Спасительный ковчег

Николай Ляшенко, ставропольский писатель, – гость «Литературной гостиной». Мы беседовали накануне его близкого юбилея. В январе Николаю Петровичу исполнилось 60 лет. Вглядываясь в его лицо, я невольно пыталась представить мальчика, который в своем далеком детстве жил в селе Подгорном Воронежской области, неподалеку от знаменитой станицы Вешенской и видел вокруг людей, о которых потом читал в «Тихом Доне». Позже судьба забросила семью Ляшенко в Приморский край, где ему довелось узнать, что такое Уссурийская тайга. А когда переехали в Сибирь, в таежную глухомань Томской области, отчим подарил Коле ружье, с которым он самостоятельно отправлялся в тайгу. Однажды он заблудился и несколько дней его разыскивали на самолете Ан-2. Было Николаю 13 лет.

В Ставрополь он приехал уже взрослым человеком за 30 лет. Литературу любил, но «живым ни одного писателя не видел». Позади были Самарский политехнический институт, работа на оборонных объектах. В Ставрополе Николай Ляшенко начал писать. Первый рассказ, без подписи, попал в Ставропольское отделение Союза писателей. Рецензию на него, причем хорошую, дал Игорь Романов.

Сегодня член Союза писателей России Николай Ляшенко – автор романа, пяти повестей («Камерный концерт», «Здесь их судьба» и др.), нескольких десятков рассказов. Он руководил авторской группой художественно-документального сборника, посвященного 25-летию Ставропольской ГРЭС.

«Какое у вас умонастроение? – спросила я писателя. – Как вы оцениваете наше время?» Николай Петрович, человек открытый, убежденный, страстный, ответил предельно серьезно и кратко: «Сто лет назад Толстой говорил, что человечество с огромной скоростью мчится к катастрофе». Наш современник Ролан Быков еще недавно сокрушался: «Поздно уже спасать детей. Надо спасать внуков…». Академик Дмитрий Лихачев называл культуру «хрупким озоновым слоем планеты, который призван защищать человека от оскотинивания». От себя Николай Петрович добавил: «Вспомним ветхозаветную историю о гениальном Ное, который построил ковчег и спас мир. Таково назначение и русской культуры, которая вне Бога и Православия погибнет сама, а вместе с нею и мы. Весь мир».

Сегодня мы познакомим наших читателей с отрывками из романа Николая Ляшенко «Пробуждение чувств», опубликованного в Ставропольском литературно-художественном журнале «Южная звезда» Виктора Кустова (№ 1, 2, 2003 г.). Повествование относится к событиям Первой мировой войны. Пробуждение чувств – это образ: не заговорит душа – не пробудится дух. Случаются времена, когда целый народ жаждет пробуждения.

Пробуждение чувств

Отрывок из романа

Николай ЛЯШЕНКО
с. Константиновское Петровского района

Воздух пропитан порохом, гарью пожарищ, сладко-приторным запахом разлагающихся трупов.

Солнце, жара, мухи, пыль.

Армии Юго-Западного фронта, ведомые генералом Брусиловым, в непрерывном наступлении. Месяц, второй, третий. Бесконечной телеграфной лентой – поздравления с победами. От русских патриотов. Ура! Ура! Ура! Сдержанная сухая телеграмма от царя. Он не терпит Брусилова, но он царь, обязан благодарить удачливого генерала.

Остальные фронты нерешительно топчутся, что противнику на руку. Против Брусилова бросаются новые и новые резервы. Командующий Западным фронтом Эверт морщится: «Выскочка Брусилов!» – в который раз откладывает наступление своего фронта.

Убитые, раненые, пленные – сотни тысяч, миллионы. Русские, немцы, французы, итальянцы, турки и англичане, румыны и венгры, католики, православные, мусульмане…

– Не горячитесь, преследуя разбитого противника, – по прямому проводу приказывал Брусилов командующему восьмой армией генералу Каледину. – Все силы направьте на взятие Ковеля.

– Я выполняю задачу, – ответствует Каледин. – Но моя армия находится в ужасном положении…

Парадокс: нерешительный, напитанный непонятным страхом генерал – и успешные боевые действия.

– Когда же, наконец, перейдут в наступление Западный и Северо-Западный фронты? – звонит раздраженный Брусилов Алексееву, начальнику Генерального штаба. – Противник снимает оттуда дивизии и бросает против меня. Я требую наступления и прошу довести это до государя! В противном случае я обращусь к нему непосредственно, минуя Генеральный штаб.

Первого июня вследствие плохой погоды Эверт отложил наступление на пятое число. Но ни пятого, ни десятого фронт Эверта не предпринял никаких серьезных действий в отношении противника…

* * *

…С Усачевым у солдат сложились уважительные отношения. Упрекнуть в чем-либо денщика Астапов не мог, тот точен, исполнителен, развит. Вещмешок у него набит книгами… В последнее время в роте появились листовки, – интуитивно он это связывал с Усачевым…

– Листовки? Вас это смущает? – спокойно переспросил Костенко Аркадия.

– Я вам просто сообщил факт.

– Вполне закономерно. Время-то какое. Не кажется ли вам, Аркадий Николаевич, что мы стоим на пороге нового 1905 года?..

…Когда выпили, закусили, молча покурили, Аркадий спросил без обиняков:

– Листовки – ваших рук дело?

Ни один мускул не дрогнул на лице Степанова, лишь щеки побледнели, выдавая внутреннее напряжение.

– Допустим, – очень спокойно ответил Степанов, достал кисет и принялся неторопливо сворачивать козью ножку. Усачев прокашлялся.

– Иван Кириллович, Зеленцов был революционером?

Степанов ответил, глядя Астапову прямо в глаза:

– Василий Григорьевич был болельщиком.

– Значит, и вы?

– Нет. Пока нет.

Астапов невольно смутился. Надо быть сдержанным в этом разговоре, который может обернуться многими непредсказуемыми последствиями.

– В девятьсот пятом армия подавила революцию, – сказал Астапов.

– То был девятьсот пятый. Сейчас конец шестнадцатого.

– И, следовательно, вы считаете…

– Армия – те же крестьяне и рабочие, одетые в солдатские шинели…

– …имеющие к тому же в руках винтовку?

– Вот именно. Весь вопрос – куда она выстрелит. Армия уже не та. Война – урок, да еще какой. Солдаты стали думать. Бессмысленная бойня, издевательства офицеров-самодуров не проходят бесследно… Вы образованный человек, Аркадий Николаевич, и должны понимать, что терпение народа не беспредельно. Взрыв неминуем, и тогда многим предстоит сделать мучительный выбор, на какую сторону баррикад стать. Созерцать со стороны вряд ли придется. Сами события не позволят этого сделать…

И это говорит простой солдат. Аркадий изумился…