась беда у ее кумира – при родах умерла его молодая жена. Малютка осталась жива. Девочку назвали Любовь. Надежде не приходилось встречаться с соседкой до ее трагической смерти. Женщина вела затворнический образ жизни. Вера Петровна уверяла, что это вызвано ее болезненным состоянием. Когда гроб вынесли из квартиры и поставили у подъезда, все соседи вышли с нею попрощаться. Спустились и Вера Петровна с Надеждой. Тонкие восточные черты иконописного лица поразили Надежду какой-то неземной красотой. Через месяц после похорон супруги растерявшийся отец принес свое маленькое сокровище к Вере Петровне и попросил взять на себя уход за ребенком.

Всю тайную любовь к своему «идолу» Надежда перенесла на его младенца. Влюбленная без памяти дурочка, она даже допустить не могла невероятное, невозможное, что он когда-нибудь может обратить внимание на нее, девчонку из захолустного села в тщательно выглаженном и аккуратно подштопанном старомодном платьишке. После успешной защиты диплома Надежду оставили в аспирантуре. Она была счастлива оттого, что не придется расставаться с Любочкой. Радовалась искренне и даже не подозревала, что за ее спиной тетушка вела свою игру. Вечно занятой профессор мало интересовался дочерью. Он исправно платил Вере Петровне деньги за ее содержание и уход, а потому считал себя хорошим отцом. Надежда же уделяла ребенку все свободное время совершенно безвозмездно. Поощряемая Верой Петровной, она творила добро и постепенно все сильнее и сильнее привязывалась к Любочке. Первая улыбка, первое слово «мама», первый шажок ребенка – к ней, Надежде… Она плакала и смеялась. Она была счастлива.

Однажды вечером Валерий пришел с цветами, шампанским, тортом и коробкой конфет. Накрыли стол, пили чай. Неожиданно он поднялся и попросил ее руки, закончив иронично: «Предлагаю воссоединиться для совместного квартирования. Хватит вам втроем ютиться в однокомнатной квартире». Надежда согласилась без оглядки. После регистрации брака произвели обмен и переехали вместе с Верой Петровной в четырехкомнатную квартиру. Любочка часто болела. Надежде приходилось уделять ребенку много внимания. Она советовалась с лучшими педиатрами, возила девочку на море, закаляла, записала в секцию плавания и художественной гимнастики и добилась не только полного выздоровления своей любимицы, но и заметных успехов малышки в спорте. Справляться Надежде по хозяйству, по мере слабеющих сил, помогала тетушка Вера Петровна. Но в своих личных устремлениях Надежда была одна. Оторванная от близких, все больше и больше тосковала она по теплу. А муж принимал как должное ее полное отречение от себя ради Любочки и его спокойствия, благополучия, занятий наукой. И между ними всегда существовали какая-то неоткровенность, притворство, недомолвки. Она кляла себя за нерешительность, мешавшую преодолеть комплексы… Тетушка убеждала, что она не должна смотреть на будущее глазами текущего дня и месяца, уверяла: «Твое женское счастье еще впереди, ты только верь». Но в глубине души Надежда понимала, что надеяться ей особо не на что. Она успешно защитила кандидатскую диссертацию, готовилась к соисканию докторской степени. Но это мало радовало. Хотелось чувствовать себя не только нужной, но и просто любимой женщиной. После смерти тетушки у Надежды с Любочкой привязанность и доверительность в отношениях достигли апогея. И это стало главным для них обеих. В дочери она видела смысл своего существования, и больше всего боялась ее потерять. Ради нее не считалась ни со временем, ни с расходами. Любочка ее тоже обожала, безгранично доверяла и очень дорожила ее мнением.

…Уже светало. Надежда все еще лежала неподвижно и чего-то ждала. Резкий телефонный звонок заставил ее сорваться с места. Голос дочери вдохновил и вернул силы: «Мамочка, прости, что разбудила. Соскучилась я! Не могу дождаться, когда буду дома. На олимпиаде я заняла первое место, так что я без пяти минут студентка… Спасибо за поздравление! Подробности при встрече. Родная, я тебя целую, целую, целую. Папке привет». Оттараторив все телеграфным текстом, дочь отключилась так же внезапно, как и позвонила. «Видимо, звонит на последние деньги, мотовка», – с теплотой подумала Надежда. Она воспрянула духом, поплескалась под душем, убрала постель и принялась готовить любимые лакомства Любочки. Возвратившийся Валерий застал жену в трудах праведных. Вкусно пахло жаркое. Стол был заставлен вазочками с какими-то невообразимыми салатами и нежнейшими крекерами. Не дождавшись никакого внимания к себе, он вызывающе сказал, что хотел бы решить вопрос о разводе. К его удивлению, она ответила: «Делай, как считаешь нужным. Сейчас мне некогда, освобожусь – соберу твои вещи». Обескураженный Валерий резко повернулся: «Собирай свои вещи, хозяин квартиры я», –и, не дожидаясь реакции Надежды, ушел в кабинет, плотно затворив за собою дверь. Когда приехала дочка, стол был празднично накрыт. Мать даже любимые цветы дочери где-то удосужилась купить и поставить в красивую вазу. Их первозданная свежесть привела девушку в неописуемый восторг.

– Как ты, мамуля, все успеваешь? – удивлялась Любочка, обхватив мать за талию, хохоча, целуя и одновременно кружа ее. – Как мне там без тебя было одиноко, скучно… Если бы ты могла вырваться хотя бы на закрытие… Так все здорово организовали! Я все время о тебе вспоминала.

– А у меня вся ночь была свободная, родная, – смеялась довольная Надежда, шутливо сопротивляясь, но с такта не сбивалась. – Знай я это раньше, приехала бы.

Валерий почувствовал себя обиженным. За подчеркнутое пренебрежение захотелось уязвить жену как можно чувствительнее: «Зря стараешься! Любочка – моя дочь, а не твоя. После нашего развода тебе придется о ней забыть». Он попал в точку. Надежда побледнела. Любочка замерла от неожиданности: «Какой развод? Что здесь произошло? Отвечайте…». Надежда и Валерий молчали. Умненькая девочка сердцем почувствовала всю глубину бездны между ними, подошла к отцу, взяла его за лацканы домашней куртки и тихо, но проникновенно и внушительно сказала: «Ты забываешься, мой дорогой папочка. Зря ты стараешься поставить себя выше всех. Мы с мамой дома. Напоминаю особо одаренным, мама для меня роднее всех родных. Как же ты смеешь говорить с нею в таком тоне, да еще и в моем присутствии? Если настаиваешь на разводе, мы с мамой тебя удерживать не станем, только тогда обо мне тебе придется забыть. Я уже давно сделала свой выбор. Подумай обо всем на досуге»… Валерий такого отпора не ожидал. Он вдруг необычайно отчетливо понял, что перегнул палку. Пошатнулись не только его жизненные позиции, но и нависла реальная угроза потерять дочь. А это никак не входило в его «наполеоновские» планы. Как-то неловко он сделал пируэт, сгреб в охапку Надежду с Любочкой и деланно засмеялся: «Девочки-девочки, сдаюсь. Ну, глупо пошутил. Простите старого дурака, любимые вы мои воспитатели».

г. Пятигорск.