00:00, 20 августа 2005 года

Конфликт не личного свойства

- A кто же хозяин пруда? – поинтересовался я у местного жителя.

- Геращенко.., - ответил он.

Во время поездки по селу и прилегающим окрестностям я несколько раз вспоминал сказку Шарля Перро «Кот в сапогах». Помните? «А чье это стадо? - Маркиза Карабаса. – А чье это поле? – Маркиза Карабаса. – А чей это лес? – Маркиза Карабаса….»

Хозяин появился недавно. Валерий Геращенко лет пять назад по состоянию здоровья покинул органы внутренних дел и решил заняться мирной жизнью. В один из дней он подошел к директору местного хозяйства В. Мирскому и поделился планами: вот бы было хорошо, если бы ты продал мне пруд. Да и прилежащую земельку тоже недурно было бы в надежные руки доверить. Мирской новацию не поддержал: хозяйство и само с землями управляется, а пруд нужен людям.

Через год после того памятного разговора Геращенко не-ожиданно для всех победил на выборах главы местного самоуправления. Пользовавшийся уважением сельчан действующий мэр Г. Бондарев оказался вторым. Мнения о причинах неожиданной победы малоизвестного в селе человека расходятся. Говорят, что народу понравилась идея увидеть во главе села милиционера, который наведет порядок. Но ходят и слухи про какие-то кульки с гречкой и продуктовыми наборами. После победы на выборах на имя супруги мэра Надежды Ивановны было учреждено крестьянское фермерское хозяйство, которое так и называется КФХ Н.И. Геращенко. Будущий исследователь тайн первоначального накопления капитала в постсоветской деревне, может быть, не обойдет вниманием и вклад в этот процесс семейной пары Геращенко. А пока можно сказать одно: это самое накопление состоялось. Например, КФХ располагает семнадцатью автомобилями разных марок, грузовых и легковых, включая КамАЗы и «мерседес». Часть из них числится за Надеждой Ивановной, а некоторыми автомобилями владеет дочь, работник паспортно-визовой службы Андроповского района Ирина. Видимо, заработки работников ОПВСа позволяют. В наличии имеются семь комбайнов «Клаас», знающие люди подтвердят, что это классная немецкая машина, которая стоит не меньше трех миллионов рублей. Есть трактора и прочая сельскохозяйственная техника, приспособленная пахать, лущить, косить, вносить удобрения и прочая и прочая. Все это, движимое и недвижимое, составляет прочный фундамент благополучия семьи. Откуда что взялось, за что куплено – автору неизвестно, да и по нынешним временам задавать такие вопросы считается признаком дурного тона. Однако нельзя не отметить одну особенность: близость к государственной службе, общественной собственности отнюдь не препятствует личному процветанию.

Надежда Ивановна долгие годы возглавляет сельское потребительское общество. Не все, наверное, уже и помнят, что это за зверь такой. Селяне почти поголовно были пайщиками. Взносы платили хотя и небольшие, но регулярно. В советские времена через сельские райпо проходил кое-какой дефицит. Рядовым пайщикам, понятное дело, мало что перепадало, дефицитом больше отоваривались те, кто был поближе к рулю, – они и распределяли заморские ковры, цветные телевизоры, радиотехнику, импортную обувь, растворимый кофе и прочий дефицит. В наши дни дефицит как социальное явление изжит и потребкооперация как бы замерла. Но за всеми перестройками, дефолтами, банкротствами и реорганизациями как-то ускользнуло от внимания общественности, что за послевоенные десятилетия на скромные копейки деревенских пайщиков были построены магазины, базы, склады. Куда они подевались? Да никуда, на месте, ничего с ними не случилось, например, шесть магазинов, бывших коллективной собственностью потребительского общества, и сегодня под приглядом Надежды Геращенко. И уж как она с ними управляется, пайщики не знают точно – я не один десяток крымгиреевцев опросил. Многие даже и не подозревают, что имеют свою долю в собственности сельпо.

Сын Надежды Ивановны, майор милиции Г. Сабынин до недавних времен трудился в Промышленном районе г. Ставрополя, в ГИБДД. Должность совсем не мешала энергичному человеку совершать многокилометровые вояжи и вносить посильный вклад в становление предпринимательского класса в стране. Он и в Германию выезжал, чтобы сопровождать закупленные для семейного бизнеса комбайны. Не отлынивал и от более мелких фермерских повинностей. Частенько его видели на полях во время уборки около комбайнов – привозил запасные части, сопровождал автомашину с грузом.

Обо всем этом я сначала узнал от Владимира Мирского. До марта 2001 года он возглавлял местное хозяйство ТОО СХП «Крымгиреевское», человек в селе известный, к его мнению прислушиваются. О том, что он в контрах с поселковым главой, знают все. Что ему не нравится? Прежде всего то, что «мэр» до последнего времени так или иначе, участвовал в работе в КФХ жены, всячески помогал ему. Это, между прочим, не нравится не одному только Мирскому, но вслух возмущается один он. Кроме того, Мирской убежден, что предпринимательские штрихи в биографии майора Сабынина тоже не вяжутся со статусом работника органов внутренних дел. Он пытается убедить в этом соответствующие инстанции. Но пока безуспешно. Несколько обращений, ушедших в прокуратуру, управление внутренних дел, в Москву остались без последствий. Последнее обращение Мирского адресовано в ФСБ.

Валерий Геращенко не остается в долгу и где может прикладывает руку, чтобы побольнее ущипнуть Мирского. А началось все четыре года назад. 14 марта 2001 года Мирской покинул пост руководителя хозяйства, а вскорости на столе губернатора уже лежала большущая «телега» на Мирского, подписанная группой «доброжелателей». В жалобе было много обвинений в адрес бывшего руководителя хозяйства, как впоследствии выяснилось, большей частью надуманных. Так прозвучал первый выстрел в конфликте, который со временем все больше и больше разрастался.

Мирской одним из первых в крае взялся внедрять внутрихозяйственный расчет, работал вместе с замечательным ставропольским ученым-экономистом Валентиной Брылевой, рано ушедшей из жизни. Из Якутии привез цех по производству колбасы. Стоил он по тем временам 700 тысяч марок. На паях с Кисловодской ТЭЦ восстановил кирпичный завод и наладил выпуск качественного кирпича. Из своего кирпича начал строить жилье и ликвидировал очередь на квартиры. Колхоз газифицировал село. Опять же, чтобы ускорить процесс, председатель организовал предприятие «Факел», которое позволило подводить газ и быстрее, и дешевле. Проложены асфальтовые и гравийные дороги, газопроводы. В тяжелейшие девяностые годы, когда повсеместно вырезали скот, он раздал коров в аренду колхозникам. Условие: два года сдаешь по две тонны молока и два теленка, и потом корова твоя. А после продаешь колхозу молоко на выгодных условиях. Его потаскали по прокурорам за «разбазаривание», но вскоре поняли, что он был прав. Если до раздачи в селе оставалось всего 250 коров, то через два года их стало почти шестьсот. В его времена в селе действовала народная дружина, которую он же и возглавлял. Залетные джигиты объезжали Крымгиреевское стороной, потому что здесь умели заставить гостей уважать местные законы и традиции. Ночью жители могли спокойно прогуливаться по темным улицам, не боясь неприятных встреч. После ухода Мирского дружина почила в бозе, зато в селе все больше появляется непонятных людей, которые неизвестно откуда берутся, непонятно чем занимаются и вклада в укрепление социальной гармонии на деревне не вносят.

Фермерское же хозяйство, которое столь плотно опекают два «государственных» человека – В. Геращенко и Г. Сабынин, – оказывает услуги по уборке урожая зерновых, подсолнечника на территории края и за его пределами. Дела идут неплохо. Доходы растут. Считать деньги в чужом кармане не принято, но Владимир Мирской попытался это сделать. По его прикидкам выходило, что только в прошлом году КФХ получило доход примерно на миллион долларов. Сумма впечатляет. Как тут не испытать легкое головокружение от успехов и не почувствовать себя именинником на празднике жизни. В день пятидесятипятилетия главы, случившегося как раз после бесланской трагедии, по рассказам селян, был устроен ружейный салют. О ночной канонаде долго судачили. С хутора Верхний Калаус звонили перепуганные родственники: что у вас стряслось? А ничего, большие люди позволили себе немного расслабиться.

Кстати, супруга В. Геращенко - депутат сельского Совета. Она же представляет село в районном Совете. На пару с мужем. Такие вот специфические формы приобретает структура деревенской власти. Так, по-семейному, и вершат дела, и предпринимательские, и государственные. И не поймешь, где заканчивается одно и начинается другое. Хотя справедливости ради надо признать: как бы там ни было, а фермерское хозяйство Геращенко производит реальную продукцию. Пашут, косят, молотят. Покупают комбайны, создают рабочие места. Одним словом, созидают, а не водкой паленой торгуют. И майор милиции не девчат по лесопосадкам катает. Люди, как к ним ни относись, делают дело. Но то, как все это делается, какими порой уродливыми обстоятельствами это обкладывается – дискредитирует в глазах окружающих и их конкретный и любой другой созидательный бизнес.

Несколько попыток выразить недоверие главе поселковой администрации ни к чему не привели – нынешнее законодательство этого не предусматривает. Это тоже отбивает охоту «качать права». И помогает упрочивать миф о том, что главу не стронуть, что за него – власть, которая на таких, как он, и держится.

В конфликте Мирского и Геращенко схлестнулись не личные амбиции, а две противостоящие жизненные позиции.

Бывший директор и нынешний мэр как бы продолжают спор, который когда-то вели народники с марксистами и либералами, доказывавшими неизбежность капиталистического уклада в селе. Владимир Мирской, в прошлом успешный руководитель сельхозпредприятия, наблюдая вокруг себя разорение и безысходность, принесенные нынешними рыночными реформами, не может скрывать своего несогласия с тем, что и как делается. И предлагает другой, более «человечный» путь. Третий путь развития села состоит в том, чтобы жить по совести, по закону, опираться на коллективистские начала взаимовыручки и взаимопомощи, на еще не совсем вымершие народные традиции. «Мы не немцы и не американцы, нам нужен свой путь», убежден он.

Его антагонист В. Геращенко представляет собой продукт торжества голого прагматизма. Помню, лет десять назад я беседовал с одним из идеологов российских реформ. Когда мы заговорили о приватизации, он сказал: не важно, каким способом собственность будет разделена, главное, чтобы появился хозяин. Полагаю, что глава согласен с таким выводом и верит, что, если есть деньги, не важно, как к тебе попавшие, значит, все будет «схвачено» и позволительно все. Надо делать деньги, и кто умеет это делать, тот на коне.

Мысль простая, и она уже шагнула в народ. Один из фермеров, ярый враг Мирского, запальчиво чуть ли не прокричал: «А мне плевать, откуда у Геращенко деньги. В стране все воруют. И я ворую. И Мирской пусть ворует, и не лезет ко мне…». Он уже не верит ни в закон, ни в правду. По отчетности, этот фермер в прошлом году собрал всего по 12 центнеров пшеницы с гектара. Цифра смешная. Как минимум, половину урожая припрятал. Парнишка, который колупался на его тракторе, на работу не оформлен. Значит, зарплату получает черным налом, налоги не платятся, страховки нет. Это не гражданин, а бесправный батрак. Чего же мы ждем? Это ли рынок, способный накормить страну?

Судя по тому, что попытки привлечь внимание к людям, успешно сочетающим бизнес с государственной службой, заканчиваются пустыми отписками, многие делают вывод, что нынешняя власть тоже делает ставку на таких вот «энергичных мужиков», которые «умеют дело делать». Не важно, какой ценой.

Немало таких, кто всерьез полагает, что, опираясь на подобное мировоззрение, можно построить что-то прочное в нашей стране. Им не мешало бы заглянуть в учебники истории. В начале прошлого века рухнул имевший на то время куда более глубокие исторические корни российский капитализм. Таким, каким он явил себя, русский народ его не принял. П. Столыпин, вроде бы желая добра крестьянству, сделал ставку на кулака. Чем закончилась аграрная реформа в дореволюционной России, мы знаем хорошо.

Василий КРАСУЛЯ. Член Союза российских писателей