Я б в присяжные пошел…

Суд присяжных в нашем крае один из самых «великовозрастных». Девять лет назад именно Ставрополье стало экспериментальной площадкой для освоения новой формы судопроизводства. «Шишки» по ходу жизни наши судьи набивали первыми. Но именно это помогло накопить достаточно практического опыта, послужившего основой для существенной доработки действующего законодательства. 25 августа опубликован и вступил в силу новый федеральный закон «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации». Председатель квалификационной коллегии судей Ставропольского края, председатель судебной коллегии по уголовным делам (суда присяжных) Александр КАРТАШОВ собрал журналистов, чтобы проинформировать о том, что нового привнесет этот правовой акт в нашу жизнь.

По его мнению, это очень «прозрачный» документ, устранивший «многие спорные или сомнительные позиции», имевшиеся ранее в данном секторе правового поля. Например, изменен порядок составления списков присяжных заседателей. Раньше он делался на основе перечня избирателей, в результате содержал множество «мертвых душ», а также улиц и даже населенных пунктов, давно не существующих или переименованных. Законодатель наконец четко указал, кто работает над составлением списка. Это органы местного самоуправления: на месте всегда видней, как и что надо сделать. Они же ответственны за его опубликование на страницах собственного печатного органа. И теперь этот документ будет действителен четыре года, что более разумно, чем заниматься этой непростой проблемой ежегодно. Никакой дополнительной информации о кандидатурах, кроме фамилии и инициалов, он содержать не будет, ибо «стороны уж очень шустрые бывают: только укажи, с кем надо поработать себе во благо». Причем не включенные в список граждане могут обратиться с жалобой в суд. Между прочим, желающих потрудиться на ниве правосудия достаточно много.

Более четко оговорено, кто может быть присяжным заседателем. В частности, исключен давнишний спор между судьями и психиатрами, не желавшими разглашать врачебную тайну. В результате такой засекреченности в коллегию присяжных мог легко попасть человек с психическими отклонениями (в крае такого, к счастью, не было). Теперь подобное исключено. Несколько сократился размер вознаграждения за осуществление полномочий присяжного. Но остался в пределах разумного. Пребывание в суде присяжного ограничивается 10 днями. Однако учтены и так называемые сложные случаи, например, аналогичные делу о теракте в Буденновске, когда надо было допросить порядка 2 тысяч свидетелей.

Ушли наконец из края так называемые «чеченские» дела, отдельные из которых рассматривались именно с участием коллегии присяжных. Теперь они, согласно действующему УПК РФ, переданы в ЧР, то есть по месту проживания подсудимых. Хотя, видимо, объяснять общую для всех регионов тенденцию снижения количества процессов с участием присяжных только этим было бы неправильно. Есть такой фактор, как «природа дела». И, чтобы досконально разобраться в данной проблеме, необходимо привлечь дополнительные данные. Самое большое количество рассмотренных с участием присяжных дел пришлось на 1998 год – 76 в отношении 178 лиц. В прошлом году их было 37 в отношении 62 лиц. За полугодие нынешнего года «накопилось» пока только 10 в отношении 24 подсудимых. Что же касается так называемой «утверждаемости приговоров», то в Ставропольском крае он превышает средний по Федерации. И это есть хорошо, как подчеркнул Александр Юрьевич, ибо подтверждает высокую квалификацию наших судей.

Безусловно, суд присяжных – это непростая форма судопроизводства, при осуществлении которой возможны издержки, нестыковки, которые списываются специалистами на человеческий фактор. Например, как пояснил Карташов, у него в практике был такой случай, когда голоса присяжных поделились поровну, несмотря на то, что, на его взгляд, вина подсудимого была очевидна. Но и подобные факты не могут перечеркивать значимости «этой уникальной возможности для простых людей участвовать в управлении государством». Тем более что нередки случаи, когда можно поспорить с оценками, данными СМИ и общественностью тому или иному вердикту. Например, всем известное дело по авиакатастрофе под Черкесском. Потерпевшие посчитали, что преступники ушли от ответственности, а присяжные все без исключения были убеждены, что на скамью подсудимых попали «стрелочники». Разве такой подход не имеет права на жизнь? И почему журналисты ряда СМИ не захотели поговорить с присяжными, чтобы узнать и их точку зрения вместо того, чтобы огульно отрицательно отзываться о занятой «народными судьями» позиции.

И наконец, если кто-то считает, что коллегия присяжных ошибается, то не говорит ли это или о просчетах сторон процесса, обвинения и защиты или же председательствующего, недостаточно внятно выступившего с напутственным словом присяжным заседателям. В жизни можно диаметрально противоположно оценить одно и то же явление, но только не в суде. Председательствующий должен четко очертить те правовые рамки, в которых должно рассматриваться дело.

В связи с последними трагическими событиями в Беслане на пресс-конференции сам собою возник вопрос о смертной казни, которая не применяется у нас сегодня даже в отношении террористов. Александр Карташов убежден, что наши законодатели должны адекватно отреагировать на последние события. Как это сделали в США после печально памятного 11 сентября 2001 года, когда в считанные дни смертная казнь для террористов и их пособников была прописана в законе. По его мнению, если этого не сделать у нас, то непонятно, в чем же тогда состоит наказание для тех, кто идет на бесчеловечные поступки, не щадит даже детей. Однако Карташов особо подчеркнул, что высказанное мнение не подразумевает, что он за полную отмену моратория на смертную казнь. Если возвращать, то только для террористов.