Без обиды

- Во время войны мы с матерью остались вдвоем, - рассказывает В. Мороз. - Пришли пешком из Кизляра в село Киевка Апанасенковского района, где тогда жили в основном ссыльные. Детство прошло в беспрерывном труде. Мы ребятишками то за водой за девять километров ходили, то вместо школьных занятий коробочки с хлопком раскрывали... Целый год я даже пас табун лошадей и об учебе совсем не думал – знал, что не на кого мать оставлять. И вот когда ровесники решили поступать в техникум, она и мне приказала: езжай и поступай куда хочешь, а то придет время, ругать меня будешь, что я тебя не учила. Девчонки, с которыми мы вместе поехали, сказали, что должен я стать зоотехником. Так и оказался я на зоотехническом отделении Терского сельхозтехникума. Потом уже был сельхозинститут, аспирантура. Но тем не менее после учебы я вернулся в родное хозяйство – колхоз имени Ленина, где и проработал 27 лет. Колхоз удалось превратить в племенной завод по разведению тонкорунных овец. Мы их продавали не только внутри СССР, но также поставляли в ГДР, Индию, Польшу, Румынию, Болгарию и другие страны.

- Василий Андреевич, можно долго перечислять все ваши награды. Но среди них, наверное, есть та, которая далась с особым трудом и потому дороже всех остальных.

- Это орден Ленина, который я получил вместе со званием Героя социалистического Труда. Награда на самом деле досталась нелегко. Я получил ее по указу Юрия Андропова 22 июня 1983 года. А при нем ведь очень строго к этому относились, проверяли каждую мелочь. И потому награда, о которой мне сообщили в два часа ночи, была действительно неожиданной. При этом я не скрываю, что меня шесть раз судили за упущения, когда занимал в колхозе руководящую должность. И думаю, это было правильно: раз недоглядел чего-то, должен ответить...

Хотя орден по улице сейчас не ношу, уж очень неоднозначно к нему относятся в нашей стране. Надеваю только на лекции к студентам. Потому, признаюсь, искренне поразили китайцы. Когда въезжал в Китай, их пограничники, увидев орден, особо приветствовали меня. Даже в страну пропустили без уплаты пошлин.

Другая награда для меня – аплодисменты, которыми порой заканчиваются мои лекции в агроуниверситете. Это, признаюсь, многого стоит. Значит, молодое поколение еще не все потеряно. Есть студенты, которые хотят стать специалистами и, возможно, возродить наше сельское хозяйство. Потому пока еще есть силы, я буду ходить к этим ребятам. Но не для того, чтобы срывать аплодисменты, а чтобы учить их.

- Известно, что сейчас вы не только читаете лекции студентам, а продолжаете заниматься практикой. Но за пределами родного края...

- Да, я сейчас езжу помогать овцеводам Алтая, Читинской области, Калмыкии и Бурятии. К слову, совсем недавно получил авторское свидетельство и патент: вместе с бурятскими овцеводами мы создали новую мясную породу овец с ковровой шерстью. Не буду скрывать, что наш край отказался от моих услуг. Не так давно на одном из совещаний по овцеводству в селе Дивном публично попросили не мешать работе специалистов из краевых ведомств. Ну что ж, я и не лезу. А результаты их деятельности очевидны: животноводство края разрушено.

Мне в девяностых годах на правительственном уровне предлагали остаться работать в Австралии. Я тогда отказался, был уверен, что нужен своей стране. А вот оказалось, что мои знания и богатый практический опыт здесь не востребованы. Забавно вспоминать время, когда меня решили освободить от должности директора ВНИИОК. Не сложились у меня взаимоотношения с властью. На президиуме Российской академии сельскохозяйственных наук долго не могли обосновать причины моего увольнения. Потом нашли объяснение: мол, срок контракта истек, не обессудьте… При этом я и контракта никакого не подписывал. А буквально за несколько дней до этого меня с формулировкой «за хорошую работу» премировали пятью окладами. Не совсем логично, правда?

- Действительно, утратил наш край былую славу. И овцеводство сейчас переживает кризис. На ваш взгляд, есть ли для этого объективные причины и можно ли как-то исправить положение?

- Я никогда не мог представить, что наступят такие времена. Потому в каком-то смысле даже радуюсь, что меня сняли с должности директора института овцеводства. Иначе я сгорел бы от стыда. По численности овец сейчас нас опередили даже Калмыкия и Дагестан. А край с первого места позорно скатился на третье. Сельское хозяйство у нас действительно загубили. Приведу только несколько цифр для сравнения. В лучшие времена в России насчитывалось 70 миллионов овец, сейчас в общественном секторе осталось 4 миллиона. В Ставропольском крае при том, что когда-то содержалось 6 миллионов овец, ныне общественный сектор насчитывает примерно 290 тысяч. Относительно приличное овцеводство осталось лишь в Апанасенковском районе. А племенные колхозы края, славившиеся в Советском Союзе, давно перешли в частные руки. До сих пор не пойму, зачем мы за бешеные деньги теперь покупаем «заморских» животных, если можно выращивать своих. Опыт накоплен громадный, и еще не весь потенциал загублен. Ведь несложно и сейчас взять на баланс краевого бюджета три-четыре хозяйства, найти специалистов, чтобы хотя бы сохранить генетический потенциал овец.

Зато край из года в год удивляет страну рекордами по валовому сбору зерна. Но, согласитесь, жизнь на селе, особенно в восточных районах Ставрополья, лучше не стала. Сельское хозяйство нашего края изначально держалось на двух крыльях: зерновом производстве и животноводстве. А когда осталось одно крыло, ни о каком взлете экономики не может быть и речи...

Плюс к этому в крае серьезно подорвана сельхознаука. На Ставрополье закрыли ВНИИОК, институт шерсти, краевую ветеринарную станцию. Другие же регионы, наоборот, стараются их открывать. Что тогда удивляться, если у нас то и дело начинает свирепствовать бруцеллез и другие болезни?..

– Получается, что усилия, в свое время затраченные на то, чтобы выстроить эффективную технологию овцеводства не только в крае, но и во всей стране, оказались напрасными. Наверное, обидно?

– Нет, мне совсем не обидно. И я совершенно ни о чем не жалею. Но стыдно за нашу страну, где люди с богатым опытом и знаниями не нужны. А в то же время на государственных постах оказываются явные непрофессионалы. Если в будущем власть опомнится, то будет звать таких же Морозов из-за границы. И платить им за консультации бешеные деньги. Как это было после революции в 1917 году, когда специалистов по животноводству выписывали из-за границы.

Все же я сознаю, что сделал за свою жизнь немало полезного. Так, мной написано более трехсот научных трудов. Изданы книги и учебник по овцеводству и козоводству. Под моим руководством защищены 33 диссертации, из них 12 – докторские. Значит, жизнь прожита не зря…