Александр Михайлов: Мы - единственная нация, которая не разучилась краснеть

- Мне повезло: в нашем жюри собрались интеллигентные люди. У нас не было споров с пеной у рта. Мы как-то быстро сходились в едином мнении. Обошлось без интриг и истерик. Тем не менее в ближайшие 10 лет я вряд ли соглашусь быть председателем жюри. Это очень тяжелый труд: смотреть в день по три - четыре фильма…

- Как вам Кисловодск?

- Красивый город. Я часто бывал здесь раньше, у меня в Кисловодске живет большой друг. Но сейчас этот город стал другим. Время - самое главное - другое.

- По поводу времени... Вы всегда играли сильных духом людей. На ваш взгляд, сегодня этой силы духа достаточно, чтобы выживать в изменившейся действительности?

- Мне - достаточно. У меня хорошие корни. Я родился в Забайкалье, а мой дед - из донских казаков, умирая, когда мне было всего шесть лет, сказал: «Запомни, Шурка, на всю жизнь мои слова, и если примешь их, как свои, то выживешь. Что бы ни случилось - люби Россию и, если понадобится, отдай за нее жизнь, не раздумывая. Сердце отдай людям, душу - Господу Богу, а честь сохрани на всю жизнь и никому не отдавай». Я тогда ничего не понял, заплакал, убежал. Но слова деда навсегда врезались мне в память, и, взрослея, я все более проникался их глубинным смыслом, который и сегодня помогает мне жить. Я знаю, ради чего живу, как живу и как мне жить дальше. Конечно, душа болит за то, что у нас сегодня происходит, но я стараюсь делать все возможное, чтобы кому-то стало теплее.

- Вы верите в Бога?

- Да.

- А свои самые большие удачи в жизни вы считаете делом случая или божьим провидением?

- Так это все взаимосвязано. Есть и счастливый случай, и судьба, которая для каждого из нас предначертана на небесах. Вот фильм «Любовь и голуби», с одной стороны, счастливый случай. С другой - судьба сохранила меня на его съемках от гибели. Я ведь чуть не утонул, когда снимался эпизод с падением в воду. Что-то случилось с воздухом, который мне подавали под воду, а водолазы должны были удерживать меня, пока я не разденусь, и им не скомандуют - отпустить. Вот они и держали меня. Благо, успели понять, что произошло нечто непредвиденное.

- Не меньшую известность принес вам фильм «Мужики»…

- Когда начинаешь работу, часто и не предполагаешь, что получится в итоге. Да, я тогда дважды отказывался от предложенного сценария - он казался мне обычной мелодрамой, к тому же в то время были предложения, выглядевшие более интересными. Да и имя режиссера Искры Бабич ни о чем не говорило. А потом меня познакомили с мужиком, судьба которого легла в основу картины, прототипом Паши Зубова. Он взволновал меня чистотой, детскостью, искренностью своей. После встречи я сразу дал согласие на участие в съемках и не жалею об этом. Мы и не предполагали, что эта простая история с обычным названием «Мужики» перевернет едва ли не пол-России. Вы не представляете, сколько мне писем тогда приходило - отовсюду. Никогда такого у меня не было и вряд ли повторится.

- А что за письма?

- Самые разные. В одном мне писала девочка, видимо, едва научившись это делать, каракулями такими: «Дядя Паша, спасибо за фильм «Мужики», мой папа вчера посмотрел его и купил мне шоколадку...». Одно письмо было особенно потрясающим. Оно начиналось со слов: «Вы преступник!». А потом женщина объясняла: «По меркам, заданным вашими героями, мы стали мерить собственных мужиков. А они этим меркам не очень-то соответствуют...».

- Поклонницы вас одолевали, наверное?

- Нет. У меня такой характер: умею обозначить дистанцию, поставить «стенку». Женщины это чувствуют очень хорошо... Да и особого ажиотажа, честно признаюсь, не припомню.

- Среди сыгранных вами персонажей кто наиболее близок реальному Александру Михайлову?

- «Очарованный странник», Иван Северьянович Флягин, конечно. Эту работу, правда, не слишком хорошо знают. В ней - боль за Россию. В этой картине мой герой прошел весь круг мытарств: плен, унижения, оказался на грани жизни и смерти, пережил восхождение к искренней вере в Бога, к православию. Ему дарован был дар предвидения. Потрясающий там эпизод есть, когда Флягина закрыли где-то в подвале за какую-то провинность, он говорит монахам: «Что глядите?! Вы бы Родине, как алтарю, служили, а все сукном торгуют...» Вот оттуда все. Вот как Лесков написал, предвосхищая то, что происходит сейчас в России. Предчувствовал, знал, что так будет, что в страну родную беда придет.

- Вы не приемлете перемены, которые произошли у нас в стране?

- Я не приемлю накипь, которую они с собой принесли. Всю эту так называемую цивилизацию, которая хлынула к нам мутным потоком, этот Содом и Гоморру: нашу нищету, наши унижения… Но все-таки главные национальные черты мы сберегли. Мы - единственная нация, которая не разучилась краснеть, и я уверен, что Россия еще поднимется - мощно, уверенно и заставит считаться с собой весь мир.

- Вы много лет живете в Москве, но держитесь обособленно от столичной актерской тусовки. Почему?

- Я никогда не стану столичным актером, меня никогда не примут в эту стаю так называемых «профессиональных» актеров-москвичей. Я не люблю образ жизни, который они ведут: эти маски, шоу, фестивали. Ненавижу тусовки. Мне это и несимпатично, и неинтересно. Мне хорошо с Колей Бурляевым, Владимиром Гостюхиным, Сережей Никоненко.

- Сегодня вы снимаетесь в кино?

- Нет. Я не приемлю эти горы трупов и потоки крови, которым до отказа наполнено современное кино. Я отказываюсь от всех предложений, поскольку ни одно из них мне неинтересно.

- Чем же вы живете?

- Ездим по стране с концертами, песни поем под гитару. Мы с моими друзьями полные залы собираем – у нас нет с этим проблем.

- Как вы думаете, за последние пару лет жизнь простых людей в нашей стране стала лучше или хуже?

- Пока страшненькая. Горбачев и Ельцин - разрушители, но это отдельная тема. У меня была надежда на Путина, но, я смотрю, олигархи по-прежнему жируют в свое удовольствие, царствуют. И разрыв между самыми бедными и самыми богатыми не сокращается, а растет. Причем с катастрофической скоростью! Видимость созидания есть, но, похоже, только видимость. Хотя сейчас говорят, что в некоторых городах начался рост рождаемости, но я что-то не очень в это верю. Когда Швыдкой в своей программе убеждает всех, что «жизнь прекрасна», хочется сказать: поезжайте туда, чуть-чуть дальше Садового кольца - в среднюю полосу. Вы увидите, в каком состоянии сейчас русский крестьянин, до чего его довели. Вот когда крестьянин улыбнется и скажет - да, я достойно живу, вот тогда мне станет легко и хорошо. Тогда жизнь будет действительно прекрасна.

- У вас есть мечта?

- Что касается актерской карьеры, то здесь я отпущенное мне сделал и на большее не претендую. Будет удачная роль - сыграю. Да, не сделал Федю Протасова в толстовском «Живом трупе» - не беда. Может быть, будут другие роли. Главное, чтоб здоровье было. А программа - дожить до 85 лет. И так случится, поверьте.