Почему человек без денег и связей нужен только Богу

Приют «Мамины руки», открывшийся в Ставрополе 28 августа, не то место, жизнь которого станут активно освещать. Это помещение - тайник человеческих ошибок. Когда о тайнах говорят чужим или Богу, значит, больше некому. Так что же представляет из себя приют для беременных и матерей с детьми в трудной жизненной ситуации при храме Преображения Господня?

Отца Владимира Сафонова, настоятеля храма и директора Регентской школы Ставропольской духовной семинарии, я ждала в коридоре учебного заведения. Коротая время, пробегала глазами по своду правил поведения семинаристок. Там говорилось, что воспитанницы, прежде чем пойти на свидание с юношами, должны получить благословение… А чтобы подать заявление на постриг в монахини - проучиться здесь не меньше года. Две дежурные бегали по коридору в слетающих с голов тонких платках, решая повседневные хозяйственные задачи. При этом они использовали в разговоре современные молодежные словечки, и мне казалось это неестественным. Я-то ждала, что они «воспарят», добежав до очередного кабинета, а они только смеялись, как вполне обычные девчонки...

Отец Владимир произвел впечатление человека, которого никто не может бояться. Его живые карие глаза под очками улыбались, когда он шутил, манеры и речь относились не к нынешнему веку. А просторный кабинет, где мы расположились побеседовать, совсем не был заполнен иконами, зато на стене висел план храма и прилегающей территории.

Первые женщины, попавшие под кров приюта, вспоминает отец Владимир, пробыли здесь недолго, не выйдя за рамки правил приема, - 2-3 недели. Такой срок кажется неоправданно коротким, учитывая масштабы проблем, с которыми приходят отчаявшиеся мамы. Какой в этом смысл? Оказывается, нравственный.

Условные сроки прописаны, чтобы не создавать иждивенческой позиции, объясняет отец Владимир: здесь кормят, одевают, помогают решить юридические вопросы, оказывают помощь психологи…

Но все-таки настоящая жизнь находится за стенами храма. Впрочем, женщины покидают приют, только когда сами к этому готовы. Их, как и каждого, кто когда-то пришел за помощью к Богу и людям, заносят в специальную картотеку. Там указаны фамилии, имена и контакты, которые пожелает оставить человек. Это так называемое социальное сопровождение. Человека не оставляют больше одного на протяжении жизни. А вдруг снова будет нужна помощь?

Теперь служители храма в ответе еще за одну судьбу, а точнее, за две - второй месяц находятся в приюте 25-летняя сирота Инна и ее двухлетняя дочь Арина, в крещении Ирина. Находиться на попечении чужих людей девушке не впервой. С восьми лет она оказалась в детдоме, три года прожила в приемной семье - и снова детдом…

Инна и Арина пока единственные жильцы «Маминых рук». Хотя в небольшом помещении готовы в случае необходимости принять еще несколько мам с детьми.

- Наша сегодняшняя подопечная пришла к нам со страхом в глазах, с некоторой безнадежностью, так показалось, и прежде всего мы предоставили возможность просто пожить. И за короткий период увидели перерождение. И во многом это заслуга специалистов, которые учат Инну вести быт. «То, что нам с вами кажется естественным, - объясняет отец Владимир, понимая под «нами» людей, выросших в семье, - с ней нужно проходить заново».

Однако жилица не доставляет особых хлопот, сама обслуживает себя и ребенка, ходит на церковные службы, хотя ее никто к этому даже не призывал. А настоятель убежден, что Инна умна. Здесь ее мотивируют на получение образования.

Отец Владимир провожает меня к приюту, чтобы я могла познакомиться с подопечной храма. Мы идем из школы мимо детской площадки по аккуратному двору, выложенному плиткой в тон светло-желтым стенам зданий и зеленым куполам.

Женщина в платке, подметающая двор длинной метлой, здоровается с моим провожатым. Она глядит ему в глаза снизу вверх и просит благословения на работу. Мы поднимаемся по лестнице к воротам, где стоят попрошайки. Настоятель по-доброму журит их, предостерегая от пьянства, сквернословия и драк. Они делают вид, что оскорблены недоверием. Но все это повторяется не в первый раз, с философской улыбкой говорит отец Владимир.

По узкому коридору мимо трехцветной толстой кошки, спящей на подоконнике, по высокой лестнице поднимаемся на второй этаж в «дом» Инны и Арины. «Кто-нибудь есть?» - громогласно осведомляется батюшка. Навстречу выходит женщина, кутающаяся в шаль, - координатор приюта, которая практически всегда находится с Инной, Лариса Оганян. Через минуту возвращаются с прогулки мама с дочкой.

Мы садимся втроем своим женским кругом за белым большим столом на просторной кухне, вся мебель здесь новая, и дом пока не кажется обжитым, на столе кружки со свежезаваренным чаем.

- Ну что ты на меня смотришь, рассказывай как есть! - ободряюще улыбается Лариса Оганян, обращаясь к своей подопечной, смешавшейся после моего вопроса о распорядке дня.

Инна растягивает гласные, как человек, который не видит большого смысла в своем ответе:

- С утра уборка, а так целый день с ребенком занимаюсь. Четкого распорядка нет, посещаем службу, когда Арина спокойно себя ведет.

Игрушки лежат в коробке возле двери, девочка их не очень любит, предпочитает «пиликалки» - игрушечное пианино и магнитофон. А мама, игнорируя телевизор, развлекается книгами, глотает их одну за другой, вызывая скоростью чтения недоверие библиотекаря. Особенно Инне полюбились истории из серии «Несвятые святые», а из своего прошлого девушка с ностальгией вспоминает газету «Моя семья», ее всегда покупала ее приемная мама. Купила бы и сейчас. Но даже этих 36 рублей у девушки нет.

К вопросам о будущем Инна пока не готова. Оно все еще зыбко, несмотря на то, что после прибытия в приют многое сдвинулось к лучшему: восстановлены документы, пройдено медицинское обследование, в министерство имущественных отношений написано письмо с ходатайством об ускорении процесса получения жилья для сироты Инны, состоящей в очереди в Невинномысске. Но из-за того что квартиры все еще нет и переезжать некуда, молодая мама с дочкой остаются в неопределенной ситуации, и это, конечно, угнетает. Ведь работать здесь полноценно, как бы ни стремилась, она не может.

- Конечно, мне дадут все необходимое, помогут, это я знаю, не бросят, но хотелось бы уйти с деньгами! - мечтает Инна.

А вот под кровом приюта деньги не имеют такой власти, когда есть все самое необходимое, а значит, достаточное.

- Питание хорошее, каждый день и мясо, и рыба. Молоко домашнее из епархиального магазина, - говорит Инна.

Спрашиваю у девушки, какой она видит свою взрослую дочь. Не знает, отвечает, что мир слишком непостоянен, чтобы загадывать даже на год вперед. А вот сама она хочет стать социальным работником, помогать таким же. Лариса Оганян считает такой выбор оправданным: очень часто соцработниками становятся люди со сложной судьбой.

Инна решилась рассказать, как после училища в поисках родного брата отправилась в Гуково.

- Мне объяснили, где искать, ну я и пошла по шпалам и перешла границу Украины.

Очутившись в Донецкой области, она прожила там какое-то время. Вернулась на Ставрополье только после рождения ребенка.

- Жизнь у меня была трудная, узнала о беременности на 24-й неделе, - рассказывает Инна. - Предпринимать что-то уже было поздно. Да и мысль об аборте быстро исчезла. В основном я хотела, чтобы дочка родилась здоровенькая на радость мне.

До этого у девушки была еще одна беременность, которая закончилась выкидышем. После чего врачи сообщили Инне о вероятном бесплодии... Кажется немыслимым говорить в таком случае о чуде рождения. Однако чудеса являются в разном обличье. А потом оказываются спасением от одиночества.

- Не кажется ли вам, что жизнь несправедлива? - спрашиваю я.

- А толку жаловаться самой себе? - смеется Инна. - Сама наперекосяк сделаешь, а потом жаловаться кому? И этот вопрос повисает в воздухе... А в самом деле, кому? Тому, скрытому за облаками всеобъемлющему Отцу, справедливому и любящему всякого отверженного обществом? Ведь «благо тому, кто терпеливо ждет спасения от Господа». Или, может, государству - исполнительной мачехе, заменяющей ненужным детям мать ровно до их совершеннолетия? Да только не подписывалась она на вечную любовь к чадам своим. Их слишком много, сирот, жадно сосущих мачехино молоко, чтобы слушать их бесконечные жалобы...