Приговор по «секретному» делу огласят публично

- Валерий Владимирович, в почте «Ставропольской правды», помимо просьб личного характера, много писем с вопросами, которые, скажем так, имеют общегражданское значение, в частности по борьбе с криминалом. Отмечу, что оценка криминальной обстановки, которую дают читатели «Ставропольской правды», во многом совпадает с оценкой президента России Владимира Путина, прозвучавшей на координационном совещании руководителей федеральных правоохранительных органов. Говоря иными словами, оптимизма не наблюдается. Глава государства отметил, что «за рамками статистики остается скрытая преступность». Президент привел экспертные оценки, согласно которым до 40 процентов уголовных преступлений по-прежнему не попадают в число зарегистрированных. Какова в этом отношении ситуация на Ставрополье?

- В первую очередь, речь идет о латентной, или скрытой, преступности, о тех преступлениях, которые по тем или иным причинам не становятся известными правоохранительным органам. Это происходит и из-за того, что сами граждане не заявляют о преступлениях, разочаровавшись в эффективности работы милиции. Часть ЧП касается интимных сторон жизни, и о них не сообщают, чтобы не предавать огласке. Еще одна причина - недобросовестность работников милиции, которые укрывают преступления от учета.

Для борьбы с этим явлением у нас специально разработаны комплексные мероприятия. Сейчас мы завершаем проверку – по итогам первого квартала - полноты учета и регистрации обращений граждан в органы внутренних дел. Такие проверки в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом и приказом Генерального прокурора России каждый прокурор города и района проводит ежемесячно. Сверяются данные лечебных учреждений о поступлении туда граждан, страховых компаний о возмещении страховых сумм. И на основании этого проверяется: все ли преступления зарегистрированы в милиции. Эта работа велась и будет вестись постоянно. Но, какое количество преступлений реально укрывается на Ставрополье, можно только предполагать на основании научных исследований.

- Значит, чисто теоретически можно говорить и о 40 процентах укрытых преступлений?

- Мы ничем не отличаемся от других регионов Российской Федерации. У нас, в принципе, нет и не может быть особых условий. Я об этом говорил на коллегии ГУВД края по итогам работы за прошлый год: оказалось, что уровень снижения преступности в процентном соотношении на Ставрополье выше, чем в Южном федеральном округе и в Российской Федерации в целом. Какие есть в нашем крае объективные условия, позволяющие сделать вывод о том, что у нас должно быть меньше преступлений? Сельское хозяйство по-прежнему бедствует, промышленность, несмотря на все доклады, в упадке. Социальный статус людей ни в чем не изменился, и они продолжают совершать преступления. Мы живем в едином социальном, экономическом и криминогенном пространстве России. Так что проблемы характерны для всей страны. Я призвал работников милиции не предаваться благодушию, учитывая еще и то, что раскрываемость преступлений снизилась.

- Валерий Владимирович, в структуре преступности на Ставрополье продолжают доминировать тяжкие и особо тяжкие преступления, включая убийства. А вот принцип неотвратимости наказания, по мнению наших читателей, торжествует далеко не всегда. Многие ли убийства остаются на Ставрополье нераскрытыми?

- У нас действует межведомственное совещание по нераскрытым убийствам, которое ведут первый заместитель прокурора края и первый заместитель начальника ГУВД СК. Специально также отслеживаем все данные по без вести пропавшим гражданам. И когда есть достоверные сведения, что пропажа человека носит криминальный характер (например, он пропал вместе с транспортным средством или никуда не собирался уезжать, документы дома, а самого нет), сразу возбуждаем уголовные дела именно по статье 105 УК РФ – убийство. И если в течение месяца уголовное дело остается нераскрытым, мы его заслушиваем на межведомственном совещании. В нем участвуют прокурор города или района, где совершено убийство, начальник отдела внутренних дел, сотрудники уголовного розыска. То есть садимся и думаем, что еще не сделано. Это позволяет повысить раскрываемость убийств. С начала года на Ставрополье совершено 105 убийств, 62 из них были очевидными, и сразу определены преступники. Вследствие заслушивания на межведомственном совещании, организации работы были раскрыты еще 18. Но 25 убийц до сих пор не найдены. Раскрываемость составляет 76 процентов.

- С пропавшими без вести существует и такая проблема: в милиции далеко не всегда берут заявление о пропаже человека, а настоятельно советуют прийти только через три дня. «Ставропольская правда» уже не раз обращалась к этой теме, но положение, как утверждают наши читатели, не меняется. Правомерно ли поступают сотрудники органов внутренних дел?

- Заявление должно регистрироваться в милиции немедленно. Все остальное – самодеятельность. Еще в 1998 году было издано совместное указание Генерального прокурора и министра внутренних дел «О совершенствовании деятельности по раскрытию убийств, связанных с безвестным исчезновением граждан». Этот документ определяет, что «отсутствие свыше 15 дней сведений о судьбе или местонахождении пропавшего лица» и наличии одного из тех признаков, о которых мы говорили чуть раньше, и ряда других – отсутствие заболевания, намерения уехать - является основанием для возбуждения уголовного дела. Мы требуем, чтобы такие дела возбуждались немедленно. То есть, если от человека сутки нет сведений, мы не видим оснований, чтобы еще оттягивать время. И наша практика подтверждает правильность такого подхода, потому что промедление – это утрата доказательств.

- Трудно с вами не согласиться. Но в милиции порой рассуждают по-иному. Напомню трагическую историю одной нашей читательницы. Ее муж утром ушел на работу, а вечером не вернулся: пропал вместе с подъемным автокраном. Она забила тревогу и обратилась в милицию в тот же вечер: муж - примерный семьянин, никогда не задерживался, не предупредив жены. Поиски начались с таким опозданием, что просто закономерной была их полная неэффективность.

- Я помню это дело. Мы дважды заслушивали его на межведомственном совещании, но пока оно так и остается нераскрытым. Конечно, было упущено время. Потом дело «перебрасывали» из района в район. В итоге до сих пор не нашли ни убийц, ни подъемный кран. Но, хочу подчеркнуть, мы жестко пресекаем действия милиции, если в течение 15 дней ничего не делается. Более того, мы требуем от сотрудников органов внутренних дел: если гражданин обратился с заявлением о том, что кто-то из родственников пропал, сразу же поставить в известность прокурора. Он направляет следователя прокуратуры, специалиста высокой квалификации, который обязан осмотреть жилье, составить протокол. Потом все эти документы передаются в милицию, которая заводит розыскное дело. Если человек не найден в течение двух недель, возбуждается уголовное дело.

- Как следует из всего вышеизложенного, никаких трений у прокуратуры и милиции края нет?

- Конечно, нет. Большинство серьезных дел раскрывается именно в результате совместной работы. Но на прокуратуру возложен еще и надзор за работой органов внутренних дел, так что мы спрашиваем с тех, скажем так, отдельных нерадивых работников, которые не выполняют свой служебный долг. Без межведомственной координации в современных условиях работать практически невозможно. У нас тесные контакты с налоговой полицией, милицией, управлением Федеральной службы безопасности по краю. Сейчас вместе с ФСБ расследуем уголовное дело по взяткам, которые брали два сотрудника железноводской милиции.

- Можно ли рассказать об этом подробнее?

- Думаю, что пока не стоит. Вокруг дела возник ажиотаж, так как его фигуранты считают, что их «подставили». Впрочем, по делам о взятках такая аргументация встречается часто: я дал согласие на привлечение к уголовной ответственности за получение взятки депутата из Иноземцево, там такая же ситуация. Плюс куча «ходоков», в том числе из высших эшелонов власти края, которые утверждают, что человека «подставили», он ни при чем. Звучит даже, что четыре тысячи рублей – это вообще не деньги. Поэтому мы не сторонники говорить о незаконченных делах. После окончания расследования, приговора суда – пожалуйста.

- И тем не менее читатели упрекают нас в том, что журналисты не информируют их о так называемых «громких делах»…

- Давайте проинформируем. Например, не завершено еще крупное дело по руководителю «Азота» Ледовскому. Следствие закончено, дело находится на рассмотрении в суде. Буквально на прошлой неделе возбудили секретное дело в отношении одного чиновника.

- Почему секретное?

- Он занимался секретными вопросами, получил взятку и был задержан с поличным.

- Взятку от врагов получил и выдал им «карту укрепрайона»?

- Не стоит воспринимать все так примитивно - в духе дешевых детективов. Есть ряд внутрироссийских сведений, которые идут под грифом «Секретно». Например, мобилизационные резервы. Этот чиновник пришел на предприятие и стал вымогать деньги, иначе, мол, напишет неблагоприятную справку. Руководители были вынуждены обратиться в правоохранительные органы. Впрочем, секретно то, чем человек занимается, а приговор будет оглашен публично.

- Кстати, о публичных делах. Чем закончилось судебное слушание по Петровскому району? Тема у всех на слуху...

- Краевой суд вынес решение о прекращении дела и признании выборов недействительными (с таким же иском выступал крайизбирком), как я считаю, по надуманному мотиву. Мол, не определен круг конкретных лиц, чьи избирательные права были нарушены в ходе выборов депутата в ГДСК, а прокуратура не может вступаться за права человека, сам пусть и обращается в суд. Мы будем продолжать эту работу через Верховный суд России: депутат, который был снят с выборов, на наш взгляд, в них мог и должен был участвовать. Параллельно продолжается расследование уголовного дела о подкупе избирателей.

- А будет ли продолжение у «миграционного спора» прокуратуры и ГДСК?

- Будет. Наши исковые требования в суде удовлетворены частично. Это решение прокуратурой края опротестовано. Может быть, и к сожалению, но вопросы миграции относятся к ведению Российской Федерации, а не ее субъекта. Так что удобно это нам или не удобно, наше законодательство придется приводить в соответствие с федеральным. Иначе можем дойти до того, что утвержденные ГДСК миграционные квоты будут оспорены на уровне района.