Время, чье ты?

Мы слушали его, не шелохнувшись и плохо понимая, как оно померкнет, солнышко, что ярко светит над нашими головами, выхватывая всю убогость обстановки: и выцветшую обветшалую морскую тельняшку, и бледные, почти зеленые от голода лица ребятишек, их нехитрую одежонку, и голый палец, торчащий из рваного Витькиного ботинка. Мы молча смотрели на бескозырку, которая лежала возле певца и медленно, очень медленно наполнялась скудными подношениями.

Шел 1945 год. Только-только окончилась война. Раны, нанесенные ею, покрывали все Отечество, и люди не успевали залечивать их, готовясь к эпохе, которая будет потом отмечена в истории как годы послевоенного строительства – «восстановительный период». Все это мы, конечно, осознали позже, много лет спустя. А тогда просто стояли возле молодого моряка, который лишился ради нас своих ног. Трудно сказать, какие нити связывали всю нашу группу, но связывали крепко.

Люди молча проходили мимо. Кто, пряча глаза, кто, смахивая слезу, а кто быстро положив мелкую денежку. Закутанная в платок женщина бросилась вдруг на колени:

– Сыночек! Как же дорого заплатили вы! Мой Славик жизнью, а ты вот – ногами… Дай-то Бог силы тебе идти без них дальше.

– Держись, мать! Моя-то не знает еще. Да и не решил, искать ли ее, убогому, чтобы стать обузой…

– Обрадуй ее, родной! Найди! Нет для нас, матерей, большего счастья, чем дождаться сына с войны. Хоть и без рук, без ног, но живого…

– Будет, мать, будет. Не рви душу…

Витька засопел, молча полез в карман. Долго шарил там и бережно положил в бескозырку замурзанный кусочек сахара, припасенный для больной младшей сестренки.

Мой друг Мишка, на секунду оцепенев, снял с руки часы – память о погибшем на фронте отце – и положил рядом. Темные глаза моряка, на мгновенье сверкнув, вдруг поголубели, и он сглотнул что-то:

– Возьми назад, парень! По ним время сверять будешь. Ваши часы впереди…

…Прошли годы, десятилетия. Не все друзья детства ходят сегодня по земле. На том месте, где мы стояли когда-то возле безногого певца, сияет теперь разноцветными мигающими огнями казино. Говорят, кому из VIP-персон повезет, выигрывают тысячи, а то и миллионы долларов – главной валюты сильных мира сего. Как заявил недавно олигарх Авен, люди эти «отмечены Богом».

Миша умер. Его часы-талисман перешли к сыну. Тот хорошо знает фронтовую биографию своего погибшего деда, чтит память отца, жизнь которого была наполнена трудом и любовью к людям. У него теперь у самого сын. Добрый, чуткий мальчик. Трудяга. Семейные часы на его столе. Я беру их иногда в руки и будто слышу голос того далекого певца, безногого моряка:

– Сверьте-ка часы, ребята! Сегодня ваше время.