Заслуженный врач РФ Григорий Башкатов был одним из солдат «Хинганской» дивизии

Всего через три месяца после капитуляции фашистской Германии произошла крупнейшая в истории всех мировых войн стратегическая перегруппировка вооруженных сил нашей страны: на Дальний Восток были переброшены 5-я и 39-я армии со всей своей техникой. К

20 июня все шесть эшелонов, в которых перемещались части 221-й Краснознаменной ордена Суворова Мариупольской дивизии, в которой я тогда служил, прибыли к месту назначения - станции Баин-Тумен в Монголии. Дальше железной дороги нет. Дивизия размещалась у реки Керулен. Это единственная в тех местах река с мутной буро-глинистой водой, которую можно было перейти, не замочив колени. Днем адская жара, а к утру становилось прохладно. Это и есть тот самый резко континентальный климат.

28 июня был проведен смотр боевой готовности. Командир дивизии генерал Кушнаренко с группой офицеров, проходя вдоль строя, здоровался с каждым батальоном и дивизионом. Рядом с ним шел командующий Монгольской армией маршал Чойбалсан. Затем генерал и маршал поднялись на трибуну, которой служил кузов студебекера. Обращаясь к солдатам, сержантам и офицерам, командир дивизии сказал, что предстоит трудный и длительный переход по безводной пустыне, и он надеется, что славные «мариупольцы» выполнят эту задачу с честью и достоинством советского воина.

Во время проведения смотра было немало случаев солнечных и тепловых ударов. Тут и там медицинские работники поднимали и увозили потерявших сознание солдат. Наконец под звуки духового оркестра полки выступили в поход в сторону маньчжурской границы. Жарой и безводьем встретила дивизию пустыня Гоби. Воины хорошо понимали, что военные действия против Японии неизбежны и им придется участвовать в боях только что сформированного Забайкальского фронта. Но что это будет за война и сколько она продлится - никто из нас тогда не знал.

В результате трех с половиной лет вооруженной борьбы США и Великобритания нанесли японскому флоту и авиации большой урон, однако решительной победы достигнуть не могли. Кроме того, японское командование располагало значительными сухопутными силами, без разгрома которых был невозможен успешный для союзников конец Второй мировой войны. Учитывая этот факт, правительства наших союзников обоснованно считали, что если Советский Союз не вступит в войну, то для вторжения на Японские острова им потребуется армия численностью около семи миллионов человек, а сама война продлится еще не менее 18 месяцев после поражения Германии. Она принесет большие жертвы. Вот почему президент США Рузвельт и премьер Великобритании Черчилль настойчиво добивались согласия советского правительства на вступление СССР в эту войну. Такая договоренность была достигнута в Крыму.

Японцы, давно готовившиеся к нападению на СССР, учли особенности военных действий и сосредоточили свои основные силы в центральных районах Маньчжурии. Особая роль отводилась Большому Хингану, где их войска могли навязать нам затяжные бои, закрыв выход в центральные районы Маньчжурии. Советские и японские войска находились тогда примерно на одинаковом расстоянии от этой горной гряды. Исход всей операции зависел от того, кто первым окажется на ней.

Командующий фронтом маршал Василевский определил самые жесткие сроки. На первом этапе дивизии необходимо было совершить марш по безводной пустыне (360 км за 10 дней) до монголо-маньчжурской границы. По словам командующего 39-й армией Ивана Людникова, «...этот марш резко отличался от тех, которые мы совершали раньше. Пехотинцу в полной боевой выкладке нужно пройти указанное выше расстояние по безводной пустыне. На западе не знали ни малейших забот о воде, она была всюду: и в колодцах, и в реках, и в ручьях. Снабжение водой стало для нас тяжелой проблемой. Чтобы не быть голословным, сошлюсь на «Историко-мемориальный очерк о разгроме империалистической Японии в 1945 году». Там прямо сказано: 39-я армия, суточная потребность которой в воде составляла 1400 куб. метров, в своем районе имела лишь два источника с дебетом 21 куб. метр в сутки, что не позволяло обеспечить даже один стрелковый полк». Хватало работы инженерным частям фронта и армии, саперам дивизий и корпусов. Выдвинутые вперед саперные подразделения рыли колодцы, бурили скважины через каждые 25-35 километров, но воды нигде не было. Если вода и появлялась, то она была горько-соленой, и пить ее было невозможно.

Солдаты терпели тяжелые муки от безводья, машины не выдерживали: в радиаторах бурлила вода. От жары бойцы пытались укрываться в тени грузовиков, под повозками, натягивали тенты, плащ-палатки, рыли неглубокие окопчики. Если удавалось запастись водой, носили ее с собой, кроме фляжек, в перевернутых касках (как в кастрюле). Дорог был каждый глоток живительной влаги. Днем стало совершенно невозможно продолжать путь, участились случаи солнечных ударов. Перешли на ночные переходы. Дневной «отдых» был не менее тяжел. Укрыться от солнца невозможно, лежали на горячем песке и жарились как на сковородке. Пытались укрыться под натянутыми на колышки плащ-палатками, но под ними стояла такая духота, что солдаты задыхались. Ночью при движении колонны дремали или даже урывками засыпали, поддерживая друг друга.

Воду нам подвозили в бензовозах или на грузовиках в железных бочках. Вода пахла бензином, но на это никто не обращал внимания - и такой воды не хватало. Когда приходила «водовозка», ее окружали сотни измученных людей. Сначала воду получали медработники, которые несли драгоценную влагу обессиленным и истощенным. Суточная норма составляла на лошадь два котелка, а на солдата всего 200-300 граммов. Эту мизерную дозу солдат получал не каждый день. Случалось, что «водовозки», заплутав в пустыне, не приезжали по двое суток. Тогда начинали гибнуть лошади, иногда и солдаты. Лошадей поили под наблюдением офицеров, чтобы солдат-ездовой не выпил сам «лошадиную» норму.

Войска двигались по плану, без задержек: 30 километров за сутки отмахивал пехотинец. На ходу рассеивали боевые группы японцев, уничтожали опорные пункты противника. А солнце жгло нещадно: температура днем достигала 35 градусов. Мой 25-й полк двигался правее остальных частей. Невыносимая жара и раскаленный песок делали свое дело. Люди и лошади падали от усталости, продолжались тепловые и солнечные удары. Уже вторые сутки не было воды. Командир полка Василий Аверьянов приказал сделать привал. Люди стали закапываться в горячий песок, спасаясь от палящих лучей солнца. Вскоре вся местность была усеяна песчаными холмиками, напоминавшими кладбище. Было приказано у каждого холмика ставить ветку с белой бумажкой или кусочком бинта. По этой вешке нужно искать человека. В этот день «водовозка» не пришла. К месту, где остановился полк, прилетел самолет и сбросил с малой высоты резиновые мешки с водой. При раздаче пришлось применять самые строгие меры для наведения порядка. Стали поднимать людей, раскапывая песчаные холмики. Под некоторыми бугорками солдаты были мертвы...

На поиски воды отправили группу разведчиков. В трех километрах от места стоянки обнаружили озерцо, которого не было на карте. Разведчиков обстреляли из пулемета японцы. Сержант-разведчик приказал выстрелами отвлекать внимание врагов на себя, а сам пополз вокруг озерца. Бросив пару гранат, он уничтожил трех японских солдат.

К 11 июля, совершив 360-километровый переход, части дивизии прибыли в район сосредоточения восточнее Тамцаг-Булака, где были оборудованы два палаточных лагеря. Начались занятия. Молодые воины изучали и чистили оружие, слушали рассказы бывалых солдат, офицеров, политработников о боевом пути дивизии и ее героях. Проводились партийные и комсомольские собрания и даже играли в футбол. 7 августа части дивизии вышли из лагерей и к 9 августа сосредоточились по государственной границе. По данным разведки, перед фронтом дивизии противник прикрывал границу пограничными заставами. 9 августа в 4 часа дивизия тремя колоннами перешла границу. Наши войска стремительно продвигались по территории Маньчжурии, сметая на своем пути пограничные заставы и небольшие опорные пункты противника. Снова мы наступали по пустыне. Снова начались трудности. Наконец перед колоннами войск вырос Большой Хинган. В горах безмолвно. По всем признакам мы дошли раньше японцев. Надо немедля штурмовать.

Горные громады - Большой Хинганский хребет - встретили наши войска буйной растительностью и проливными дождями. Полное бездорожье. Как затащить орудия на такую высоту? Метр за метром ползла колонна вверх. С каждым шагом подъем становился круче. И тут на солдат обрушились муссонные дожди. В лощинах образовались непроходимые болота. Делали гати, таскали камни, бревна, рубили лес. За сутки продвигались по три-пять километров. Приходилось разгружать студебекеры, переносить ящики со снарядами, а затем по команде старшего проталкивать вперед грузовики. Танки выталкивали из грязевых ловушек, привязывая металлическими цепями к двум передним углам гусениц крепкое бревно, включали скорость. Гусеницы, увлекая под машину бревно, выталкивали танк из грязи, раскалывая дерево от удара о задний борт. Танк при этом делал, как лягушка, прыжок. Пехотинцам, мокнувшим несколько дней под дождем, было не легче на этих подъемах и спусках. Тем не менее, преодолев все же безводную пустыню и Хинганские горы, наши войска подтвердили, как важно осуществить то, что враг считает невозможным.

Приказом Верховного главнокомандующего от 23 августа 1945 года за отличные боевые действия при преодолении безводных степей Монголии, при прорыве обороны японцев на границе, при форсировании горного хребта Большой Хинган и за овладение рядом населенных пунктов в Маньчжурии всему личному составу дивизии была объявлена благодарность. Но Маньчжурская операция на этом еще не была закончена и продолжалась даже после того, как из штаба японской Квантунской армии 17 августа поступила радиограмма, в которой сообщалось о капитуляции. После этого лишь на отдельных участках фронта началась массовая сдача в плен. Основная же масса японских войск все-таки продолжала сопротивляться.

По словам командующего армией генерала И. Людникова, «39-я армия не вела в Маньчжурии крупных кровопролитных сражений. Дело ограничилось отдельными стычками и скоротечными боями». Так, 17 августа состоялся бой нашей конной разведки с крупным отрядом японской кавалерии. Захвачено в плен много японских солдат и офицеров. 21 августа в районе Чуаньмыньшаня разведка 671-го полка вела бой с отрядом противника, пытавшегося пробраться на восток. Отходившая из района Хадун-Аршан 107-я пехотная дивизия японцев не подчинилась приказу о капитуляции и продолжала прорываться на восток, чтобы выйти к морю. 22 августа 671-й полк столкнулся с конниками противника. В районе Бальширмя вел бой с японцами, также отходившими к морю, наш передовой отряд. 23 августа 625-й полк сражался с японцами за овладение Мяоценьским монастырем, в котором хранилось много зимнего обмундирования - шуб, утепленных шинелей, кожаных сапог, ботинок на меху. Враг готовился к нападению на СССР».

В районе ставки князя Джалаит 24 августа завязался бой с противником, занявшим оборону в населенном пункте. Сопротивление врага было сломлено. С 25 по 27 августа 221-я дивизия всеми своими силами вела бой с японской дивизией численностью более 10 тысяч солдат.

Весь маршрут от границы до города Солунь через Большой Хинган общей протяженностью 910 километров был пройден за 28 дней при среднем темпе движения по 32,5 километра в сутки. Преодолено четыре горных перевала, форсировано 87 рек и ручьев. Наконец 2 сентября 1945 года был подписан акт о капитуляции Японии - так закончилась Вторая мировая война. Указом Президиума Верховного Совета СССР 3 сентября был объявлен Днем победы над Японией. Указом Президиума Верховного Совета СССР за преодоление безводных степей и горного хребта Большой Хинган 221-й дивизии присвоено почетное наименование «Хинганская». За участие в боевых действиях по разгрому японских войск в Маньчжурии все воины нашей дивизии награждены медалью «За победу над Японией».

В сентябре 45-го закончилась не только мировая война. Для нашей страны одновременно окончилась и Великая Отечественная война за честь и независимость нашей страны, начавшаяся 22 июня 1941 года. В конце сентября в присутствии 15 тысяч жителей города Солунь и окрестных сел состоялся митинг и открытие обелиска воинам 221-й дивизии, погибшим в боях с японцами. Обелиск был сооружен по инициативе жителей города, которые благодарны советским солдатам, освободившим их от японских завоевателей.

От редакции: Через две недели после Дня победы над Японией Григорию Башкатову исполнилось 18 лет. После войны он служил в Порт-Артуре, в батальоне морской пехоты. После демобилизации вернулся в родную Одессу. Там обзавелся семьей, окончил ветеринарный факультет сельхозинститута. А потом по распределению приехал на работу в Ставропольский край. Начинал с должности ветврача в нескольких колхозах. Потом работал начальником краевой станции по борьбе с болезнями животных, директором Ставропольской научно-исследовательской станции Академии сельскохозяйственных наук, заслуженный ветеринарный врач РФ, автор более 130 научных работ, в том числе трехтомника «Ветеринарная медицина и ветеринарно-медицинские специалисты Ставропольского края» и книги «История развития животноводства Ставропольского края».