Шаг вперед, ни шагу назад

Будет мир – волки уйдут

Всем ясно, что последние годы убедили ставропольчан в том, что статус приграничного района – несмотря на отсутствие боевых действий – останется за Курским районом надолго. Может, мы все ошибаемся? А жизнь и вправду налаживается?

Ответ Логвинова оптимистичным назвать нельзя, хотя он постарался быть максимально объективным:

- С Кабардино-Балкарией и Осетией у нас нормальные добрососедские отношения, хотя они не каждый день складываются одинаково. Периодические контакты есть и с Дагестаном. А с Чечней нас нужда заставляет контактировать. За период после окончания военной кампании ситуация, не буду кривить душой, - несколько улучшилась, и уже второй год мы не имеем официальных грабежей, не имеем похищений людей. И это нас радует. Но сказать, что мы уже достигли полностью мира, также нельзя.

В первую очередь потому, что внутри курян «какая-то настороженность к этой стороне есть». Но не это главное. Может быть, и забылись бы старые обиды, но им, соседям, даже через Терек видно, что сегодня чеченская проблема полностью не решена. И вот почему.

- Первое, - сказал глава, - и для нас не очень приятное, то, что из Наурского района, с которым мы граничим, уходит казачье, русскоязычное население. Сейчас его заселяют горские народы. А они не совсем просто относятся к нам, к нашим обычаям.

Второе. Давайте смотреть правде в глаза, у нас за период этих кампаний была масса похищений людей, техники и много другого. Подавляющее количество этих преступлений раскрыто, но раскрыто наполовину. Мы знаем исполнителей, знаем, где они находятся. Но ни на территории Чечни, ни на территории Ингушетии мы их взять не можем. Значит, ситуация там не до конца мирная.

И третье. Мы располагаем информацией, что сегодня в степные районы перебираются так называемые силовые структуры Чеченской Республики. Нас не совсем устраивает то, что у нас под боком опять будут вооруженные люди. Для меня совершенно непонятна такая ситуация, когда амнистированные боевики тут же получают оружие и тут же принимаются на службу. Я не против того, чтобы провели амнистию, чтобы они работали на разных должностях, но оружие-то зачем?

Неожиданно прозвучал вопрос одного из журналистов о волках и их засилии в приграничье. Но в тему. Волков – достаточно. Их истребление нынче – дело дорогое: бензин, патроны, не то, что в прежние времена. Но в районе сохранилась традиция, ее поддерживают и руководители хозяйств, и чабаны: за каждого убитого волка выдается премия – ягненок.

- А вообще, - сказал Логвинов, - я заметил: там, где есть война, – есть волки. Будет у нас мир – волки уйдут.

Цена войны

Чеченские войны прошлись по экономике Курского района «тяжелой лапой». Известно, что на протяжении ряда лет глава Курского района ставил вопрос о возмещении вреда, нанесенного экономике района. Что-то удалось сделать?

Оказалось, практически ничего. Хотя в свое время состоялся не один разговор с высокопоставленными чиновниками федерального уровня.

- Нам сделали предложение, - сказал Сергей Логвинов, - посчитайте ущерб, а мы рассмотрим. Мы посчитали. На 1998 год он составил около 21 миллиона рублей. Это немного, но для нас это очень и очень существенно. Подписали акты, свели все бумаги, отправили их в Москву. И на этом дело закончилось. Но оно закончилось в бумажном плане. Люди до сих пор помнят и спрашивают, когда им вернут эти деньги? Я ответить ничего не могу.

Хотя одно только приграничное хозяйство - АОЗТ «Рощинское» за период двух кампаний потеряло 13 тысяч голов маточного стада. До войны оно имело 35-40 тысяч овец. Сегодня осталось около семи тысяч всего. На возврат в районе, к сожалению, уже не надеются. А помимо прямого ущерба был еще и условный. Например, под колесами военной техники пострадали практически все дороги Курского района. Честно говоря, их вообще не осталось.

В результате чистки буферной зоны (в свое время и такое указание было - километровая зона вдоль границы должна была быть очищена от всех помещений) были развалены животноводческие помещения. Так что невесело.

Шанцевый инструмент - автомат

А разрешимы ли проблемы района вообще? Есть ли у курян надежда на то, что ситуация в Чеченской Республике нормализуется?

Неразрешимых задач в принципе нет, считает Логвинов. Но куряне, как и глава, выросший на этой земле, понимают, что в ближайшие десять лет эта проблема разрешена не будет. Во-первых, из-за злости, накопленной с обеих сторон. И за один-два дня всех не примирить. Во-вторых, и это самое главное, разрешить проблемы мятежной республики можно только через труд.

- На протяжении пятнадцати лет на территории Чечни, кроме автомата, ни одного шанцевого инструмента не держали, - сказал Логвинов, а надо приучать к лопате. Соседи приезжают и с гордостью говорят: мы в прошлом году посеяли аж 14 тысяч гектаров зерновых, а мы в прошлом году отсеялись плохо – посеяли 70 тысяч гектаров, а надо было 90. Вот порядок оценок и успехов. Решение проблемы - в экономическом плане: загружать чеченцев работой, а не войной.

По мнению главы Курского района, есть и еще одна сторона. Нужен жесткий контроль за использованием финансов, которые идут в Чеченскую Республику. Соседям как никому видно, куда девается помощь центра. Если в Моздоке на рынке появились свежие импортные продукты, значит, пришла гуманитарка. Дешевле в Чечне можно купить и технику, и удобрения, то есть те вещи, которые в ЧР не производятся. Впрочем, Логвинов оптимистично смотрит в будущее, но с определенными оговорками:

- Будем надеяться, что в очередной раз не будет Хасавюрта. Если его не будет - все будет нормально.

Дом для гостей

Ситуация у соседей больно ударила и по экономике, и по социальной сфере Курского района. Известно, что в свое время для приема мигрантов были названы определенные регионы. Курский район в их число не входил. И тем не менее мигрантов здесь осело гораздо больше, чем в других районах. Как справляется район с этой проблемой?

- По-разному, - констатировал Логвинов. - Это серьезный вопрос, который нас очень волнует. По вторникам у меня – приемный день. Если из каждых десяти принятых один попадается местный житель, то это хорошо. В основном обращаются с проблемами и жалобами переселенцы. Я не хочу сказать, что у них более высокие запросы, чем у нас (хотя порой и такое бывает), что им хочется чего-то сверхъестественного, но...

На территории Чеченской Республики компенсация за утраченное жилье выплачивается в гораздо большем объеме, чем на Ставрополье и в России в целом. Что может им предложить глава? Ничего. А прирост населения в последние годы – это прирост за счет переселенцев. Причем, в основном, это те, кто дальше уже уехать не мог. Это нищие люди, пожилые. Им нужны жилье, лечение и много еще кой-чего. А всего этого дотационный район дать не может.

Впрочем, у этой медали есть и другая сторона. За последние годы в районе значительно увеличилось количество турков-месхетинцев и представителей народностей Дагестана, которые приезжают с большими деньгами. В результате цена жилья стремительно подскочила. Если год-полтора назад в райцентре двухкомнатную квартиру можно было купить за 70-80 тысяч рублей, то сегодня однокомнатная обойдется в 240 тысяч. Особняки – от 600 тысяч до миллиона. Понятно, что для села это запредельные суммы. Адекватно возросли цены и на сдаваемое жилье – до тысячи рублей в месяц.

Село умирает?

Но война – войной, а Курский район все еще жив. Хотя одна из коллег рассказала на заседании пресс-клуба о том, что в минсельхоз с завидной регулярностью приезжает один из руководителей и просит денег, апеллируя к тому, что Курский район умирает. Похоже, пока нет, но восточные районы Ставрополья все чаще называют бесперспективными.

Глава района такую точку зрения не разделяет категорически. Но его, как и других сельских руководителей, крайне волнует то, что село остается без внимания.

- Начинается довольно серьезный отток населения из населенных пунктов. И я думаю, что не только нашего района, - сказал он.

Проблема, согласитесь, серьезная, несмотря на то, что Курский - единственный район в крае, который имеет положительный прирост населения: здесь количество смертей несколько ниже, чем количество рождений. Тем не менее началось сокращение населения. Только за прошлый год сюда приехала тысяча человек, а уехали - 1400. То есть баланс - отрицательный. Если говорить о бегстве еще рановато, то отъезд - устойчивая тенденция. Почему? Прежде всего, считает Логвинов, на него подвигают социальные проблемы в мелких населенных пунктах.

- Нынешний год объявлен губернатором Годом сельской школы. И это правильно, - подчеркнул Логвинов. - Но я понимаю Год сельской школы как укрепление сельской школы. Что получается на деле?

На деле получается пока не очень внятно. По сравнению с прошлым годом объемы капитального ремонта по сельским школам в Курском районе уменьшились. Но, как считает глава, «страшно другое. Кто-то умный на федеральном уровне выдумал новый подход к финансированию системы образования. То есть если раньше финансировались учреждения образования, то сегодня оплачивается услуга», школоместо, говоря иными словами. И получается, что чисто арифметически оплачивается, без учета конкретных условий.

На территории Русской сельской администрации, например, много детишек и школы наполнены. Посчитав по 5720 рублей на учащегося, их и выделили сельской администрации. Почти 600 тысяч у нее остается после выплат. В Полтавской, где в основном малокомплектные незаполненные школы, ситуация диаметрально противоположная. После всех положенных выплат (понятно, что отступать от них нельзя) образуется дефицит в 800 тысяч рублей.

Глава района считает, что министерство образования может его упрекнуть: дали-то району немало, а он потратил деньги на школы районного, а не муниципального подчинения. Ничего подобного. Просили 17 миллионов рублей, их и дали. Не дали главного - права перераспределить, распорядиться этими деньгами по-хозяйски. Эти деньги прошли через закон о бюджете. И сейчас, чтобы перераспределить их между Полтавским и Русским сельскими советами, нужно решение ГДСК. Более того, какой глава сельсовета, которому как манна с неба упали лишние полмиллиона, их отдаст?

Еще одна проблема - закрытие малокомплектных школ.

- Мне сегодня говорят: зачем в Березкине школа, в которой учатся 20 ребятишек? - продолжает Логвинов. - Но никто не учитывает, что вокруг этого хутора семь тысяч гектаров пахотных земель и вблизи ни одного населенного пункта. И во всей восточной зоне это единственные орошаемые земли, где можно работать. Если раньше мы возрождали эти села, чтобы привлечь специалистов, то теперь мы их умышленно режем, так получается? В прошлом году решился вопрос о газификации хутора Березкина. А зачем его газифицировать? Сегодня уберем школу, завтра медпункт, и этого населенного пункта не будет. Конечно, нас возьмут за горло, эти школы позакрывают. Но виноваты в этой большой беде в глазах людей будем мы.

Такое же положение и с медпунктами в маленьких селах и хуторах. Но здесь положение оптимистичнее. Пока в Курском районе их сохраняют всеми правдами и неправдами.

Впрочем, создается впечатление, что и сам Курский район попал в разряд «малокомплектных». Во всяком случае, предпринимаемые сейчас меры по укрупнению ряда федеральных и краевых ведомств и увод их из района ставят его на колени.

Логвинов напомнил, что краевые СМИ много писали о митинге в Степном. Одним из главных аргументов за снятие главы Степновского района было именно это положение: мол, глава обставил район филиалами, все службы убрали.

- К сожалению, это так. Хотя глава здесь и ни при чем. Должен это сказать и о Курском районе, - подчеркнул он.

В последние год-два убрали из района органы налоговой инспекции. Что от этого выиграли? Ничего. Район потерял 46 рабочих мест, а получил неудобства. Теперь размещена эта служба в Новопавловске, куда и ехать надо по всем вопросам. А из некоторых населенных пунктов Курского туда добираться двести километров. Боролись за свою налоговую службу куряне больше года, но ничего не добились. Следующий этап: фонд соцстраха забрали из Курской и присоединили к новопавловскому, потом опять в районе воссоздали, теперь снова в конце марта упраздняют.

- Думаем, все, забирать больше нечего, - продолжает Логвинов,- ничего подобного. Начинается реорганизация нашей мелиоративной системы. В Курском районе опять создают филиал Новопавловского управления обводнительно-оросительной системы. У нас только участок остается, хотя наши специалисты гораздо сильнее и опытнее специалистов Кировского района. Все? Нет, не все. Сейчас готовится реорганизация «Ставрополькоммунэлектро», чтобы у нас оставался только участок. Я благодарен его руководству, которое в ответ на наше обращение оперативно прислало представителя. В результате оценили они обстановку и пообещали, что приграничный район обделять не будут.

Но эта «революция» главе откровенно не нравится. А если такая ситуация произойдет еще и с пенсионным фондом? Представьте дедушку, которому придется двести километров ехать, чтобы выяснить, почему ему два рубля недодали. А такое может быть при нынешнем подходе, считает Логвинов.

Молочный вопрос

Не секрет, что многие годы на краевых сельскохозяйственных совещаниях Курский район и его руководителей упрекают за сокращение молочного стада. Даешь молоко - и точка. Этот вопрос звучал и на заседании пресс-клуба.

Конечно, глава района не бездумно подходит к этой проблеме. Не намерен и заявлять, что молоком заниматься не будет. Хотя по-прежнему убежден, что если бы сегодня молоко было востребовано, его произвели бы достаточно. Абстрактное молоко для статистики хозяйствам района не выгодно. И руководители сельхозпредприятий пока не хотят рисковать. Даже руководитель крепкого хозяйства - колхоза «Ростовановский» (оно входит в число трехсот лучших хозяйств России) Виктор Затолокин на предложение заняться молоком отвечает: как только оно будет выгодно и как только оно будет востребовано, я его разверну за один год. Впрочем, в районе свыше семи тысяч коров в личных подсобных хозяйствах.

- Люди живут очень бедно, - говорит Логвинов, - они готовы продать это молоко. Но купить его для детских садиков и школ мы не можем.

Увы, в детские учреждения можно поставлять только молоко с госклеймом, то есть с молочно-перерабатывающих заводов, имеющих лицензию, типа «Кубанской буренки», а от своих – проверенных, но живых коров - нельзя. Глава района привел такой пример. На хуторе Кирова маленькая школа. У ее директора есть корова, и директор готов молочко доить и в школу его приносить на питание, на легкий завтрак. Этого делать нельзя. Но хутор Кирова находится в тридцати километрах от райцентра, тем не менее за несколькими литрами пакетного молока приходится туда ездить.

Парадоксы на этом не заканчиваются. Многие школы выращивают прекрасные овощи и фрукты. Летом еще худо-бедно, проверяя через рыночные лаборатории, их можно направить на питание в школы. Но засолить огурцы, капусту и помидоры и отдать их детям зимой опять-таки нельзя. В школах сертификата нет. Хотя овощи и фрукты, по мнению главы, без сертификата в тысячу раз качественнее, чем уксусные польские корнишоны. Впрочем, может, дело и сдвинется. На недавней встрече с президентом России Владимиром Путиным ветераны освоения целины говорили о похожей проблеме. Выращенное ученическими производственными бригадами зерно нельзя ни продать, ни купить. Тоже без сертификата работают. Президент дал поручение решить проблему. А пока она существует по- прежнему.

Курский район намерен жить и работать дальше. Несмотря ни на что. Девиз жителей приграничья сегодня: шаг вперед, ни шагу назад!

Наша справка: Курский район

Район – специфический прежде всего по географическому положению. Он - единственный на Ставрополье, который граничит с Чечней и Северной Осетией. Кроме того, в соседях Кабардино-Балкария и Дагестан.

Здесь проживают 52 тысячи человек 62 национальностей и народностей. Это обычный, исторически сложившийся состав. Тем не менее до последнего времени 55-56 процентов жителей были русские. Сегодня ситуация несколько меняется. Сейчас русских только 51,5 процента. Остальной объем занимают лица других национальностей. На втором месте армяне (в районе есть армянское село Эдиссия) - около 8 тысяч человек, на третье место вышли турки-месхетинцы (раньше их было очень мало) - 2300 человек, на четвертом – чеченцы. Далее идут кабардинцы, осетины…

Район сельскохозяйственный. Промышленности не было и в советские времена, и сейчас нет.