Передислокация

Санька от родителей получил сельскую основательность, неторопливость, сообразительность и находчивость.

Еще мальчишкой он полностью сжился с родной землей и чувствовал себя на ней полным хозяином.

Ему было шесть лет, когда однажды утром, досыта наевшись рассыпчатой гречневой каши с молоком, он, дождавшись, чтобы мать отвернулась, сунул два крупных ломтя душистого ржаного хлеба в громадные карманы штанов.

Эти специальные штаны сшила ему бабушка, учитывая, что наказывать Саньку за разорванные карманы и просить перестать набивать их бесполезно. Все равно туда будут утрамбованы в тесном соседстве красивые разноцветные камешки, катушка ниток, коробка спичек, пара английских булавок, веревочка, крошечный перочинный ножик, сложенный листок бумаги, стеклянный шарик и… Перечислить «богатство» Санькиных карманов было невозможно, потому что содержимое применялось, обновлялось, пополнялось и обменивалось. Бывали моменты, когда в вечной возне по домашнему хозяйству мать или отец обращались к сыну в поисках необходимой мелочи:

- Санька! А есть у тебя…

- Сынок! А погляди-ка в кармашках…

И Санька, обычно важно посопев, доставал из карманов то, что просили. За эту крестьянскую основательность и толковую запасливость маленького серьезного мальчишку сначала в шутку, а потом чаще и чаще старики села называли по имени-отчеству, как принято обращаться в селе к людям уважаемым. Но, бывало, окликнуть Саньку нужно было быстро, а произносить «А-лек-сандр Бо-ри-со-вич» было так долго, что друзья-мальчишки быстро приспособились и весело кричали с улицы:

- Бори-и-и-сы-ы-ыч! Выходи, на речку пойдем!

Мать с отцом перемигивались, смеялись, но скоро сами так привыкли, что звали маленького сына только по отчеству.

Со временем не все и вспомнить-то могли, что имя Борисыча – Санька.

Уложив хлеб в знаменитые карманы и убедившись, что мать этого не заметила, Санька выбрался из-за стола.

- Мам, я погулять.

- Погуляй, погуляй, сынок, – отозвалась она, хлопоча у печи.

...Торопливо взобравшись на пригорок, Санька оглядывал окрестности. Черноволосый, кареглазый, в просторной рубахе навыпуск и штанах с непомерными карманами, босоногий сельский мужичок выбирал, в какую сторону и зачем он сегодня пойдет.

Можно было двинуться на юг, к сельским коровникам. Там тетя Лида всегда наливала свежего молока и разрешала погладить Звездочку – маленькую, тихую, удивительно красивую коровку. Можно пойти на восток, к зарыбленным прудам, сесть на деревянном помосте около дяди Вани и, свесившись с теплых, прогретых солнцем деревяшек, глядеть, как играет в глубине пруда серебристая рыба.

Гуляющие около речки гуси на севере не заинтересовали Саньку – они шипели и щипались, но и там можно было поиграть, построить запруду и поискать красивые разноцветные камешки.

Санька повернулся на запад и замер. За ночь произошло чудо, и на западной околице села, у опушки леса, там, где находилась огромная поляна, расположилась военная часть. То есть Санька, конечно, не знал, что это военная часть, что она передислоцируется и что в этом месте предусмотрена суточная стоянка. Он, не отрывая глаз от защитного цвета палаток, от выстроенной в аккуратные ряды мощной техники, завороженно зашагал навстречу новым впечатлениям.

Когда проходил по селу мимо родного дома, за ним увязалась младшая сестренка. Так вместе с ней, рука в руке, они подошли поближе к месту расположения военных.

Жизненный опыт подсказывал Борисычу, что взрослым мешать нельзя, поэтому Санька сначала очень осторожно стал обходить расположение кругами.

Первым заметил детей часовой. Устав запрещал ему разговаривать, оставлять пост да и вообще давал не много свободы, поэтому он просто заулыбался навстречу детям, но все-таки махнул рукой, показывая, чтобы к нему не подходили.

Санька остановился неподалеку, залюбовался сам и показал сестренке на часового:

- Смотри, Катька, какая у дяденьки одежда! А ружье видела?

Маленькая Катька мало что понимала в «ружьях» и военной форме, но закивала белокурой головешкой. Старший брат был защитой, надеждой, опорой и непререкаемым авторитетом. Сказал смотреть – надо смотреть. Подойти ближе Санька не решился. Сунув Катюшке кусок хлеба из кармана, взяв ее за руку, он продолжил сужать круги вокруг палаток.

Из расположения выскочил солдат с белым колпаком на голове и смешно, как мама Борисыча, подвязанный фартуком. Сжимая ведро в руке, он определил направление к селу, повернулся и чуть было не налетел на двоих детишек.

- Ух ты! – весело заулыбался он. – А вы что тут делаете?

Катюшка посмотрела на брата в ожидании инструкций – зареветь ей или улыбнуться. Санька обстоятельно, не торопясь, ответил, кто они такие и что тут делают.

- Ты смотри! – опять восхитился веселый солдат. – Значит, решили с армией познакомиться? Хотите, я вам ее покажу? Только мне сначала надо воды набрать. Проводите меня до колодца?

Санька подумал и кивнул головой.

Катюшка ехала верхом у солдата на плече, а Санька шел рядом и рассказывал, что зовут его Борисычем, что вчера он охранял поросенка, потому что тот повадился залезать к соседям и там шкодить. Что про армию ему рассказывал отец, а сам он видел картинки в детской книжке, на которых тоже такие машинки нарисованы, а так близко еще не приходилось видеть.

Веселый солдат рассказал, что зовут его Федюней, что набирает он воду для кухни – варить обед солдатам.

В общем, уже через час Санька и Катюшка сидели на маленькой лавочке возле полевой кухни и вовсю глазели на то, как ловко веселый Федюня управляется с огнем и кипятком. Дети, не отрываясь, смотрели, как лихо он скинул с разделочной доски на сковородку кубики сала, а когда они стали прозрачными и зашкворчали, засыпал их соломкой оранжевой морковки, фиолетовой свеклы, резаным репчатым луком. А когда зажарка для борща распространила свой аппетитный запах на всю поляну, Санька сглотнул слюнки, вздохнул и прошептал:

- Пойдем домой кушать, Катюха!

Встал со скамеечки, помог слезть сестренке. Федюня оторвался от кухни, увидел, что дети засобирались:

- О! Куда уходите? Борисыч! Ты мне воду помогал таскать? Ты со мной посидел за компанию, пока я есть готовил? Значит, ты теперь мой помощник и товарищ! Я и тебя, и Катюшку сейчас таки-и-им борщиком накормлю!

Санька подумал и, усадив сестренку на место, опять присел на лавочку.

Через некоторое время обед поспел. Веселый Федюня усадил детей на брошенный на землю в несколько раз свернутый брезент. Заботливо поднес им деревянные ложки и солдатский котелок, из которого шел чудесный запах приготовленного на сале густого, наваристого украинского борща.

Федюня посоветовал еще подбавить сметанки из стоящей тут же открытой крынки, но проголодавшиеся дети, забыв об окружающем мире, уже вовсю уплетали борщ.

Веселый повар полюбовался живописной картиной и посоветовал оставить место, потому что еще будут каша и чай.

Заглянувший на кухню дежурный офицер увидел прелестную, замызганную до ушей борщом Катюшку, степенно жующего кашу с мясом довольного Саньку и, улыбаясь, выслушал доклад о ситуации.

Продолжая улыбаться, офицер отлучился куда-то, быстро вернулся и подошел к детям, уже закончившим есть и осторожно прихлебывавшим из алюминиевых кружек крепкий, сладкий как сироп, горячий чай.

Офицер спросил, понравилось ли им «в армии», послушал довольные ответы детей.

Протянув Катюшке карамельку, он обратился к ее брату:

- Ну а ты, Борисыч, пойдешь в армию служить, когда вырастешь?

Санька посопел и ответил, что пойдет. Только не когда вырастет, а прямо сейчас.

- Мне только нужна специальная одежда, как у Федюни, а то у меня нету. Ну, да я ее променяю, – вслух поразмышлял Санька.

- А, форма! – сообразил офицер. – На что же ты ее можешь променять?

У офицера округлились глаза, когда на брезент из Санькиных карманов посыпалось «добро».

- Вот! – гордо сказал запасливый хозяин. Но, глядя на смеющегося офицера, перебирающего эти нужные и полезные вещи, Санька понял, что за такую прекрасную одежду, как военная форма, этого будет маловато. А вдруг у офицера достаточно своих веревочек, стеклянных шариков и мелков? И Санька решился.

- А еще вот Катьку в придачу!

- На сестренку?- не поверил своему счастью офицер.

- А то ! – заверил в серьезности своих намерений Санька.

Офицер, едва сдерживая хохот, опять куда-то сбегал, вернулся и, пряча руки за спиной, сказал Саньке:

- Вот ведь, брат! Не дают целую форму за сестренку! Уж больно мала. Только пилотку – и все.

Офицер достал из-за спины и торжественно вручил Саньке новенькую солдатскую пилотку с прикрепленной красной звездой с серпом и молотом.

От восторга у Саньки дух перехватило. Не в силах оторвать глаз от пилотки, он только и смог сказать сестренке:

- Катюха, ты здесь остаешься!

И начал собирать свое добро по карманам.

Офицер подмигнул сдерживающему смех Федору, а сам сделался серьезным и сказал, обращаясь к «новобранцу»:

- Теперь ты, Борисыч, в армии и должен выполнить первое военное задание. Слушай приказ.

Санька слушал офицера, открыв рот.

- Так вот. Ты с сестренкой сейчас пойдешь домой. Будешь ее охранять и защищать, чтобы она быстрее выросла.

- Чтобы за большую Катюшку мне дали всю форму? – логично рассудил Санька.

- Ну конечно! Ты молодец, сразу догадался! – фыркнул, не удержавшись, офицер. – Тебя сейчас с Катюшкой проводит домой рядовой Силаев.

Офицер поглядел на Федора, который вытянулся, вскинул руку к поварскому колпаку:

- Есть проводить Борисыча с сестренкой домой!

Офицер кивнул «вольно» и продолжал говорить с ребенком:

- Ты, Борисыч, будешь теперь ждать. Мы тебя позовем, когда наступит время. Нам такие, как ты, очень нужны.

- Есть! – ответил Санька и, точь-в-точь как Федор, вскинул руку к пилотке, закрывшей ему полголовы, нависшей на глаза и задержавшейся на оттопыренных ушах.

Офицер выпрямился и по всем правилам отдал честь маленькому солдатику.

Добрый Федюня насыпал Саньке в карманы стреляных гильз, подарил офицерскую кокарду и настоящую солдатскую фляжку, отвел домой Саньку и с рук на руки передал смеющимся родителям заснувшую Катюшку.

Уже вечером, после ужина, Санька сидел около отрывного календаря на кухне и пытался понять, что означают цифры 1967, прикидывал, когда его позовет в армию добрый офицер, когда можно будет поболтать с веселым другом Федюней и поесть его вкусного украинского приготовленного на сале борща.