Григорий Щербаков. Брандмейстер, понимавший толк в лошадях

В ватаге таких же, как сам, ташлянских огольцов я в начале 50-х годов прошлого века по пути «в город» от 12-й школы мог бегом на одном дыхании преодолеть почти отвесный подъем улицы Ставропольской. Теперь же, передвигаясь по этому маршруту медленным шагом, останавливаюсь несколько раз, чтобы передохнуть. Годы…

Впрочем, тогда, носясь как угорелые, мы не смотрели себе под ноги, да и по сторонам тоже. А вот сейчас присмотрелся. И задумался: так ведь этой брусчатке, наверное, не менее 150 лет, а может, и больше! Значит, и некоторым домам столько же!

В одном из них, как гласит предание и утверждают историки, в 1820 году проездом на Кавказ останавливался молодой Пушкин. Но в каком именно? Может быть, в этом, под номером 16, находящимся уже на «равнинной» части Крепостной горы, рядом с плавательным бассейном? Низенький, одноэтажный, он будто специально оставлен здесь для памяти о временах, давным-давно минувших. К нему вплотную примыкает тоже старое, но более основательное строение. И тут же высится каменный глухой полутораметровый забор с аркой и кованной из железа входной калиткой с незатейливым узором…

Проживающая здесь Тамара Маркина не только уверенно, но даже с какой-то игривой веселостью подтвердила:

– Да, именно ее, вот эту калитку, открывал Саша после прогулок. Через нее проходил в этот дом. А принадлежал он, между прочим, полицмейстеру. А вы что, не знали?

Я поддержал шутливый тон ставропольчанки:

– Пушкин всегда был веселым и озорным. И как же только он вот на этой стене не оставил надписи: «Здесь был Саша»?

Что касается дома полицмейстера, я, конечно, знал, что он располагался в этом бывшем Полицейском переулке, как называлась улица Ставропольская до революции: именно с него, собственно, она и началась. Однако на всякий случай решил все-таки проверить информацию. Ведущий археограф крайгосархива Елена Громова предоставила мне «Табель домов и дворовых мест в губернском городе Ставрополе за 1898 год». Так и есть! По восточной стороне значится: «Городское здание (квартира полицмейстера)». Правда, задолго до этого тут, оказывается, было выстроено новое, капитальное «казенное» каменное здание для городской полиции, где квартировал и полицмейстер. Правее, в глубине двора, располагались конюшни. Далее стоял дом брандмейстера. Сама же пожарная команда, подчинявшаяся в то время полиции, находилась на небольшом расстоянии от этого места – фактически там же, где и сейчас.

Да, «городское здание» было перестроено. Фасадная же часть – несколько комнат, которые занимал полицмейстер с семьей, – похоже, не реконструировалась: об этом говорят деревянные (из дуба) стены да и вся планировка. Видимо, в одной или двух комнатах, выделенных полицмейстером, как раз и обитал в течение трех дней А. Пушкин. Ну а уж калитка, много раз описанная исследователями, несомненно, «та самая».

До революции «городское здание» значилось под номером 1. Но это объяснимо. Новые власти меняли не только названия улиц, но и порядок нумерации домов, даже четные и нечетные стороны – возможно, чтобы и следа не осталось от прежнего «ненавистного царского режима».

На «Табель…» обратила внимание жительница этой улицы Н. Долинская. Увидев обозначенную в нем хозяйку домовладения № 3 Александру Михайловну Щербакову, Наталья Сергеевна воскликнула:

– Так это же моя прабабушка! Дом ее как стоял, так и стоит на старом месте. Вот он рядом, сейчас под номером 20, видите? У нас сохранился даже его чертеж, составленный в 1911 году городским землемером. И фото моих предков есть!

С трепетным чувством рассматривал я все эти документы. И крайне бережно – из-за их ветхости.

– А на этой фотографии, которой я очень дорожу, мой прадедушка Григорий Щербаков, – говорит Наталья Сергеевна. – Обратите внимание: снимку ровно 100 лет!

Даже не очень посвященные люди наверняка скажут, что изображенный на ней мужчина – в брандмейстерской униформе. Да, именно так.

Тут тоже целая история. Организация пожарного дела в Ставрополе началась еще в начале ХIХ века. Но вплоть до следующего столетия обязанности брандмейстеров сводились в основном к контролю за исправностью пожарных труб в общественных зданиях и дымоходов в частных домах. Говоря современным языком, материально-техническая база пожарных и их профессиональная подготовка были так слабы, что в большинстве случаев они добирались до места горения тогда, когда им там делать уже было нечего.

Причем это было свойственно не только нашей губернии. Поэтому в начале ХХ века приняли ряд мер, направленных на обеспечение пожарной безопасности страны. Пожарные команды были выведены из подчинения полиции и переданы городским управам. Тогда же была введена и новая пожарная форма.

Очень многое зависело от того, кто возглавит пожарные команды на местах. Как видно из постановления городской управы от 21 июня 1907 года, в Ставрополе весьма озаботились «подысканием на должность брандмейстера лица, практически вполне подготовленного для этого, всесторонне знающего пожарное дело и понимающего толк в лошадях». Не знаю, было ли тогда в ходу такое выражение – «на конкурсной основе», но, похоже, именно таким образом подбиралась кандидатура на должность главного городского огнеборца. В газете «Северо-Кавказская жизнь» (она распространялась не только по всему региону, но и в Петербурге, и Москве) было помещено объявление: «Ставропольская городская управа объявляет, что при городской пожарной команде имеется свободная вакансия брандмейстера с годовым содержанием 600 руб. и квартирными деньгами по 8 руб. за месяц. Лица, желающие занять означенную должность, приглашаются подать о том в городскую управу заявления, с указанием своей прежней службы». Одновременно в Санкт-Петербург, в Бюро брандмейстеров при совете Императорского пожарного общества, было направлено письмо, заканчивающееся словами: «Городская управа имеет честь просить Бюро не отказать порекомендовать лиц, могущих занять должность брандмейстера на вышесказанных условиях».

И достойная кандидатура для губернского города, в те годы хорошо известного как врата Кавказа, была найдена. Этим человеком оказался Григорий Щербаков – помощник смотрителя Лефортовского полицей-ского дома, а до этого на протяжении восьми лет служивший брандмейстером Московской пожарной охраны. Нелишне заметить: до того как стать пожарным, Г. Щербаков был, как записано в метрике о рождении его дочери, офицером лейб-гвардии гусарского Его Величества полка.

А вот какую характеристику-рекомендацию будущему главному пожарному Града Креста дал московский брандмайор (его подпись в архивном документе неразборчива): «Господин Щербаков поведения был хорошего, трезвого. Ни в чем предосудительном замечаем не был. Возложенныя на него по должности обязанности отправлял вполне исправно при полном знании своего дела и от службы уволен был по случаю назначения его на должность помощника смотрителя Лефортовского полицейского дома в г. Москве. К занятию должности брандмейстера Ставропольской пожарной команды может быть мною рекомендован как лицо вполне соответствующее».

Вопрос, как говорится, был решен. Все другие кандидатуры «самовыдвиженцев», в том числе из Петербурга и Москвы (их список тоже есть в архиве, он достаточно длинен), не прошли. Хотя, судя по всему, они тоже «понимали толк в лошадях».

Григорий Щербаков вместе с семьей перебрался в Ставрополь. За время службы он успел сделать немало. К примеру, уже в следующем после назначения на должность 1908 году был перестроен пожарный двор с каланчой на Соборной площади (рядом с Казанским собором), где сейчас находится пожарная часть № 8, входящая в структуру МЧС.

Оценкой заслуг Григория Андреевича можно считать и тот факт, что уже после оставления должности (это случилось в самый канун рокового 1917 года) он был принят в почетные члены Ставропольского городского вольного пожарного общества, в которое входили губернатор Б. Янушевский, представитель одной из самых богатых и знатных купеческих семей А. Меснянкин, знаменитый губернский нотариус В. Манжос-Белый, предприниматель Л. Траубе и другие весьма уважаемые в губернии люди.

У Григория Андреевича и Александры Михайловны были две дочери и сын, подарившие им двух внуков и двух внучек. Всем как-то удалось пережить революционные годы, Гражданскую войну, тяжелые тридцатые. А дальше началась Великая Отечественная…

Г. Щербаков умер в 1938 году в возрасте 85 лет. Похоронен на Даниловском кладбище.