А зритель будет аплодировать.

Можно уже сейчас, в начале сезона, утверждать: этот спектакль будет иметь своего зрителя. И в силу вышесказанного, но еще и потому, что широкий зритель очень любит такие именно постановки – с эффектными декорациями, яркими костюмами, с обилием легкого смеха, с общей приятной, нарядно-праздничной атмосферой на сцене. А уж если в ролях заняты ведущие артисты труппы, признанные любимцы публики, то сомневаться в зрительском интересе и вовсе не приходится.

Вроде бы перед нами спектакль о любви. О ней здесь только и разговоров – то ироничных, то откровенно юмористических, то, наоборот, страстных, эмоционально наполненных. На самом деле, мне думается, главная тема и одновременно главное действующее «лицо» здесь – человеческое лицемерие. Проявляющееся в самых разных жизненных ситуациях и в самых разных формах. Лицемерием пронизана вся, по сути, жизнь героев, лицемерием наполнены их диалоги, при этом лицемерие приобретает внешне весьма респектабельный вид. А порой даже и просто красиво смотрится. Так, мужской состав выступает, главным образом, в элегантных фраках, женская половина блистает эффектными нарядами, прямо-таки хочется схватиться за карандаш и тут же срисовать замечательный фасончик. Хотя, разумеется, отдаешь себе отчет в том, что в нашей унифицированной, упрощенной повседневности все это невозможно носить. Непрактично, слишком броско. Современники на улице не поймут. Но костюмеры и художник поработали очень вдохновенно, обряжая лицемерие в более чем приличные одежды. И это правильно: ему именно и свойственно прикрываться прекрасно-лживыми личинами, способными очаровать, вскружить голову, а проще говоря – пустить пыль в глаза. Каждый персонаж, каждая сценка, вся цепочка событий овеяны этим настроением, и когда публика хохочет над комичными ситуациями, и когда вскипают на сцене почти трагические страсти. Ох уж эти страсти!

Вообще весь спектакль сделан с явным вдохновением, порой даже как-то… перехлестывающим через край. Чувствуется почерк режиссера, с которым можно по этому поводу спорить, но у которого никто не отнимет присущей ему ярко выраженной манеры. Валентин Бирюков не раз уже демонстрировал эту смелость в гротескном противопоставлении «великого» и «смешного», между которыми у него порой не то что одного шага не остается, а они буквально дышат друг другу в лицо. Очень удачно срабатывает этот прием в отдельных комедийных сценах и эпизодах, в поведенческих нюансах героев, в использовании актерского потенциала, что называется, на всю катушку. А вот если говорить о цельной концепции постановки, тут перед нами открывается простор для сомнений и дискуссий.

В один вечер мы словно увидели два абсолютно разных спектакля – до антракта и после него. В первом действии нам было не только весело, но и просто интересно следить за раскруткой интриги на не новую тему «если друг оказался вдруг», то есть обманщиком, умудрившимся обвести вокруг пальца сразу трех друзей, трех мужей. С удовольствием наблюдаешь за мужским трио, представленным заслуженными артистами РФ Виктором Ананьиным, Александром Ростовым и Михаилом Мальченко. Как изящно и легко демонстрируют они истинные характеры своих героев в непредвиденной ситуации, как точно и смело «рисуют» их черты. Флегматичный нарцисс Хавьер (В. Ананьин), романтичный педант Максимо (А. Ростов), добродушный циник Хорхе (М. Мальченко) - каждый по-своему пытается выкарабкаться из общего для всех щекотливого положения. И все вместе являют великолепный ансамбль, в котором каждый исполнитель и сам талантлив, и чутко улавливает остальных, давая и им возможность реализоваться. Примечательно, что этот славный тандем силен лишь в своем единстве, а как только сюжет и режиссер разводят их, неведомо куда улетучивается их былой шарм, и каждый становится по-своему скучен. Кажется, и актерам такая немотивированная «ломка» характеров неприятна: только что было так интересно, так азартно жить на сцене, и вдруг они словно выброшены из канвы спектакля. Да ведь и сама канва изменилась кардинально.

Второе действие не просто контрастирует с первым по стилю и настроению, налицо дисгармония, смешение жанров и целей постановки. Хотя такая резкая смена дает возможность наиболее широко показать своих героев двум другим исполнителям – народной артистке РФ Наталье Зубковой и заслуженному артисту РФ Михаилу Новакову. Собственно, во второй части спектакль становится этаким театром двух актеров, все остальные линии блекнут на глазах, режиссерское внимание – только этой главной паре. Для спектакля это плохо, для двух актеров – хорошо. Названный дуэт работает не менее слаженно, чем упомянутое трио мужчин. Они играют страсть – мощно, эмоционально, виртуозно пользуясь всеми подобающими тому сценическими приемами. Он – талантливый мерзавец, приятный во всех отношениях, ловко снимающий пенки бытия. Она – красавица плюс ходячая добродетель, умело прикрывающаяся личиной образцово-показательной непорочности. И оба – этакие великолепные обманщики, даже в своей страсти оставляющие место лицемерию. Битва характеров Ады (Н. Зубкова) и Густаво (М. Новаков) представлена в любимом стиле постановщика – стиле, близком к грубым мазкам живописца на полотне, без полутонов, без «ненужных» мелочей. Но сбитый с толку зритель явно озадачен: а о каком же заявленном «тройном» совершенстве собственно речь? Все внимание сосредоточивается (и ограничивается) на отношениях двоих, для чего тогда были нужны все ранее сыгранные линии – сказать уже трудно. Здесь, по-моему, спектаклю ощутимо недостает того психологизма, который обычно закладывает в свои пьесы Касона, психологизма иной, тончайшей пробы, строящегося на нюансах, на негромких интонациях, а то и много говорящем молчании…

"Попутно" выпадают из канвы спектакля два других персонажа – немножко игры у Людмилы Дюженовой и почти совсем ничего – у Светланы Колгановой. Если первой отпущены небольшие сценки для хотя бы пунктирного изображения слащаво-глупенькой Леопольдины, то вторая практически обречена на молчание и бездействие. Но, увы, это совсем не то молчание, каким до глубины души поразила С. Колганова год назад в своей крошечной роли в спектакле «Странная миссис Сэвидж»: ей там и не нужно было ничего говорить, она играла безмолвное отчаяние одними почти глазами, и эти глаза помнишь спустя год! Здесь облик ее персонажа – бессловесной «никакой» Женевьевы – сводится к уровню статиста, вводимого для массовости. Обидно за хорошую актрису, но и за ее героиню тоже: обе оказались лишними в спектакле. Не знаю, как там в пьесе, но на сцене линии этих двух «совершенств» - Леопольдины и Женевьевы выглядят обрывочно-куцыми, упрощенными, схематичными. Даже если постановщик счел необязательным раскрывать полнее судьбы двух «не главных» семейных пар, желательно все-таки было что-нибудь придумать в оправдание их присутствия во втором действии особенно. Пусть штрихами – но яркими, достающими зрительское внимание и сердце. Складывается впечатление, что режиссер делает это лишь в тех случаях, когда его самого что-то уж очень увлечет. Здесь он увлекся одной «идеальной парой» лицемеров, тогда, может быть, и озаглавить спектакль следовало как-то иначе, ближе к тому, что нам в нем предлагается?

Вот так, разорванным на две несовместимые по своему духу, да и по форме части видится спектакль. Уважая право постановщика на собственные версии и трактовки, не могу все же согласиться с тем, что получилось в итоге. А получился жанровый и стилистический разнобой, и это отнюдь не на пользу всему действу. Как уже не раз бывало в ставропольском театре, выручают профессионализм актеров и… доброжелательность публики. Которая, еще раз это подчеркну, обязательно будет ходить на этот спектакль, будет с радостью аплодировать и дарить актерам цветы. У нас это принято, но и делается от души. Да и заслужили актеры эту любовь. Как ни мало присутствует на сцене, например, Светлана Колганова, но зритель-то помнит и любит! Вот только потом, отхлопав ладошки, выйдя на улицу в по-вечернему темный город, зритель, быть может, и задумается: что же он увидел? То ли комедию нравов и положений, то ли трагедию «с надрывом», и при чем тут «тройное» совершенство? Но это будет уже потом…