06:16, 29 ноября 2013 года

Киану Ривз: роль Нео в «Матрице» - это и удача, и проклятие актера

— Киану, в новом фильме «47 ронинов» по очень известной в Японии легенде вы единственный западный актер. Остальные, хоть это и голливудский проект, японцы. Опять, выходит, стоите особняком, как и в жизни…

— Я всегда предпочитал одиночество. Так уж жизнь распорядилась. Началось с детства. На дедушкины средства — отец мамы издал в Канаде Британскую энциклопедию для детей и заработал очень хорошие деньги — мои родители решили поездить по свету. Я родился в Бейруте. Но потом мой папочка увлекся наркотиками и бросил нас. Мы с сестрой и матерью стали переезжать из одной части света в другую – Австралия, Америка, – пока не осели в Канаде, в Торонто. Но деньги у нас всегда были. Даже прислуга постоянно жила в доме. И все равно детство оказалось каким-то очень странным, непонятным… Мама еще три раза выходила замуж. Нет, я не жалуюсь, мама у меня замечательная. Она ведь мне разрешила стать актером. «Все что угодно, дорогой!» — ответила она, когда я спросил ее мнение...

— В фильме главное, по-моему, это великая любовная история. Прямо шекспировского размаха...

— Любовная история великолепно смотрится на экране и в литературе, но в жизни любовь всегда трагична. Разве не так? Возьмите «Ромео и Джульетту». Как прекрасно — просто фантастика. А в реальности вам хотелось бы такого же? К сладости любви всегда примешивается чувство вины. Прекрасно быть влюбленным, но как ужасно, когда все заканчивается… И очень трудно смириться с утратой любимых, жить с этим…

— Это правда, что вы в свое время назвали череду обрушившихся на вас несчастий «проклятием «Матрицы»?

— Первая трагедия, которая ударила меня прямо в сердце, случилась в 1993 году. Тогда погиб от передозировки мой близкий друг актер Ривер Феникс. Вскоре я узнал, что у моей любимой младшей сестры Ким лейкемия. Я должен был быть рядом с ней. Купил ей дом, ухаживал за ней. Она меня всегда любила безусловной любовью, не знаю, где бы я был, если бы не она. Это очень тяжело… Потом я влюбился в чудесную Дженнифер. Она одно время работала у режиссера Дэвида Линча, была его ассистенткой. Когда я узнал, что она беременна, купил ей дом, машину, очень ждал ребенка. Проклятие настигло, когда ультразвук показал, что наша девочка, Ава, мертва… И Дженнифер рожала уже мертвого ребенка… Я старался, но как можно утешить женщину, пережившую такое? Дженнифер принимала лекарства, ходила к врачам, у нее была жуткая депрессия. Я умолял ее не принимать наркотики — знал, что это все только ухудшит… Мы должны были отправиться в Австралию на съемки двух фильмов «Матрицы». Это ее отвлекло бы... Но однажды утром Дженнифер, возвращаясь из особняка своего приятеля Мэрилина Мэнсона, врезалась в три другие машины и погибла. На месте. Не важно, что там обнаружила полиция в ее машине – кокаин, антидепрессанты… Дженнифер я похоронил рядом с нашей дочкой.

Отложил съемки. Не поехал в Австралию. Слишком много похорон. За такой короткий отрезок времени. Меня спасала работа. И забота о сестре… Все, на что я тогда надеялся, что на место боли придет печаль. И память о прошлом поможет все преодолеть. Останется радость от того, что было хорошего, а не только одна лишь горечь утраты…

— Да, поверишь тут в проклятие… Ведь во время съемок многие получили травмы, одна актриса вообще умерла, Кэрри-Энн Мосс попала в больницу на месяц, много чего случилось…

— Я был раздавлен. Не хотел никого видеть, ни с кем общаться. На съемках делал все, что нужно, и забивался в свой угол. Мой герой Нео ведь обуреваем злостью. Это чувство движет им, его действиями. И это мне помогало. Долго еще жил на автопилоте. Как бродяга. Никого не подпускал к себе, в свой замкнутый мир.

— Хотели бы вы сами стать самураем, как ваш герой в «47 ронинах», — со всеми вытекающими последствиями, довольно страшными, на мой взгляд…

— Вы имеете в виду их способ самоубийства? Не думаю, что он актуален в наше время. У меня, кстати, есть настоящий японский меч для харакири. В золотых ножнах. Я его достал, когда играл Гамлета на сцене. Путешествовал с ним всюду — до поры, конечно. Помню, как сгорали от любопытства служащие в отелях, когда натыкались на странного вида коробку… Но самоубийство, даже в таком виде, меня как идея не привлекает. А вот кодекс чести самураев очень нравится. Лояльность, верность, честь — это потрясающе.

— Однако вы рисковый человек — чего стоят ваши увлечения мотоциклами и гонками на них…

— Ох, это так освежает и бодрит! А главное, когда мчусь без шлема на своем байке, я совершенно один, полностью свободен. К сожалению, я неважный байкер. Наверное, поэтому и получил столько увечий, столько раз разбивался. Однажды, еще в юности, чуть не погиб. Очнулся, надо мной два пацана склонились, они же вызвали «скорую», пришлось хирургам меня исполосовать всего. Селезенка разорвалась, и теперь, когда я обнаженным снимаюсь, виден огромный шрам. В шее металлическая пластина, ну а все остальное — так, по мелочи. Но ведь это моя жизнь, и только моя, разве нет? И если я сам плачу за свою медицинскую страховку, значит, никого не подвожу и не должен надевать, например, шлем, если хочу с ветерком прокатиться по горной дороге.

— С возрастом ничего не изменилось — скоро вам 50 стукнет как-никак?

— Полагаю, я вырос! (Смеется.) Признаться, когда приближалось 40-летие, немного переживал. Но, как правильно мне объяснили знающие люди, это все ерунда. День рождения проходит, и ты понимаешь, что ничего ужасного, в общем-то, не произошло. Нет, ну конечно, я двигаюсь медленнее, живу в доме, хотя раньше предпочитал перемещаться по свету с одним небольшим чемоданчиком. Жил в отелях, самых разных — и дорогих, и совсем дешевых. Думал, что никогда не смогу пустить корни. Но вот неожиданно для себя самого в 2003 году купил большой дом на Голливудских холмах, а недавно еще и квартиру в Нью-Йорке.

— Неужели научились ценить преимущества своего положения?

— За моими финансами присматривают специально обученные люди. Сразу все отправляется в банк. Прекрасно, когда можно не думать о счетах. Я лишь хочу знать, что моя семья, мои близкие ни в чем не нуждаются. Но сам я по-прежнему обхожусь очень малым. Это клише, я знаю, вы уж простите меня, но счастье ни за какие деньги не купишь…

— А чего вы боитесь, столько уже пережив?

— Вы что, с ума сошли? Я не собираюсь никому на свете в этом признаваться! (Смеется.)

— Ну хорошо. А как вам удается так шифроваться? После Дженнифер Сайм никаких официально зафиксированных романов. А ведь и с Амандой де Кадене вы явно проводили время, и с Шарлиз Терон, вашей давней партнершей по «Сладкому ноябрю» и «Адвокату дьявола», после съемок в картине «Голова в облаках»…

— Единственная история, которую обо мне сочинили и я хотел бы, чтобы это было правдой, — как я плавал в одном бассейне вместе с Шарон Стоун. (Смеется.)

— Чем же может вас женщина привлечь?

— Я могу попасть под женские чары на первом же свидании. А если сумею заставить ее смеяться... Нет зрелища прекраснее на свете, чем смеющаяся женщина! Всегда интересно разгадывать женщину — это такое удовольствие. Раскрывать постепенно ее глубину, все ее достоинства…

Русские женщины очень красивы, и в них есть глубина... Я романтик в душе, но еще ни разу не нанимал самолет, который рисовал бы в небе что-то типа: «Приглашаю тебя на ужин, а потом мы улетим в Париж!». Нет, но я надеюсь, что однажды я захочу это сделать. Очень надеюсь и жду.

— Но сейчас вы по-прежнему один?

— Да, но временно. Я часто хожу на свидания, не думайте. (Смеется.) И жду, прошу судьбу подарить мне настоящую любовь. Стараюсь все-таки не быть один слишком долго. Это борьба, борьба не на жизнь, а на смерть для меня. Я бы хотел жениться. Хотел бы, чтобы у меня были дети. Но это длинный и сложный путь — словно я карабкаюсь на очень высокую гору. И я обязательно доберусь до ее вершины. Дайте мне еще немного времени. Я знаю, что жизнь может быть прекрасна. И не хочу никуда от этого убегать.

«7 дней»
«Киану Ривз: ...словно я карабкаюсь на очень высокую гору»
Газета «Ставропольская правда»
29 ноября 2013 года