Я из Горловки

У меня в Горловке остались друзья и коллеги. Я работала в городской газете с единственным на весь Советский Союз названием «Кочегарка». Когда-то, как объяснили мне, тогда начинающему журналисту, старшие товарищи по цеху, в годы первых пятилеток в названии присутствовало слово «всесоюзная». Именно так называли Донбасс советские СМИ - «Всесоюзная кочегарка». Позже осталось только одно слово. И никого в Горловке это не удивляет.

В моей первой газете, где я училась азам журналистики, увы, уже давно появилась рубрика «Фронтовая Горловка». Остренького, как требовал от нас в годы брежневского застоя (как их сегодня называют) главный редактор Эдуард Каштановский (ныне покойный, умер в год майдана, до того как в Горловке начали рваться снаряды), теперь больше, чем хотелось бы жителям города, который в свое время чуть не стал столицей Донецкой области.

Когда я вспоминаю свою молодость в шахтерской среде, то невольно приходят на ум некие штрихи, которые свидетельствуют, что предпосылки украинского сепаратизма уже присутствовали. В одну из годовщин Запорожской Сечи редакция отправила меня на интервью с руководителем общественной организации, выступавшей в том числе за признание единственным государственным украинского языка. Кстати, сам «чоловик» (в переводе с украинского - «мужчина») по-украински говорил крайне коряво и с облегчением вздохнул, когда я попросила его говорить по-русски. Герой моего интервью, одетый в рубаху вышиванку, раздавал листовки, посвященные истории некой независимой казачьей республики, куда государевым чиновникам путь был заказан. Разговор получился безобидный, главным образом, о ценностях украинской культуры. Поразило меня только одно его заявление, которое в интервью включать не стала, о том, что Украина должна выделиться из СССР. В 80-е годы прошлого века мне и в страшном сне не могло присниться, что однажды такое мощное государство, как СССР, распадется.

Присутствовал и другой фактор, без которого, наверное, сегодня не было бы ДНР и ЛНР. В Донбасс, где сосредоточено не только большое количество угольных шахт, но и крупные предприятия химической, металлургической, машиностроительной отраслей, ехали работать из многих уголков нашей «шестой части суши». И на украинском там мало кто говорил, скорее, на суржике (русском с большим количеством украинизмов). Говор, характерный, кстати, и для Ставрополья.

Когда в эпоху новой смуты шахтеры стучали касками и требовали лучшей жизни, «Кочегарка» готовила спецвыпуски. На площади Ленина перед зданием горисполкома прямо на газонах были установлены палатки, профкомы шахт обеспечивали горячей едой забастовщиков. Когда конфликт был исчерпан, появились структуры с революционным названием «стачкомы», которые, после того как город потратил прилично денег на восстановление клумб и кустарников перед «Белым домом», взяли на себя роль народного контроля. Активисты, среди лидеров которых были, кстати, и отсидевшие срок, без предупреждения появлялись в магазинах, точках общепита, чтобы проверить, а не воруют ли «торгаши»… Проверяли рынки на предмет присутствия перекупщиков. Людей шумных было в достатке.

Я уехала на Северный Кавказ в 1989 году (по личным причинам), но у меня оставалась в Горловке мама. В мои приезды в гости приходили друзья и сочувственно ахали: СМИ сообщали об ужасах чеченских войн, первой и второй, тер-актах на Северном Кавказе. Вот тебя угораздило, говорили мне, тебе не страшно там жить? Юрий Хайчин, капитан горловской команды «Стирол», числившейся среди лучших команд брейн-ринга знатоков, рассказывал о новых победах, об открытии газеты «Игра»... Я с ностальгией вспоминала, как мы создавали нашу команду «Что? Где? Когда?». Я уехала из Горловки буквально после того, как нас приняла столичная элита клуба после успешного прохождения отборочного тура. Решение принимал легендарный Владимир Ворошилов. А до этого мы колесили по Украине, чтобы помериться силами с командами других городов. Были, кстати, и во Львове, где с блеском победили местную команду. Именно там произошел случай, вошедший в анналы нашего клуба. Одна из студенток, пришедших на игру, спросила: «А шо це таке? Горливка? Це мисто? Чи селище?» (На всякий случай перевожу: «Что такое Горловка? Это город или село?»).

Теперь название города каждый день звучит с телеэкранов, о Горловке пишут в газетах. И не только на Украине. Но лучше бы она была прославлена игрой «Что? Где? Когда?», успехами промышленности, другими событиями. Как бы это было хорошо!

Читаю заголовки на сайте в рубрике «Фронтовая Горловка»:

сэкономить на стройматериалах решили, разобрав чужой дом; вчера вечером и сегодня утром «шумело» Зайцево (поселок в пригороде); в школах детям напомнили о бомбоубежищах; в Краматорске активисты «Национального корпуса» замуровали шлакоблоками вход в отделение российского Сбербанка.

Я никого не удивлю, сказав, что гражданская война - это страшно. Даже в самой ДНР делятся на своих и чужих. Но априори люди, живущие в других территориях Украины, считают горловчан, дончан пророссийски настроенными. Причем чем ближе живут к границам с ДНР, тем их ненависть сильнее. Сегодня, скорее, на Львовщине посочувствуют. Как рассказал мне знакомый, с которым я иногда связываюсь (Интернет никто не отменял, даже в такой ситуации), соседская семья переехала на Запорожье, но долго там не выдержала. Дети в школе подвергались такой травле, что лучше уж дома, пусть и под страхом очередного артобстрела.

Я давно обжилась на Ставрополье. И более того, несмотря на то что родилась не здесь, считаю его своей малой родиной уже давно. Но душа болит, когда слушаю очередные новости, которые не обходятся без темы самопровозглашенных гордых республик. Как и Запорожская Сечь, ДНР и ЛНР хотят жить по своим правилам. А главное, мирно, не прячась в подвалах. Не хотелось бы о политике. Великие мужи ломают головы, как потушить военные действия в Донбассе. И, кажется, никто из них не может сказать однозначно, что же делать, чтобы не умирало под снарядами ни в чем не повинное гражданское население. И я не знаю.

Когда я еще бывала в Горловке, однажды мы с подругой и коллегой до хрипоты спорили, Россия или Украина раньше станет самодостаточной и поднимет свою экономику до уровня развитой. Людмила была убеждена, что Украине это сделать легче, потому что меньшую территорию проще

обустроить, сделать по-европейски чистой и благополучной. Конечно, в итоге мы сказали друг другу, что на нашей дружбе это не должно отразиться. Кстати, подруга моя уже давно живет в Канаде.

Что касается моей Горловки, то мне каждый раз на ум приходит великая украинская поговорка: «Паны дерутся, у холопов чубы трещат». Конечно, дело не только в борьбе за национальную идентичность, хотя об этом и спорят на наших ток-шоу до хрипоты. В трудах В. Ленина есть высказывание: «Политика - концентрированное выражение экономики». Борьба за экономические интересы часто ставится выше человеческих отношений. И не только в Донбассе.

Слава богу, на Северном Кавказе сегодня мир. А ведь в 90-е, когда горели одна за другой войны в Чечне, украинские националисты также пытались лезть со своим уставом в наш монастырь. А теперь это касается моего Донбасса, где прошла моя молодость. Фашизм - это страшно. И это главный вывод. Европа начинает забывать, какое это страшное зло.

* * *

Мне очень хочется навестить моих друзей в Горловке. И я надеюсь, такое время настанет, когда мы будем ездить друг к другу в гости.