ЕГЭ – нежданный. И нежеланный?

«Образовательная система в России, - пишут они, - переживает сегодня тяжелейший период реформирования, а по сути – революционной ломки всех основ, заложенных не годами – веками. Введение Единого государственного экзамена, подушное финансирование, профильное образование и другие «новации» тяжким грузом легли на плечи учителя, ударили по ученикам и родителям. Образование объявлено национальным проектом, но это нисколько не облегчает ситуацию, напротив, усложняет и без того непростые отношения внутри учебных заведений.

Чего стоит система грантов, которые выдаются особо отличившимся педагогам. Сама идея конкурса с денежными призами для нищих учителей безнравственна. Она толкает отчаявшихся людей в драку за главный приз, сеет вражду в коллективах, разжигает зависть и дает администрации школ хороший кнут, с помощью которого можно наказать неугодных, и пряник, которым поощряются покладистые и «удобные» работники…

Единый госэкзамен – особая тема для обсуждения. К величайшему сожалению, на начальной стадии этого эксперимента никто не спросил мнения о нем у учителей-практиков, знающих школу не по реляциям, а изнутри, в каждо-дневной работе. Главным недостатком этой «новации», на наш взгляд, является полное отсутствие обратной связи «реформаторов» с «реформируемыми». На нас просто оказывают давление, заявляя, что если ЕГЭ даст плохие результаты, это будет свидетельством низкой квалификации учителей. На местах, в школах даже грозят пересмотреть наши разряды, снизить надбавки, урезать и без того мизерные зарплаты. «Дай высокий результат любой ценой!» - под таким лозунгом проводится единый экзамен.

Сторонники ЕГЭ называют целый ряд преимуществ этой формы проведения итоговой аттестации. Рассмотрим их доводы.

Дескать, единый госэкзамен дает ученикам равные возможности. Равные требования, сказали бы мы, но не возможности. Это сомнительное «равенство» сродни уравниловке нашей налоговой системы, при которой миллиардер и малоимущий платят в казну 13 процентов от своих доходов. Только законченный лицемер станет утверждать, что у выпускника столичной гимназии и какой-нибудь малокомплектной школы в деревенской глуши, у выпускника из краевого центра и районного городишки одинаковые условия обучения. Сравним материально-техническую базу этих школ, вспомним, как деньги на мел, бумагу и прочие «мелочи» берем из «классной копилки», а учебные пособия семидесятых годов прошлого века ремонтируем с помощью клейкой ленты – и вопрос ясен.

Несравним и уровень преподавания в крупных и малых городах, тем более – в сельских населенных пунктах, где учитель порой ведет и физику, и химию, и биологию, совмещает в едином лице русоведа и историка… Зарплата столичного учителя выше оплаты труда провинциала в разы! Преподаватель из глубинки, чтобы как-то содержать семью, набирает часов «сколько дадут», тянет по полторы-две ставки, оставаясь при этом нищим. Дать высочайшее качество образования с такой нагрузкой физически невозможно! Но согласиться на голую ставку означает обречь свою семью буквально на голод. Так о каком же равенстве всех учеников и учителей в России можно вести речь?

Второй «плюс» единого гос-экзамена якобы в том, что по его результатам абитуриент может поступить в любой вуз страны. Снова ложь и лицемерие! В печати не раз публиковались списки высших учебных заведений, кстати, самых солидных, рейтинговых и престижных, которые отказались принимать результаты ЕГЭ и проводят собственные вступительные экзамены. Так что современный Ломоносов из какого-нибудь села, не имея возможности оплатить подготовительные курсы, нанять репетитора (или «проплатить» экзамен) не пройдет теперь в университет. Правда, говорят, что вузов, которые согласны принять результаты ЕГЭ, становится все больше. Но «больше» не значит «все». Так что и этот «плюс» эксперимента весьма сомнителен.

А вот, пожалуй, главный довод «за» ЕГЭ: от итоговой аттестации отстраняется «родной» преподаватель выпускника. Мол, в этом случае оценка будет абсолютно объективной.

Начнем с того, что это заявление крайне оскорбительно для сотен тысяч учителей, которые видят в своей профессии не источник дохода (смешно даже предположить такое, зная реальную величину наших зарплат), а миссию, призвание. Правительство фактически объявило о своем недоверии учителю. То есть ему доверяли в течение одиннадцати лет обучать и воспитывать ребенка. А вот проверять решили сами. Кто?

Думается, именно в ответе на этот вопрос кроются истинные несомненные выгоды ЕГЭ. Десятилетиями учителя «за ту же зарплату» принимали экзамены: письменные и устные, обязательные и по выбору, переводные и выпускные. И это не стоило стране ни копейки сверх обычных затрат. При этом высокий уровень образованности наших молодых людей, разносторонность и фундаментальность их знаний признавались во всем мире. Об этом и сегодня с ностальгической грустью вспоминают даже правительственные чиновники. Так что же изменилось?

Образование стало одним из национальных проектов. В него потекли финансовые вливания. Где они? До простых учителей они не дошли, это точно. Видимо, их умело направили в «нужное» русло. Те же чиновники деликатно умалчивают, в какие суммы обходятся, скажем, «репетиции» ЕГЭ только по русскому языку? Ребят надо доставить в райцентр. Предоставить помещения, обеспечить охрану. А новая армия «экзаменаторов» с нешуточными окладами? А технические мощности, используемые для проверки, подсчета результатов тестирования? Да, деньги у государства и впрямь есть. Только не про нашу (учительскую) честь...»

* * *

Вот такое письмо. При его подготовке к печати я постарался убрать излишнюю эмоциональность. И все равно письмо, что называется, кричит… В. Соколова, И. Зайцева и их коллеги понимают, что как солдат не может остановить войну, так и рядовые учителя не в состоянии противостоять внедрению в жизнь нежданного и нежеланного ЕГЭ. Но молчать не желают.

Им говорят, что компьютер нельзя обмануть или подкупить. Но в одной из национальных республик уже возбуждено уголовное дело по факту фальсификации результатов единого госэкзамена. Нашлись «умельцы», которые вскрыли секретные материалы задолго до назначенного времени.

И еще. Авторы письма считают, что Министерство образования, стремясь исключить из итоговой аттестации человеческий фактор, на самом деле исключило фактор человечности. Сколько бы ни работали психологи с выпускником, сколько бы ни рассылали отделы образования инструкций, а реакция каждого отдельного выпускника на стрессовую ситуацию экзамена непредсказуема. И наиболее уязвимыми оказываются именно сильные, талантливые, ответственные ученики, которым небезразличен результат. Двоечник знает, что «трояк» ему в любом случае обеспечен.

Есть у авторов и конкретное предложение: пусть, мол, все чиновники, осуществляющие реформы образования, и лица, принимающие ЕГЭ, сами сдадут экзамен по русскому языку. А результаты тестирования (с указанием должностей и фамилий) обнародовать в печати. Может, тогда взрослые дяди и тети поймут, каково быть объектом эксперимента.