Мир согревается любя...

Несколько чуть потемневших от возраста кусочков плотной бумаги легли на стол неожиданно-трепетным веером чьих-то воспоминаний. Сто, а то и более лет назад, любуясь трогательными картинками, некто писал на обороте "открытого письма" (оттуда - нынешнее "открытка") слова душевных пожеланий, радуясь возможности крошечным посланием пробудить ответную теплоту чувств. Эта теплота - о чудо! – не иссякла и поныне, сохранив не просто четкость почтового штемпеля N-го года, но печать давней сердечной привязанности и любви.

Из какого же дальнего далека донесло быстротечное время эти убористые, энергичные строчки! Воистину – открытое письмо, ставшее сегодня открытым окном в прошлое:

"Христос Воскресе! Дорогая Мария Ахилловна, мама и я поздравляем Вас и Всех Ваших с праздником и желаем Всем много счастья и весело провести праздник! Таля Брохович."

Мы никогда не узнаем, кто такая эта "ея превосходительство" Мария Ахилловна, проживавшая сто лет тому в Санкт-Петербурге на Миллионной улице. И кто это – Таля Брохович? Уменьшительное "Таля" говорит так много: видится юная девушка, русокосая, в кружевной блузке, в шляпке с бантом, с мечтательными глазами, совсем как та, что на открытке. Где ты, Таля? Как сложилась твоя судьба? В твои зрелые годы должна была начаться Первая мировая война, а дальше - целые бури, разметавшие по свету тысячи таких, как ты, твоих родных, близких, друзей. Осталась лишь милая пасхальная открытка, и даже марка уцелела, не поблекла. Поблекла только память о тебе...

В последующем сюжеты этих очаровательно-непритязательных картинок назовут мелкобуржуазным мещанством: ну как же, посмотрите, этот денди в цилиндре, склонившийся перед хорошенькой кокеткой и ее салонной собачонкой – разве не мещанство? Как они лубочно-преувеличенно красивы, какие у них приторно-сахарные улыбки! Однако, думаю, в том 1903-м эти картинки кому-то принесли простую человеческую радость: "Христос Воскресе!".

А вот умильные котятки играют с огромным пасхальным яйцом: опять мещанство? Но чьи-то ребятишки в день Воскресения Христова с таким восторгом держали в руках это открытое письмо: они уже получают такие – взрослые – поздравления! А сколько нежного юмора в этой прелестнице с пером в черных волосах, несущей на спине тот же символ пасхальной традиции: в ней – и изящество, и ирония, и какой-то скрытый намек, и все вместе, однако, тоже: "Христос Воскресе!".

Спасибо тем, кто через десятилетия – и какие десятилетия! - сберег эти милые послания как драгоценный отсвет былого, бывшего - в смысле "бытовавшего на самом деле" – счастья. Как жаль, что нам уже не узнать подробности ни об авторах, ни об их адресатах. Впрочем, может быть, это не так важно. Важно прикоснуться взглядом и душой к их живым душам. Кажется, стоит чуть-чуть прислушаться, и зазвучат давно угасшие голоса. Тихая, светлая печаль окружает тебя в такую минуту. Словно солнечный лучик, пробившийся весенним днем сквозь пасмурные небеса. Вот он высветил всего лишь узкую полоску, а потом стал расти вширь, и вот уже ясное сияние заполнило все кругом, и мир засмеялся, согреваясь...