Два карпа удачи

...Многое за тысячи и миллионы лет происходило на Сенгилеевском озере, которое считают остатком великого Сарматского моря. Оно простиралось от Дарданелл до Арала. И был там однажды для нас, рыбаков, крайне несчастливый день. Рыба не хотела клевать, хоть ты ее убей! И сидели на берегу изнуренные августовской жарой Семен Бабаевский, Карп Черный, Илья Чумак, Иван Егоров - известные писатели. А с ними были не менее известный на Ставрополье фотокор Сурен Петросян и я, еще школьник, но уже полноправный член артели сарматов, ибо не хуже их умел ловить рыбу.

В наших садках шевелили усами пять раков, десятка два жирных пескарей и ни одного сазана, даже самого жалкого. Из чего варить на обед артельную уху?

- Вместо ухи сварим казачий кулеш, - предложил Чумак. - У меня с прошлого года хранится шмат сала. Растолчем его, сыпнем пшена, полынью заправим... Владька, - обратился Иван Васильевич ко мне, - собирай курай. Кизяк найди!

- И пескарей, раков бросим в кулеш, - радовался изголодавшийся Петросян. - царская будет уха!

- Будет брандахлыст, - возразил брезгливый Бабаевский, - к нему я не подойду и на километр. Я лучше утоплюсь...

К описываемому мной дню Семен Петрович был уже лауреатом Сталинской премии за своего «Кавалера», депутатом Верховного совета СССР и самым богатым писателем Ставрополья. На рыбалку он ездил с палками копченой московской колбасы, корейкой из кремлевских запасов и бочонком грузинского вина, но все это сарматы сознательно не ели и не пили. Вот уха из сенгилеевских сазанов да стаканчик, другой рядового портвейна очень радовали Егорова и Чумака. А Черный и Петросян предпочитали фронтовые сто граммов пролетарской водки. Мне по малолетству горячительное не полагалось. Я был не против брандахлыста, ибо у меня в животе давно кишка кишке писала протокол. Кроме того, я уважал неприхотливость Чумака - самого бедного на Ставрополье писателя.

Долго молчал философ и мудрец Карп Черный и наконец выдал свое:

- В такую жару, сарматы, нужна легкая пища. М-да! Скажем, отварной сазан, посыпанный укропчиком. Но нет у нас сазанов, фортуна отвернулась от нас! И я предпочитаю чай из чабреца, который быстро найдет в этой полупустыне сарматенок Владька. А закусить можно и помидорами, которых у меня хватит на всю артель. Dixi - я сказал!

- Ешь вода, пей вода, - уныло возразил Петросян, - это... не будешь никогда! И потом, сарматы, раки дают хороший навар, если их сварить с пескарями. А желтое старое сало пусть едят невареным, нетолченым разные там чумаки и лисицы, которые давно бегают вокруг нашего стойбища.

- Сурен, хоть ты и кавказ-ский человек, но ведь не мусульманин. Почему ты против сала? Свинья произошла от вепря, благородного зверя, на которого охотились наши предки славяне и ели его с удовольствием, - упорствовал бывший фронтовой разведчик Чумак.

В общем, в артели сарматов произошел раскол, а время обеда приближалось. Искрилась гладь изумрудного Сенгилея, в котором где-то прятались сазаны и не хотели жрать наших одуревших от жары червяков.

- Отцы, - начал ныть я, - кушать хочу!

И вот тут Карп Черный произнес короткую речь, которую я запомнил чуть ли не слово в слово.

- Сарматы, - тоном опытного лектора сказал он. - Я, как вам известно, специалист по древней литературе, хорошо знаю греческую и римскую мифологию. Богиня удачи отвернулась сегодня от нас. Простим ее, ибо она женщина и ее не случайно древние изображали с повязкой на глазах, да еще на шаре или колесе и с рогом изобилия в руке. Колесо, заметьте, символ изменчивости счастья. И давайте терпеливо ждать, когда колесо повернется, когда рог капризной Фортуны опрокинется. Предлагаю ловить рыбу до упора, а не думать об обеде. И я уверен, что счастье улыбнется нам, сарматам!

- Согласен с Карпом, - сказал Егоров, вытер пот на лице и со вздохом усталого человека закинул удочки в воду благословенного, никогда не подводившего нас Сенгилея. Это же молча сделали и другие. А в небе пели невидимые и неутомимые жаворонки, стрекотали кузнечики, бегали около наших ног шустрые ящерицы... Красота!

Когда Иван Яковлевич без всякой закуски выпил вторую стопку, а насупившийся Бабаевский съел кусок копченой колбаски и со мной тайком поделился, у Черного наконец клюнул и поймался преотменный золотоперый сазан. Рыбаки разглядывали его как чудо, долго спорили, сколько он весит.

- Больше килограмма, - авторитетно заявил Чумак.

- Да в нем все два будет, - бурно радовался фотокор «Ставрополки» и без устали щелкал затвором фотоаппарата. - Его одного достаточно для ухи. А пескари и раки дадут навар. Мы спасены, да здравствует великий и мудрый Карп.

А потом я бегал по берегу, собирал курай и лепешки высохшего на палящем солнце коровьего дерьма. И вот наконец запылал костер, закипела в ведре вода, почистил рыбу Илья Васильевич, а побагровевший Егоров выпил до ухи третью чарку и внес незабываемое предложение:

- Есть, братья сарматы, единицы измерения напряжения, силы тока, расстояния, веса... это значит, вольты, амперы, граммы, сантиметры, разные там кванты и даже какие-то фотоны. Но нет у человечества единицы измерения везения или удачи. Скажите мне, почему? Это ведь несправедливо, не по-сарматски. А мы поправим человечество. Как ее, единицу удачи, лучше всего назвать? По имени того, к кому пришла удача.

- Карп, - дружно заорали сарматы, - ура!

- Но если это рыба, весом она должна быть не меньше килограмма. Если золотой самородок, не меньше грамма, - удовлетворенно подвел итог Иван Яковлевич. - В ведре у нас варится сазан, пойманный Черным, два десятка пескарей, пять раков, которых поймали общими усилиями мы все. Это неплохо - примерно два карпа удачи! А ведь впереди у нас еще и вечерняя рыбалка, и, возможно, пятьдесят карпов удачи!

...Так было, как помню, в августе 1949 года на Сенгилеевском озере. Из славной артели сарматов до сего дня дожил один я, и поэтому подтвердить мой рассказ некому. Если кто-то из читателей скептически улыбнется, сочтет мой рассказ фантазией, пусть он считает, что мне вышеизложенное приснилось, как приснилась мне вся моя жизнь. Dixi - я сказал!