1986 год. Пепел расцветающей гласности

Год XXVII съезда КПСС. Младшему поколению это ни о чем не говорит. Нашему – о многом, ибо перемены, которых с таким нетерпением ждала страна, наступили. Съезд наконец расставил точки над i, пожалуй, впервые, хотя и с многочисленными оговорками, но сказав о том истинном положении дел в экономике, которое уже чувствовалось народом в очередях. Вожжи отпускаются, звучат призывы к хозяйственной самостоятельности, инициативе, поиску резервов на каждом рабочем месте, ускорению всего научно-технического прогресса, выполнения планов... Поскольку экономические рычаги, известные во всем мире, не действуют в условиях соцэкономики, задействован "человеческий фактор". Пропагандисты и агитаторы, руководители парторганизаций и т.д. двинулись "в народ". Политдни в крае стали регулярными, и "СП" свято отражает то, о чем говорят на них люди: им – о перспективах и партзадачах, они – о нехватке на фермах мыла и спецодежды, разбитых дорогах и неподвозе угля, о том, что вообще товаров не хватает.

Да, уже не хватает многого, в том числе в сельскохозяйственном крае – продовольствия. Крайком начинает проводить в жизнь идею подсобных хозяйств на предприятиях, вспоминает о резервах личного хозяйства, насыщении все еще колхозных рынков, на которых как раз колхозные ларьки и пусты, как пишет газета.

Журналисты работают, извиняюсь, как лошади: ход соревнования за выполнение планов 12 пятилетки, положение дел во всех отраслях экономики края, партийная и профсоюзная, любая иная жизнь с точки зрения современных партийных требований – перестройка неотложна, она касается всех и во всем.

В этот год, как никогда раньше, на страницах газеты столько разнообразных мнений и предложений! Люди словно действительно хотят подставить свой ум, свои руки под партийные, решения, выполнить которые "наша задача". На страницах "СП" часто появляется редкий ранее жанр – "круглые столы". И это тоже кладезь предложений, впрочем, в рамках, строго очерченных провозглашенными партией задачами, цитатами из речей М. Горбачева и решений съезда.

Дела же в экономике все хуже, и, признает М. Горбачев на совещании актива Хабаровской краевой парторганизации, это начинает сказываться на жизненном уровне народа. И еще как! Пропадает то то, то другое: нет сигарет, носков, мыла, и... махровым цветом расцветает спекуляция. Спекулирует, конечно, тот, кто имеет доступ к этим благам. Выходит как ответ постановление ЦК "О борьбе с нетрудовыми доходами". А в "СП" появляются материалы солидных авторов с учеными степенями, разъясняющие, какая это "бяка" – потребительская психология, уговаривающие народ формировать "разумные потребности". Входит в лексикон и еще одно новое слово – "госприемка". Так боролись за качество продукции. И... все-таки. Знаете, как тогда называлась рубрика, рассказывающая о передовиках производства? "Подвижники перестройки". Подвижники, действительно. Впрочем, и мы, журналисты, ничуть не хуже их; выращиваем первые ростки гласности, показывая, на что мы способны, профессионалы, если дать нам наконец по-своему слово сказать. Честное слово, и сегодня не стыдно за большинство материалов в тогдашней "СП". Но... 24 декабря в "СП" опубликован отчет с IV пленума крайкома КПСС. С докладом "О задачах краевой партийной организации по улучшению руководства средствами массовой информации и повышению их роли в обеспечении ускорения социально-экономического развития края в свете требований XXVII съезда КПСС" выступил первый секретарь крайкома И. Болдырев. Доклад, который, к сожалению, готовили и наши коллеги, размазал работу журналистов "СП", как хитрая лиса по блюду кашу, ошельмовал руководителей печати и уважаемых в крае журналистов. Он обвинял их как раз в том, за что их надо было хвалить, и не хвалил... ни за что. Это тогда называлось принципиальной критикой. Этот пленум, уверена, до сих пор пеплом стучит в сердца журналистов, работавших в то время. А еще думалось: партия, ты сама приравняла к штыку наше перо, почему поворачиваешь этот штык против себя? Ведь не в одном нашем крае парткаток прокатился по журналистам.

Не потому ли и стали они "четвертой властью", с которой уже ничего не сделать, потому что ее сила – отнюдь не в партийном руководстве?