Гурджиев – булгаковский Воланд?

- Да, Сталин и Гурджиев хорошо знали друг друга. По некоторым сведениям, они в одно и то же время учились в Тифлисской православной семинарии. Хотя я в этом сомневаюсь: Гурджиев к тому времени уже получил такие колоссальные духовные знания, что семинария ему ничего не дала бы... Но совершенно точно, что они жили на одной квартире в Тифлисе. И поскольку оба были исключительными личностями, то влияние друг на друга оказали заметное. Впоследствии, будучи в эмиграции, Гурджиев не раз упоминал о ранении, которое он получил в молодости в Закавказье. Как раз во время знаменитых «эксов» молодых революционеров, организацию которых приписывают Сталину. Многое говорит за то, что он был ранен пулей в конце 1904 года в районе Чиатурского ущелья, когда грабили почтовый дилижанс. И все-таки преувеличивать влияние Гурджиева на будущего вождя, как это многие сейчас делают, не стоит.

- А почему маэстро Гурджиев оказался в Ессентуках?

- Для этого надо понять, что 1917 год для Ессентуков и в целом для Кавминвод – совершенно уникальное и еще мало исследованное время. Когда в Петербурге и Москве начались волнения, многие депутаты, генералы, артисты решили переждать тревожные события на Водах, где светило солнышко, продавали семечки и ни о каких революциях никто не вспоминал. К этому времени Г. Гурджиев в Петербурге пользовался колоссальной популярностью – был звездой первой величины. У него сложился круг учеников и почитателей из состоятельных людей, которые могли себе позволить поехать, куда хотят, и делать, что хотят. С ними Гурджиев и перекочевал в Ессентуки. Именно здесь он апробирует свои методики воздействия на людей, здесь у него складывается законченная система, здесь он впервые создает Институт гармонического развития человека.

- Когда и как вы впервые узнали, что Георгий Иванович жил в наших краях?

- Упоминание об Ессентуках я встретила в одной из его биографий. Это было в 80-х годах, в начале «перестройки», когда хлынула литература, о которой в совет-ские времена мы не могли и мечтать. Потом прочитала Петра Успенского. Пожалуй, именно в его книге «В поисках чудесного» содержится наиболее емкая информация о жизни Гурджиева в Ессентуках. А еще позже в воспоминаниях самого Георгия Ивановича я встретила загадочную фразу: «Я снова в Ессентуках». То есть он бывал здесь и до 1917 года.

- Какие-то подробности о жизни Георгия Гурджиева и его последователей в Ессентуках известны?

- К сожалению, очень мало. Из отрывочных упоминаний и собственных умозаключений у меня сложилось мнение, что Гурджиев привез в Ессентуки человек 12, максимум 15. С более многочисленными группами он никогда не работал. Видимо, его гипнотический дар не мог сразу охватить большее количество людей. Часть учеников жила в гостинице, а с самыми фанатичными последователями Гурджиев снимал дом. Точно установить, какой именно, пока не удалось. Полагаю, это был дом казачьего типа: без удобств и с печкой во дворе. По воспоминаниям учеников, им приходилось мыть посуду, чистить картошку, воду таскать, дрова рубить – физический труд был частью методики Гурджиева. А продолжались занятия в курорт-ном парке: они танцевали и музицировали в беседке. Следовательно, дом находился где-то неподалеку. Известно также, что Гурджиев возил своих учеников в другие города Кавминвод.

- Надеетесь ли вы, что появятся какие-то новые сведения об этом периоде жизни Георгия Ивановича?

- Безусловно. Общение с Гурджиевым оставляло неизгладимый след в душе его последователей, в том числе тех, кто побывал в 1917 году в Ессентуках. Не все они погибли в огне Гражданской войны, большинство эмигрировало. Наверняка они оставили мемуары, которые рано или поздно вернутся на Родину.

- А известно ли, когда и почему Гурджиев покинул Ессентуки?

- Уехал он из нашего города летом. А вновь объявился почти год спустя в Тифлисе. Я долго не могла понять, где он пропадал несколько месяцев. И лишь сравнительно недавно вычитала, что, когда в Ессентуках появились красные, Гурджиев представил новым властям свою группу как ученых, разыскивающих месторождения золота в горах Кавказа. Он предложил снарядить экспедицию якобы для вывоза золота. На самом же деле Гурджиев в это безумное время надумал изучать дольмены – эти загадочные «кавказ-ские пирамиды». Начал, видимо, с урочища Кефарь в окрестностях Архыза. Там до сих пор лежат эти заброшенные дольмены. И дальше от ущелья к ущелью - до Новороссийска. Таким образом, экспедиция Гурджиева вышла на побережье Черного моря, добралась до Сухуми, а уже оттуда Георгий Иванович приехал в Тифлис.

- Кажется, это был последний российский период жизни Гурджиева...

- Да, и очень тяжелый. В Тифлисе Георгий Иванович узнал, что его отца убили, а мать и другие родственники умерли от тифа. Чтобы прокормиться, Гурджиев попытался торговать коврами. Но кому в разгар Гражданской войны нужны были ковры... И в 1921 году он уехал в Константинополь, где в то время было очень много русских эмигрантов. В том числе и некоторые его петербургские и московские почитатели. Гурджиев вновь стал знаменит, его воссозданный Институт гармонического развития человека пользовался большой популярностью. Когда же турецкие власти стали «выдавливать» русских из страны, Георгий Иванович вместе с учениками уехал сначала в Румынию, затем – в Венгрию, Германию, Францию. Одна из восторженных почитательниц подарила Гурджиеву роскошный замок в Фонтенбло - это в окрестностях Парижа. Там он вновь воссоздал свой Институт, стал европейской и даже мировой знаменитостью. С «восточным магом» были лично знакомы Гертруда Стайн, Джеймс Джойс, Стравинский, Пикассо, Хемингуэй... Умер Георгий Иванович в 1949 году в Нью-Йорке.

- А что вы можете сказать о Гурджиеве как о личности?

- Никто не считал его хорошим человеком. Все знали, что он злой, коварный, страшный. И тем не менее у него были удивительные качества, которые никого не оставляли равнодушным. Он был очень хорошим гипнотизером, мистификатором. Беседуя с ним, люди теряли чувство времени. Вроде бы только пришли, а, оказывается, уже прошло часов шесть. Умнейшие, европейски образованные интеллигенты, слушая байки Гурджиева, верили, что тот действительно жил еще в Х веке и общался с разными историческими личностями. Он очень тонко чувствовал людей, с каждым был разным. В какой бы стране, среди какого бы народа ни оказывался, со всеми свободно общался на их языке. Так что даже те хладнокровные рациональные люди, кто совершенно не принимал идеи Гурджиева, тем не менее оказывались под воздействием его личности.

- Кстати, об идеях. Многие считают учение Гурджиева полной абракадаброй.

- Это не совсем так. У Гюрджиева был восточный склад ума, он чувственно воспринимал мир. Да, стройно, с железной логикой, так, чтобы это было убедительно для западного человека, он свою систему изложить не смог. В его книги надо уметь вникать. Но я убеждена в том, что западная философия ведет человечество к гибели. Выход надо искать на Востоке, где ты счастлив не потому, что имеешь три компьютера и десять машин, а потому, что ты способен ограничить свои потребности. И в этом смысле человечество еще к Гурджиеву вернется.