Прошло время бантиков

А ведь их, денег, хочется еще больше, и однажды у «памятника» возникает мысль: я тут пашу, как лошадь, а за что получают дивиденды товарищи, то бишь компаньоны? Мысль эта, как показывает практика российского бизнеса, может реализоваться в самых разных направлениях, подчас трагических. Невеселую, но поучительную историю на эту тему поведала в редакции «СП» Валентина Дронова, одна из учредителей ставропольского ООО «Электромеханический завод», которую, по ее словам, «кинули» партнеры, считавшиеся друзьями. Лишь через несколько лет после случившегося она узнала, что добровольно «подарила» им свою долю завода.

История эта началась, когда самого ООО и в помине не было. Судьба свела героев нашего повествования – Сергея Кильченко, Людмилу Кинаш и Валентину Дронову – на заводе «Элеватормельмаш», что в Ставрополе, еще в советские времена. Первый пришел туда мастером, вторая устроилась секретарем гендиректора, а третья начинала с контролера ОТК.

Довольно большой коллектив – около 500 человек – выпускал электротехническое оборудование для перерабатывающей и комбикормовой промышленности, жилых и общественных зданий и т.д.

Как потом скажет в суде С. Кильченко (кстати, доросший до технического директора «Мельмаша»), всех троих связывали «дружеские отношения», не прекратившиеся с началом демократических преобразований в стране. Предприятие не избежало всех «прелестей» либерализации экономики, было на грани краха и испробовало все доступные средства, чтобы удержаться на плаву. Создали даже торговый дом, чтобы решить проблемы сбыта, его возглавил С. Кильченко. О достоинствах и недостатках подобных структур известно много. Тьма случаев, когда крупное предприятие, обросшее вспомогательными коммерческими фирмами, постепенно хирело и, утратив контроль за финансовыми потоками, тихо загибалось. Это и случилось с «Мельмашем», к настоящему времени прекратившим производственную деятельность и «живущим» за счет сдачи площадей в аренду. «Живут» несколько человек. Но трудно утверждать, что произошло это в результате сотрудничества с торговым домом: он ушел в небытие раньше. Как говорит В. Дронова, «пошло недоверие клиентов», они считали торговый дом посредником, т.е. простым перепродавцом, делающим «накрутки». В результате и родилась идея создать «Электромеханический завод», который возглавил С. Кильченко. Чьей именно была идея, сегодня сказать трудно, но в число учредителей вошла дружная тройка (с равными долями): С. Кильченко, Л. Кинаш и В. Дронова. То есть они и стали фактическими хозяевами предприятия.

Завод родился не на пустом месте, а на базе «Мельмаша». Сначала арендовали некоторые цеха, склад готовой продукции, наняли несколько десятков специалистов. Потом стали выкупать у все того же собственника производственные помещения и даже землю. Построили офис. Когда поставили перед руководителем «Мельмаша» Г. Кузьминым вопрос об аренде ключевого заготовительного цеха № 2, тот дал добро, но с условием: берите цех вместе с людьми, а это около 60 рабочих. Так «Мельмаш» окончательно освободился от «человеческого фактора» и перешел в разряд простого арендодателя.

История, в общем-то, типичная для нашего времени: умирает старое предприятие, а на его базе рождается новое. Если приходят грамотные менеджеры, не ставящие целью разворовать имущество, то ничего плохого здесь нет: предприятие развивается, дает рабочие места, платит налоги… У «Электромеханического завода» оказалась счастливая судьба, он, что называется, «раскрутился».

Однако вернемся к хозяевам. В создании нового предприятия есть один любопытный нюанс, который важен для понимания сути конфликта, разгоревшегося впоследствии. Дело в том, что на первоначальном этапе владельцем 100-процентной доли в уставном капитале завода был С. Кильченко.

- Так и было задумано, - говорит В. Дронова. – Ситуация складывалась так, что в то время, когда мы решили организовать свое дело, то есть «Электромеханический завод», я и Людмила Кинаш числились на работе в «Мельмаше». Ясно, что «светиться» в качестве учредителей будущего конкурента мы не могли. Поэтому решили так: С. Кильченко пока оформляет завод на себя, а потом, когда все утрясется, внесем в учредительные документы необходимые изменения. Уставный капитал предприятия был определен в 8400 рублей, каждому полагалась треть доли, которые нужно было оплатить. Я и Кинаш отдали деньги С. Кильченко. Уставной капитал был полностью оплачен, но в силу заключенного нами «джентльменского соглашения» в лице единственного учредителя завода стал фигурировать С. Кильченко. Были, конечно, определенные переживания, что он не сдержит слово, но этого не случилось: через некоторое время мы уже вполне официально, по документам, являлись полноправными учредителями завода…

Следует признать, что в рассказе Валентины Дроновой есть определенный изъян. По понятным причинам не существует документального подтверждения (например, квитанции) того, что она с товаркой Л. Кинаш отдали деньги в оплату своих долей Сергею Кильченко. Разумеется, последний этот факт отрицает. Но тогда выходит вообще удивительная для нашего «дикого» российского капитализма вещь: С. Кильченко, полноправный хозяин набирающего силу завода, почему-то делает очень дорогие подарки двум женщинам. Да, он находился с ними в «дружеских отношениях», но повод ли это, чтобы добровольно расстаться с собственным имуществом? Но ведь расстался!

В ноябре 2001 года С. Кильченко подписал с Л. Кинаш и В. Дроновой два договора, в соответствии с которыми он «безвозмездно уступает» каждой долю - 33,33% в уставном капитале ООО «Электромеханический завод». Кстати, первая заняла на предприятии должность коммерческого директора, а вторая – начальника отдела продаж и сбыта. Разумеется, чтобы получить столь высокие должности, нужно что-то иметь в голове: опыт, знания, связи с клиентами. И, судя по тому, что бизнес «пошел», женщины не были нахлебницами.

- Мы имели договоры на поставки продукции на сотни миллионов рублей, - говорит В. Дронова, - но я до сих пор помню период, когда стали поступать первые платежки: мы завязывали на них бантики из ленточек и радовались, как дети…

Время бантиков вскоре прошло, начался серьезный бизнес. А в августе 2005 года В. Дронова вдруг узнает, что она больше не является учредителем завода, поскольку подарила принадлежащую ей долю С. Кильченко и Л. Кинаш (каждому по 16,665%). Соответствующие договоры «об уступке доли в уставном капитале» завода она якобы подписала еще в декабре 2002 года. В. Дронова обратилась за помощью в юридическое агентство, а затем и в арбитражный суд Ставропольского края с иском о признании договоров недействительными. Суд истребовал из налоговой инспекции регистрационное дело, куда (на основании заявления С. Кильченко) была внесена запись о внесении изменений в учредительные документы завода, т.е. о сокращении хозяев до двух человек.

В. Дронова говорит, что подпись под договорами «об уступке доли» – ее. И протокол собрания учредителей, где речь шла о внесении изменений в документы завода в связи с «выходом» третьего лишнего, тоже подписан ее рукой. Но! Рука одно, а текст документов - другое.

- Я впервые увидела эти бумаги спустя почти три года после того, как я их якобы подписала, - утверждает В. Дронова. – Какой человек в здравом уме будет дарить, пусть даже компаньонам, свое имущество, причем дорогостоящее?! Могли бы для приличия хотя бы чисто символическую сумму проставить. Это однозначно фальшивка, и арбитражный суд по моему ходатайству уже назначил комплексную судебно-криминалистическую экспертизу в отношении этих «документов».

- Однако под ними стоит ваша подлинная подпись. Как она там оказалась? – интересуюсь я.

- У меня есть определенные догадки. Дело в том, что, доверяя друг другу, мы, учредители, уезжая в отпуск или длительные командировки, оставляли чистые листы с подписями. Это был период, когда завод выкупал то землю, то собственность, и сделки необходимо было оперативно оформлять юридически. Двадцать третьего декабря 2002 года у меня был день рождения, а потом собиралась ехать в санаторий. Подходит ко мне Л. Кинаш и говорит: «Давай быстренько подпиши листы, в регистрационной палате ждет юрист». Мы тогда оформляли какую-то сделку, вносили изменения в уставные документы… Я и подмахнула чистые листы, а спустя два дня и родились мои «дарственные» на Кинаш и Кильченко.

В дальнейшем отношения между Л. Кинаш и В. Дроновой начали стремительно портиться. Как полагает последняя, «на почве ревности». А потом и вовсе должность В. Дроновой «сократили» и перевели ее на менее ответственную работу. Та подозревала: что-то нечисто, но, поскольку время от времени получала дивиденды как учредитель завода, до последнего надеялась, что ошибается в своих подозрениях. И лишь после серии неудачных попыток ознакомиться с учредительными документами В. Дронова в сентябре 2005 года подала иск в арбитражный суд. Понятно, что с работы после этого ей пришлось уволиться.

В этой истории есть еще один крутой поворот: в битву «за наследство» включилась Лариса Кильченко – жена С. Кильченко, которая попыталась оспорить в Ленинском райсуде старую сделку образца 2001 года. Речь о договорах, по которым С. Кильченко уступил по трети доли завода Л. Кинаш и В. Дроновой. Жена, потребовав признать эти сделки недействительными, пожаловалась в суд, что муж «втайне от меня распорядился нашим совместным имуществом…»

В этой связи небезынтересна первая реакция Л. Кинаш, которая в отзыве на иск обиженной жены заявила, что если бы Л. Кильченко хотела войти в число учредителей завода, то давно могла бы в судебном порядке разделить имущество. В конечном итоге Ленинский райсуд прекратил производство по делу, указав, что семейные отношения находятся «в епархии» мирового суда. Так что, видимо, продолжение следует, и гендиректору «Электромеханического завода» С. Кильченко, попавшему под перекрестный огонь тяжелой женской артиллерии, можно только посочувствовать. А если экспертиза, назначенная другим судом, арбитражным, укажет на то, что В. Дронова не дарила свою долю партнерам, то здесь уже можно будет говорить об уголовно наказуемом деянии.

Увы, в результате попыток переделить собственность и «корпоративных войн» страдают не только их участники, но и сам бизнес. Залихорадило стабильно развивающееся предприятие, имеющее деловые связи в России и даже в странах СНГ. Кто вылечит «больного»?