Молитвенный образ в душе

Кисточка в руке чутко и легко-легко касается поверхности доски, аккуратно нанося тончайший штрих, и вдруг в один момент буквально оживает лик, проступая на иконе. Образ святого при всей своей воздушности осязаемо приближается к нам, и уже не только мы, но и он как будто вглядывается в наши лица. Думаю, многим, бывавшим в храме и стоявшим у иконы, доводилось хоть однажды испытать это непередаваемое, но вполне четкое ощущение беззвучного диалога, происходящего между человеком и образом. О чем этот «разговор», каждый из нас знает сам. Бесценный дар таинства свершившегося приобщения к чему-то непостижимо высокому и очень важному оставляет в душе тепло, покой, просветленность...

Наташу Ломоносову я помню студенткой семинарии, робкой, застенчиво-молчаливой... А сегодня передо мной – вполне зрелый, пожалуй, состоявшийся человек. С редкой и потому в чем-то загадочной профессией – иконописец. Окончив курс семинарии, ростовчанка стала ставропольчанкой по двум уважительным причинам – замужество и начало самостоятельной творческой работы под руководством педагога священника Сергия Рыбина, несколько лет назад возглавившего в Ставропольской семинарии отделение иконописи. И хотя пока нет еще в епархии полностью сформированной иконописной мастерской, отделение семинарии готовит таких специалистов, а Наташа – из самого первого выпуска. Их было всего четверо, но все уже трудятся по избранной профессии. И есть надежда, что в ближайшем будущем иконописный цех в Ставрополе все же появится.

Наш современник, человек эпохи технического прогресса, вправе удивиться: зачем тратить столько сил и времени, чтобы вручную писать – месяцами! – одну-единственную икону, если все можно изготовить быстро, качественно и, в общем-то, недорого? Большой выбор икон, книг, календарей предлагают сегодня в специальных торговых точках при храмах. Нынешнее развитие полиграфии позволяет при наличии готовых исторических, традиционных образцов отпечатать сколько угодно качественных бумажных изображений, не вкладывая в каждое из них отдельно такого долгого и кропотливого труда. Человеку светскому, живущему в стремительном темпе ХХl века, это может даже показаться расточительной тратой сил, времени.

Для Наташи Ломоносовой и ее пока немногочисленных коллег такого вопроса не существует. Иначе бы вряд ли она выбрала себе такой путь.

- Икона неповторима! Никакая литография не сможет передать человеку то состояние, которое передает писаная икона. В ней - молитвенный труд, который я в нее вкладываю, - в негромком голосе Наташи звучит убежденность, с которой не поспоришь. - Знаете, у меня бывало, что работа не идет до тех пор, пока не раскаешься в чем-то, что тяготит душу, не причастишься, не исповедуешься... Среди иконописцев известны случаи, что, если икона писана без благословения, с автором происходили разные неприятности – горели мастерские, люди попадали в аварии... Создание иконы – дар Божий, и Господь всячески показывает, что нужно еще стать достойным этого дара. Как бы мне чего-то ни хотелось создать, но без воли Божией ничего не выйдет, я не прыгну выше себя. Усиленная духовная работа сопровождает весь процесс работы над иконой. Вот этой живой духовностью иконописца, его стремлением к Богу отличается писаный образ от напечатанного.

Наташа с детства любила рисовать. Как и большинство детей. Только у большинства это проходит, а у нее не прошло. Получив первую специальность бухгалтера, она с тоской представила дальнейшую жизнь среди цифр и отчетов. Потом решила пойти к батюшке в церковь, посоветоваться, как быть, а он направил ее на известное предприятие «Грант» в Волгодонске, благо, от их поселка дотуда недалеко. Именно там был сделан первый шаг к тому, чего искала ее душа. Хотя сегодня, с высоты полученных знаний, Наташа не хотела бы работать на таком предприятии. Конвейер – не для нее. Там все поставлено на поток, люди зарабатывают деньги. А о душе подумать некогда. Учась в семинарии, она поняла: ее место – тихая, отделенная от суетного мира мастерская, где можно не просто рисовать, но вкладывать в каждое движение кисти частичку собственной души, испытывая от этого светлую радость. Но ведь эту радость творческого удовлетворения испытывает любой художник. И потом, искусство иконописи весьма жестко по своим канонам, сложившимся столетия назад. А как же творчество? Не зажимают ли строгие рамки жанра? Ведь необходимо точно следовать заданным «параметрам» - определенный ракурс, расположение фигур, цветовая гамма. Разве это все не ограничивает художника? А ведь иконописец тоже художник!

- Что вы! Это два разных человека, - улыбается Наташа, словно дивясь моей непонятливости. - Первый излагает кистью свои чувства, второй – прежде всего молится, он не уходит в какие-то фантазии. Это совершенно другой смысл.

В наше время немало профессиональных художников становятся иконописцами. Они делают иконостасы, расписывают храмы, таких примеров и в нашем крае уже несколько. У иконописцев епархии к этим работам отношение свое: как бы талантливо ни изображал художник какой-либо евангельский сюжет, если он сам неверующий, то истинной духовности здесь не ищите.

Кстати, Наташе Ломоносовой минувшим летом довелось участвовать в росписи храма, который построен недавно у святого источника неподалеку от села Татарка. По ее признанию, это были самые счастливые дни в ее жизни. И потому, что ее второй любимый педагог Людмила Александровна Шалина сочла возможным привлечь к столь ответственному делу начинающего мастера, и потому – в еще большей степени – насколько удивительные чувства пережила она там, в небольшой церковке, стоящей по сути в лесу. Да, труд был в прямом смысле тяжелый, требовавший немалого физического напряжения: а ну-ка постойте на головокружительной высоте под самым куполом с банкой краски в одной руке и кистью в другой, а краска жидкая – так требуется по технологии, чтоб тончайший слой у рисунка был – стекает по кисти вниз, мешает... А купол церкви крыт железом, солнце его накалило, внутри – духота. И так – от зари дотемна. Словом, не женское вроде бы дело. Но, конечно же, не это осталось в памяти главным. Запомнились неизведанные ранее ощущения «жизни в храме».

- Никогда не забуду, что я чувствовала ночью в притихшей церкви, - рассказывает Наташа с выражением благоговейного восторга в глазах. - Мы ведь несколько раз даже ночевали прямо в храме, на лесах! Все думалось – а ведь здесь когда-то проходили первые христиане, в этой пещерке, рядом с источником, молился одинокий монах. В источнике вода холодная, а окунешься в нее – чудо! Мне еще никогда не было так хорошо, так легко, как в этом маленьком храме ночью в лесу! Состояние такое – душа твоя дома. Умиротворение необыкновенное, светлое-светлое... Расписанный храм как бы воссоздает ощущение Рая, приближенности к Богу.

Эта церковь, названная в честь Казанской иконы Божией Матери, построена на месте бывшей часовни для людей, приходящих к источнику: чтобы они могли там помолиться об исцелении. О том источнике рассказывают настоящие легенды чудотворения. Теперь, мне думается, частичкой чудотворения будут благодарные паломники считать и новый храм, облаченный в роспись руками наших мастеров. Храм получил свои «одежды» как и положено всегда было на Руси. Сейчас в Ставрополе воссоздается кафедральный собор – тоже Казанский! Владыка Феофан не раз уже говорил о намерении осуществить роспись его внутренних сводов. И кто знает, может, и Наташа Ломоносова, имеющая уже опыт этой работы, сможет принять участие в «облачении» храма. Сама она о такой возможности говорит с присущей ей скромностью: если Бог даст, буду благодарна, ведь Господь посылает человека туда, где он более пригодится.

Ее первой настоящей самостоятельной – и одновременно дипломной - работой стала икона Феофана Затворника. Оценку отец Сергий поставил отличную. Однако сегодня Наташа смотрит на свое творение с некоторой долей критики, подмечая изъяны, которые нам, несведущим, незаметны, а профессиональному взгляду, конечно, понятны. Говорит, что сегодня писала бы ее по-другому, используя иные цвета... Наверное, она права. И все же есть в этом образе то глубокое молитвенное содержание, что перелилось в него из ее души, то, чем жила душа в дни писания образа, чем была наполнена и взволнована...

- Темно-зеленую санкирь кто-то считает очень духовной, не-обыкновенной краской, а другого она, наоборот, отталкивает, — рассуждает Наташа, рассматривая свою дипломную работу. - Знаете, человеку, пришедшему в церковь недавно, поначалу всегда больше нравится живопись, реалистическая манера изображения. Католики рисуют Христа максимально приближенным к человеческому облику, при этом их основная идея – чтобы с этим образом человеку было удобно, комфортно жить. То есть, по сути, как бы опускают Христа до человека. В православии иначе – мы подтягиваемся к Господу. Есть, конечно, и такие, кто хочет умиляться иконе, но истинно верующий приходит к иконе не за этим, он приходит молиться и каяться, со словами «прости меня» или «помоги» в чем-то...

Заботливо-бережно хранится теперь этот образ Феофана Затворника в доме ее учителя. Он, кстати, по-прежнему опекает своих воспитанников, делающих первые самостоятельные шаги в иконописи, в том числе помогает и с заказами. Собственно, сегодня в ее жизни как бы новая стадия ученичества, только проходит она не в учебном классе, а в серьезной – настоящей – работе. Иконы, писанные Натальей Ломоносовой, теперь есть и в храмах, и в частных домах. Доводится иногда заниматься и реставрацией старых икон, приносимых ставропольцами, буквально спасать их от окончательного разрушения.

- Отец Сергий очень добрый батюшка, настоящий наставник. И всегда честно оценивает работу, что очень важно. Ведь художники, вообще-то, не говорят друг другу правду, часто в глаза хвалят, дескать, все хорошо, хотя на самом деле думают иначе. А отец Сергий говорит прямо, открыто, он и хвалить сильно не будет, но и принижать за что-то тоже не станет.

Наташа тоже старается помочь своим наставникам. Иконописному отделению все еще не хватает преподавателей, и вот по просьбе отца Сергия она стала проводить занятия для первокурсников, рассказывая про традиционные методы и материалы, используемые иконописцами со времен Андрея Рублева. Рублев – ее любимый мастер. Жаль только до сих пор никак не получается съездить в Москву, увидеть его Спасителя не в репродукции, а наяву. На такую поездку денег у молодой семьи пока просто нет, ведь муж Иван – еще студент семинарии, а квартиру им пока приходится снимать.

Наступило, кажется, такое время, что иконописцы без работы не останутся. Народ пошел в церковь, а значит, и к иконе обратился. Причем многие – к настоящей, писаной иконе. Значит, в душе человека действительно что-то рождается. Не зря же до сих пор к «Троице» Рублева идут и идут люди, причем не только верующие, не только православные, стоят возле этого рукотворного чуда иностранцы с раскрытыми ртами, не понимая даже толком - что это, но что-то они явно чувствуют!