Закон пошлости

Журналист и писатель. До 25 лет жил в Ставрополе. Работал в газетах, на радио и телевидении. Потом уехал в Москву, но родной город не забывает, ведь здесь остались родственники и друзья. Здесь, на Холодных родниках, целовался с первой любовью, а в парке Победы дрался с хулиганами. В Ставрополе писал стихи, а в столице получаются все больше рассказы. Этот публикуется впервые.

Объятия были крепкими, аж до хруста! Или это снег под ногами хрустел? Ну-ну, не клевещите. Люди пять лет не виделись, с предыдущей памятной даты, не вспоминали друг о друге. Но теперь поняли, что сильнее еще ни по кому в жизни не скучали. Так и должно быть на вечере встречи выпускников, которые окончили школу тридцать лет назад.

- Это что же получается, нам всем сейчас лет по…

- Вика, не начинай! - слаженности этого хора позавидовал бы сам Пятницкий. Но мысль правильная: не важно, сколько лет прожито, гораздо интереснее, кто чего добился за это время.

Вот хотя бы сама Вика, - а нет, как ни крути, пора уже по имени-отчеству, - Виктория Сергеевна, старшая медсестра в легендарной больнице, основанной еще хирургом Пироговым. В детстве всегда хотела помогать людям, пусть даже жертвуя собой. Мечта сбылась. Жертвует каждый божий день... Ну, совсем по-честному, только до обеда. Потом в дело вступает настойка личного изобретения: из рябины и карамелек на спирту, позаимствованном в хирургическом отделении. А с нею страдать как-то повеселее. Но такое ведь школьным приятелям не расскажешь…

- Ты-то как, Костровский? – спросила она мальчика, с которым сидела за одной партой. – Известным литературоведом стал, в газетах печатаешься…

- Да вот докторскую пишу по творчеству Набокова, - мальчик весил на сто кило больше, чем в те прекрасные годы, но голосок остался прежним, тонким и чуть визгливым. – Период от Крыма до эмиграции в США.

Викентий Андреевич уже лет десять всем рассказывал про диссертацию, хотя дальше отбора цитат из книг и дневников писателя пока не продвинулся. Но ведь чем-то хвастаться надо, а история про то, как чуть не выгнали с кафедры за попытку принять зачет у первокурсницы натурой... Вряд ли это добавит положительных штрихов к его портрету, уже и без того подпорченному нелепой лысиной и морщинами.

- А у меня тоже все хорошо, - не моргнув глазом соврала Тереза Арамовна. Она много лет работала директором школы. Правда, учебные заведения постоянно менялись. По разным причинам: где-то слишком громко орала на учителей, в другом месте била пятиклашек - кто же знал, что все это снимут на видео и выложат в Интернет?! В третьей школе она сразу запретила ученикам носить мобильники, но тут вдруг приехала комиссия, которая обнаружила недостачу денег на ремонт… Если бы не любовник в Министерстве образования, наверняка выгнали бы с позором. Впрочем, и тот оказался не всесильным, поэтому очередное высокое кресло смог предложить только в Мытищах.

Но в целом, если уж сильно не придираться, все они приличные люди.

Не то что Петька Волков.

Хулиган, двоечник и второгодник, свалившийся в их дружный 10 «а» класс на выпускной год. Вот кто кровушки-то попил, даже говорить про него не хочется. И не говорили ведь тридцать лет, ни на одном из прежних февральских сборов. Но тут пришло всем неожиданное предложение провести юбилейный вечер в загородном доме этого самого Волкова. Оказалось, что он неприлично разбогател и теперь приглашал старых приятелей на феерическую вечеринку.

- Интересно, как он нас повезет в свои эти загородные кущи? На автобусе, наверное, - притопывала каблучками Виктория Сергеевна. Она надела свои лучшие сапоги, чтобы пустить пыль в глаза, но те были не совсем по сезону. – Нас тут человек тридцать…

- Да пора бы уж ему приехать, - сердито поддержал Викентий Андреевич. – Чай не май месяц, холодно.

Тереза Арамовна молча кивнула, не хотелось рта раскрывать на морозе. Однако пришлось. В зимних сумерках засверкали мигалки, завыли сирены и, расталкивая автомобильную пробку в стороны, как Моисей морские волны, подъехал кортеж из четырех блестящих лимузинов - словно черные киты всплыли на поверхность. Впереди машина ГИБДД, в хвосте колонны джип с охраной. Все по-взрослому.

- Ребятушки! Дорогие мои! – вышел из головного «кита» бывший второгодник. – Простите ради Бога, но эти пробки... В следующий раз лучше вертолетом!

- Фи, какая пошлость, - шептал подругам Викентий Андреевич, наливая шампанское в высокие бокалы. Да-да, прямо в лимузине, несущемся на скорости по загородному шоссе. – Вот это вот все…

- Вы лучше скажите, откуда у него столько денег? - поддакнула Тереза Арамовна, чокаясь хрустальным бокалом. – Говорят, миллиард! Нельзя такое состояние честно заработать. Наверняка бандит…

- Или депутат какой-нибудь, - смягчила Виктория Сергеевна, но совсем чуть-чуть. – Наворовал, накупил, настроил. Потом попался. Столько лет про него не было слышно... Не иначе - сидел!

Поместье Волкова встретило гостей радушным фейерверком. Вот так сразу, ага. Во дворе три повара в фартуках с эмблемой дорогущего ресторана жарили огромного кабана на специальном гриле.

- Какой же он все-таки… выпендрежник! – а в этот раз заголосили нестройно. - Свинью эту зачем-то нам в глаза тычет. А дом-то, смотрите, под Версальский дворец построен. Кто сказал, красиво? Да чтоб вы знали, копировать произведения искусства, чтобы в них поселиться, – это самая что ни на есть вульгарная пошлость…

Заклеймили также дворецкого и трех расфуфыренных девиц с подносами, на которых дымились чашки глинтвейна. А впрочем, выпили – не пропадать же добру. Досталось мраморной лестнице на второй этаж, красной ковровой дорожке и рыцарским доспехам, стоявшим вдоль стен.

- У него даже унитаз золотой! – осуждающе прошипела Виктория Сергеевна, успевшая заглянуть с дороги.

- Золотой? Или позолоченный? – уточнила Тереза Арамовна. – Это большая разница!

- Да нет никакой разницы, - пробубнил Викентий Андреевич, - это все ужасная пошлость, возведенная в степень…

Хулиган и двоечник налетел ураганом, обнял, закружил. Настоящий великан, стройный и мускулистый. Вот по кому не скажешь, что почти пятьдесят! Ой, все-таки проскочила цифра-то, впрочем, ладно, читатели и так давно уже посчитали.

- На самом деле золотой, - с улыбкой подтвердил Волков. – Сам бы такой, конечно, не купил. Друзья подарили, когда решил на родину вернуться…

Оказалось, что все эти годы он провел в Индии, Китае и Сингапуре. Еще оказалось, что там много денег и компьютерных гениев. Ну и совсем уж неожиданно оказалось, что второгодник круче всех этих гениев вместе взятых. Проснулся талант, знаете ли, да такой, что он с ходу решил проблему, над которой десять лет бились лучшие умы. Жил припеваючи в заморских краях, но соскучился по родным просторам, решил вернуться. Азиатские миллионеры скинулись и подарили, такой вот у них юморок…

Как только хозяин дворца отошел к другим гостям, эти, разумеется, стали судачить.

- Заметили? Он ведь даже разбогател пошленько, - протянул Викентий Андреевич. - Все нормальные люди своим горбом зарабатывают, а этому, смотри-ка, тупо повезло.

- Ему и с генетикой повезло, - загрустила вдруг Тереза Арамовна. – Кожа гладкая, подтянутая…

- Да пластика это, – дала профессиональную оценку Виктория Сергеевна, нервически трогая складки на шее. – Не может быть, чтобы без операций так выглядеть! Ботокс или еще какая дрянь…

- Поверьте, у моего мужа все натуральное.

К ним неслышно подошла женщина изумительной красоты. Темно-синее платье, украшений почти нет, но волосы собраны в высокую прическу с сапфировой диадемой, от которой дамы сразу истекли слюной, а достопочтенный литературовед подавился заготовленной колкостью. И еще тремя следующими…

- Тут нет никакого везения, - объяснила супруга. - Просто каждый день тренажерный зал и здоровое питание. Петя очень страдал в детстве оттого, что был тучным мальчиком. Знаете, как его одноклассники называли? Жиртрест. Говорит, что специально носил тогда очки, замотанные изолентой, чтоб дразнили очкариком. Но дети злобные по натуре, потому и били по больному. А ну да, вам ли не знать… Зато теперь его питание контролирует очень известный диетолог из Лондона, и вот результат.

«Результат», сделав круг по залу, в этот момент как раз подошел к ним.

- А, вы уже познакомились с Иришкой? Чудесно, - снова улыбнулся Волков. Раньше не улыбался, зубы были изъедены кариесом, а сейчас, ишь ты, во всю пасть сияет. – Представьте себе, какая морока с этим диетологом. Прежде чем завтракать, обедать или ужинать, я фотографирую тарелку и отправляю ему. После еды тоже. Прикиньте, следит, сколько соуса потом осталось и какой кусок я не доел. Забавная история. Но специалист выдающийся, у него сейчас только три клиента – герцогиня Кэтрин, Арнольд Шварценеггер и я.

От разговоров о еде слюнки потекли уже у всех гостей без исключения, тут очень вовремя распахнулись двери обеденной залы. Стол длиной 15 метров был покрыт скатертью без единого шва, расшитой золотыми нитями. Вот только сюжет шитья был совершенно непонятен да к тому же заставлен тарелками.

- Вы же помните, как мы в школе зачитывались книжками про пиратов? – хозяин дворца с азартом потащил приятелей к столу, отодвинул серебряный тазик с икрой. – Смотрите, это карта, которую нарисовал Колумб, когда открыл Америку. Такая классная, я поначалу зависал часами. Представляете, обед стынет, а я хлебными крошками прокладываю путь «Святой Марии»...

Раздался мягкий звук гонга, и по залу заскользили официанты с подносами. Каждое новое блюдо Викентий Андреевич беспощадно обдавал презрением. Особенно досталось черепаховому супу, поданному в фарфоровой супнице, изукрашенной вензелями. Ели, впрочем, с аппетитом. И жареного кабана тоже. Пили неумеренно, а чего стесняться-то, все свои!

- А все-таки согласитесь, пошлость! – Тереза Арамовна облизывала серебряную ложку, на которой был выбит герб графа Шувалова: единорог, вставший на дыбы. – Вся эта дороговизна, выставленная напоказ...

- Это он так детские комплексы компенсирует, - приговор Виктории Сергеевны обжаловать никто не стал.

После ужина отправились на экскурсию по дворцу. В кабинете Волкова стояли сразу четыре компьютера, даже людям, далеким от этого бизнеса, вдруг с первого взгляда стало понятно, насколько они навороченные. Но среди всего этого хай-тека выделялось стоящее на рабочем столе яйцо Фаберже, размером с кулак.

- Зацените, братцы, какой тут секрет! – мальчишеская улыбка миллиардера сделалась еще шире. – Нажимаем вот здесь, и…

Крышка откинулась. Из глубин яйца проклюнулся, как цыпленок, поднялся на пружине Медный всадник. Только был он из чистого золота и совсем маленький.

- Точная копия того памятника, что в Петербурге. Красота же! Это мне Билл Гейтс прислал на день рождения. Выкупил у музея какого-то, написал: «Великому Петру дарю Петра Великого». Я ж ему тоже кое-что помог улучшить…

Тут Волков совершенно искренне засмущался и повел всех на балкон любоваться красотами русской природы.

- Пошлость, - уже устав от этого слова, Викентий Андреевич тем не менее вынужден был повторяться. – Вот как раз Набоков именно так описывал яйца Фаберже: невыносимая пошлость!

Природа удивила своим размахом: поместье миллиардера простиралось буквально до горизонта. Хотя зимней ночью вдаль смотреть бесполезно, мало что увидишь. Откуда-то слева зазвучала музыка, и в освещенный кострами полукруг под балконом вышла приятная темнокожая девушка в соболиной шубе. Не слишком попадая в ноты, запела:

- Шь-кольна эго-ды чудь-ез ныйи…

- Мамочки! Да это же Бейонсе?! – ахнул кто-то из гостей. – По-русски поет!

- Почти… Мы с ней два дня уже репетируем, а нихт ферштейн, - пожал плечами миллиардер. – Но очень уж хотелось вам подарок необычный сделать. Все-таки тридцать лет, как школу окончили. Посоветовался с дочкой, кого лучше пригласить… Не понравилось? Наверное, лучше Мадонну надо было…

Тут уже про пошлость комментариев не было, поскольку все натурально онемели. А лауреатка двух премий «Грэмми» стояла по колено в снегу и старательно выводила своим высоким сопрано:

- Ньет! Неза-будь-ит никто ни-ка-да… Шь-кольна эго-ды!

Вспоминали школу еще долго. Контрольные, беготню на переменках и вечный спор, кто больше выпьет: физрук или трудовик. Потом дамы отправились пить кофе с Бейонсе и супругой Волкова, а мужчины уединились в курительном салоне. Да, у Волкова для этого была целая комната, примерно на три метра больше, чем вся квартира Викентия Андреевича, и того замутило от этой пошлости. Желая перебить мысль, он вцепился в золотую шкатулку с портретом какой-то солидной дамы и спросил, откуда экспонат.

- Табакерка пожалована Суворову за победу над турками императрицей Екатериной Второй, - рассеянно проговорил миллиардер. - Да не важно, ты лучше расскажи, в кого был влюблен-то в десятом классе, в Вику или в Терезу...

Но тайна эта так и останется нераскрытой, причем по самой банальной из причин: Викентий Андреевич совершенно позабыл за эти годы, кому носил портфель до дома…

Гости разъезжались все на тех же лимузинах. Большинство уже погрузились в приятный полумрак салонов и сыто-пьяно похрапывали – и то верно, время глубоко за полночь. Только все та же брюзжащая троица задержалась в необъятном холле, который язык не повернулся бы назвать просто прихожей.

- Надо же! У него еще и секьюрити, и камеры везде понатыканы. Какая однако же это…

И, доставая из карманов и сумочек под строгим взглядом охранников табакерку, графские ложечки и яйцо ненавистного высоким ценителям Фаберже, они хором припечатали:

- ...неимоверная пошлость!