Израненные колоски

Подняв глаза, увидела, что по полю с пшеницей мчатся два мотоцикла: на одиночном летит мой одноклассник Валерка, на другом, тяжелом, сидят четыре сверстника, прославленные хулиганы школы. Один из них (как когда-то сказали девчонки, влюбленный в меня), Сашка, вдруг заметил меня и стал выделывать такие выкрутасы по почти созревшей пшенице, что я, увидев все это, вскочила и побежала наверх:

– Что вы делаете? – кричала я. – Это же хлеб, это же труд людей!

– О-о! С каких это пор мы стали такими гуманными? – подшучивает Сашка.

– А что, тебе хлеба не хватает? Так мы тебе купим. Да, пацаны?

– Ну да, – ответили те.

Я уходила, поднимая потоптанные колоски пшеницы и собирая их в букет. Сегодня мне не пришлось полюбоваться степью, вечер был испорчен.

Придя домой, я поставила в вазу израненные колосья, думая, что это продлит им жизнь. В это время вошел дедушка и спросил, почему я плакала.

Рассказав ему, я ушла к себе в комнату и через некоторое время услышала какой-то разговор. Дома, кроме дедушки, никого не было. С кем же он говорит?

Я увидела, как дедушка говорит с портретом своей жены, моей любимой бабули.

– Вот видишь, Маша, твоя внучка вся в тебя. Очень добрая! Хлебушек пожалела.

И вдруг дед начал мне рассказывать историю, как познакомился с бабушкой, когда им было по десять лет. Время было трудное, военное. Голод был. И однажды, когда в семье бабушки от голода умерли все, кроме нее, она вышла в поле, чтобы собрать колосья пшеницы, но от бессилия упала без сознания, и тут же на поле оказался он, мой дедушка, который к тому времени сложил за пазуху десятка два колосьев. Смолов муку, мама моего деда испекла пышку и накормила свою будущую сноху. Благодаря вот этой пышке бабушка поднялась. Это было 20 июня 1944 года.

В нашей семье всегда ценили хлеб. Ни одна крошка не могла упасть на пол. Закончив рассказ, дедушка куда-то засобирался. А я поставила на место фото бабушки и вышла на улицу. Солнце совсем уже село. Вернувшись в комнату, я взяла из вазы букет колосьев и быстро побежала к бабушке, пока совсем не стемнело. Приблизившись к могиле, я увидела сидящего на лавочке дедушку, аккуратно складывавшего букет колосьев. Он не слышал, как я подошла:

– Дедуль, возьми и эти, протянула я ему свои израненные колоски...