Подземка

Российский поезд вообще удивительное место: какие персонажи только не встретишь! На нижней полке кряхтит добродушная бабулька, напротив - дед, всю дорогу вместо снотворного принимающий пиво «Толстяк», над ним, на верхней полке - студент-первокурсник, отсыпающийся после первой в жизни сессии. Ехали в дождь, в раннюю весну. Казалось, разряженный, до звона в ушах, воздух скрипел рельсами и стучал дождем. За окном уже мелькал ночной Дон. Что было за ним? Сны. Мелькали в основном деревушки. Из них вся Россия сложена.

В последнюю ночь многим не спалось. Подъезжали к столице. Сыро. Морось. Но в глубине души такое воодушевление – Москва! На Павелецком вокзале – таксисты, желающие содрать три шкуры с не знающего города провинциала. Хотя на метро гораздо быстрее и дешевле.

Столица словно подмяла под себя все остальные мысли. Ни о чем больше не думаешь, только о ней одной. Идешь по улицам и чувствуешь себя немым и безликим. Она гипнотизирует. Москва может многое себе позволить. А ты – нет. В запасе всего лишь три дня. Зато, если милиция попросит документы, у тебя в кармане билет как железный аргумент. С ним надежно и на земле, и под ней. Когда-то Аристотель назвал город «единством непохожих». По-моему, больше всего это подходит к метро. Там совсем иной мир. По-особенному пахнет. И не землей, но сыростью и цивилизацией…

Метро вовсе не среднего рода. В нем больше мужского. Толпа, только что вывалившая из поезда, в момент ока подхватит тебя и понесет, словно горная река, не слыша и не замечая ничего вокруг. Московская подземка – самый настоящий неформал. Твои шнурки может весело втянуть эскалатор. А вот там замечательно виртуозят музыканты. Дряхлая скрипка выдает «Времена года. Весна» Вивальди. Необъяснимо величие звука, отталкивающегося от стен.

Здесь большой размах для любого творчества. Я сидела на раскладном стульчике и промерзала до мозга костей, пока художник Леша ваял углем мое изображение. Через десять минут он сказал, что вывел мой характер на бумаге. Странно как-то. Откуда ему знать, какой у меня характер? Хотя, верно, похоже получилось. Себя признала. Но лишь внешне. Внутренне я все-таки не такая, что бы ни говорил обо мне художник, с которым мы, наверняка, уже больше никогда не встретимся…

Еще метро – большая торговая страна: газеты, журналы, всякая всячина. Подоспевшая старушка предложила билет на балет. Я отказалась, взяла в драмтеатр. А еще здесь почти все читают. Так москвичи коротают время от станции до станции. Я тоже было не удержалась, открыла купленную книгу, но скоро за-крыла. Побоялась, что проеду свою станцию.

Что интересно, метро всех делает одинаковыми, равными в своих правах. Пытаясь отличить коренных жителей от приезжих, я лишь зря теряла время. Образы провинциалов и москвичей сливаются в одну яркую пеструю картину: потертые джинсы и кроссовки, строгий костюм и кейс, усталый от времени полувы-цветший пиджак и побитый молью берет…

Хотелось бесконечно сидеть в поезде метро и слушать названия чужих остановок. Владыкино, Отрадное, Бибирево… К метро нетрудно привязаться, но так больно расставаться, словно вырвали что-то важное из твоего сердца. Я знаю точно: оно лечит души, покрытые серой московской пылью.