Всем было трудно

Начались сборы мужчин. Сначала молодые, а потом и старые уходили на фронт. Остались одни женщины да подростки. А также несколько взрослых трактористов, вроде бригадиров-наставников. Они учили молодежь работать на этой технике.

Трактор заглохнет в поле – девчонка залезает на него и поднимает на палке платок: требуется, дескать, помощь. Только вернется бригадир на стан – другая поднимает «флаг».

Всем было трудно. Из машин – одна полуторка. На подводах возили зерно на элеватор за 50 километров.

Везде был ручной труд. Как убирали, например, кукурузу? Через плечо – сумка. Набьешь ее и тащишь в общую кучу.

Никто, конечно, за работу нам не платил. Работали за «палочки» - за трудодни. Что выращивали у себя в огороде, тем и жили.

А как тяжело было зимой, в лютые морозы копать окопы! Спины от пота мокрые – сбрасывали фуфайки. Как же после этого было не простудиться?

Потом была оккупация. До прихода немцев на хутор председатель с парторгом (из раненных на фронте, кажется, с Украины) собрали народ и сказали: «Разберите зерно и спрячьте у себя в ямы. Мы вернемся – будет что сеять». Мы так и сделали. Все вернули потом в колхоз.

Да если бы только эти беды!.. Папа погиб в Сальских степях. Мой старший брат – позже, на Дальнем Востоке, на войне с японцами. Мама осталась одна с четырьмя детьми.

Я, между прочим, первая из наших хуторян узнала о том, что пришла победа. Мне сообщили об этом в сельсовете (он был в селе Ростовановском). Не помню, как выбежала на улицу, позвала пацанов, что играли поблизости. И сказала им: «Бегом! И кого увидите, всем рассказывайте, что войне конец!». Люди плакали от радости. Но мало потом возвращалось домой солдат. А кто и приходил – все больше раненые да больные. Но молодежь подрастала, мужала – становилось больше рабочих рук.

…Сейчас мне 82 года. Была замужем. Прожила с супругом 57 лет. Родила трех сыновей. У одного из них живу сейчас. Здоровье, конечно, неважное, как и у всех стариков. А в остальном все хорошо.