ДЕ-МО-БИ-ЛИ-ЗА-ЦИ-Я!

Много лет назад, в ноябре восемьдесят первого, рано утром растолкал меня, сонного, ротный, капитан Кулаков: мол, собирайся, дембель пришел. А я его вроде и ждал, а вроде и не надеялся, что настанет то время, когда все — баста, останутся позади будни Афганской войны, можно будет отдохнуть по-человечески, расслабиться, отъесться от пуза и забыть многое. И вот — ДЕ-МО-БИ-ЛИ-ЗА-ЦИ-Я!

Плохо только, что за всеми рутинными делами некогда было как следует подготовиться к поездке домой. Парадная форма давно и прочно утеряна, какие там вставки в погоны, отглаженные горячим утюгом и сложенные причудливой гармошкой кирзовые сапоги, аксельбанты, сплетенные из парашютных строп, и прочая мишура, коей старались обзавестись солдаты чуть ли не с первых месяцев армейской службы. Однако в мятой брезентовой сумке всегда хранился чистый выцветший тельник, выгоревшая, но отстиранная хэбэшка и панама с щегольски загнутыми по-ковбойски полями и аккуратно продавленной тульей. Верхом же дембельского наряда являлись яловые сапоги, жирно пропитанные гуталином и начищенные до зеркального блеска, который, впрочем, мгновенно терялся от всепроникающей тонкой афганской пыли. Вот и вся форма одежды. Да еще руки привычно хватают автомат, пальцы ощупывают предохранитель, подсумок с магазинами, и только окрик ротного: «Хорош, хорош, навоевался!» - заставляет отнести стрелялку, ставшую частью тебя, в оружейную палатку. А потом, пока получал документы в штабе полка, причитающийся дембельский червонец, прощался с сослуживцами, чувствовал себя не в своей тарелке, словно голый посреди города - вот не хватает тяжести на плече и не отпускает чувство тревоги.

Ближайший борт на Союз прибыл довольно скоро. Полупьяный прапорщик, борттехник самолета, весело забрасывает в грузовой отсек тощие сумки дембелей, огромные тюки гражданских вольнонаемных и солидные офицерские чемоданы. Тычет пальцем в меня и еще одного дембеля-танкиста:

- Только до Шинданда!

Мы молча киваем, хотя внутренне сопротивляемся, нам ведь Ташкент нужен! Да ладно, Шинданд так Шинданд, оттуда все же ближе до Союза, чем отсюда.

Транспортник тяжело отрывается от взлетной полосы, набирая высоту, делает широкий плавный круг над Кандагарским гарнизоном, видны здание аэропорта Ариана, палаточный городок бригады, старинные крепости, занятые нашим госпиталем и афганской военной частью. Самолет покачивается, отстреливает тепловыми ракетами и уже высоко в небе берет курс на Родину.

В Шинданде, кстати, мы с танкистом так и не вышли, спрятались в хвостовом отсеке, печально наблюдали в иллюминатор за нашими сумками, выброшенными на бетонку. Жаль, конечно, было скромных подарков. Для мамы давно были приобретены яркие восточные бусы и отрез супермодной материи на платье, для отца блок хороших сигарет и классная зажигалка, ну и разные красивые побрякушки для младшего брата. Черт с ними! Главное — домой! И вот — чудо! Всего четыре часа спустя после вылета из Кандагара в Ташкенте мы получаем свой груз, щедро приправленный отборными ругательствами протрезвевшего бортача.

Невероятное везение продолжается: всего-то десять чеков (рублей) сверху - и билет до Минеральных Вод в кармане. Еще через четыре часа я вышел из автобуса в родном Невинномысске. Расстояние от войны до родного дома составило неполных два года и каких-то восемь-девять часов.

На следующий день была проблема в горвоенкомате, где дежурный никак не хотел ставить отметку о принятии на учет, аргументируя тем, что я был не в парадной форме и одет не по уставу.

Сейчас в современной армии процедура ухода в запас выглядит несколько по-иному. В прошлом году мне пришлось побывать в 34-й мотострелковой горной бригаде, куда призвали больше сотни наших ставропольских парней. Об этом «Ставрополка» писала 1 августа прошлого года в статье «34-я горная. Командировка в юность». На публикацию пришло много отзывов по электронной почте, по телефону и даже просто в редакцию приходили родственники солдат, чтобы взять фотографии, узнать, как служится мальчишкам. Рассказывал, убеждал, что все хорошо и замечательно, показывал снимки, делился увиденным, и, в общем, расставались хорошо.

Прошел год. Снова я оказался в той же бригаде. Прошлым летом я видел юношей в военной форме, делающих вид, что они нисколько не боятся предстоящих испытаний, смотрят в будущее с уверенностью, только их глаза выдавали затаенную тревогу и мечту о далеком доме. Сегодня же эти парни разительно переменились: выправка, уверенный взгляд, четкие планы на дальнейшую жизнь...

Младший сержант Дмитрий Новиков, разведчик, командир орудия артдивизиона, парень из ставропольской потомственной семьи военных, собирается продолжить службу в УФСИН. Рядовой Сергей Проскура, вчерашний механик-водитель, номер расчета самоходной гаубицы «Гвоздика», уже через несколько дней собирается выйти на новое место работы в ППС Промышленного района Ставрополя. Ефрейтор Константин Кравцов проходил службу при узле связи бригады, поскольку до армии получил образование техника программного обеспечения, теперь мечтает продолжить учебу в вузе. Невинномысец рядовой Валентин Скрипаль обучался саперному делу, в котором помогали ему овчарки Бессарабия и Сима, надеется поступить уже в этом году на юридический факультет СКФУ и продолжить службу в силовых структурах. Только старший наводчик артдивизиона рядовой Георгий Аростинов умолчал о своих мечтах, просто сказал, что хочет вернуться поскорее в родной Пятигорск. Однако все парни уверенно заявили, что нисколько не жалеют о службе в армии, которая научила их ответственности, укрепила физически, закалила силу воли, заставила пересмотреть некоторые взгляды на жизнь, придала уверенности в себе и в друзьях, дала возможность превратиться в настоящих мужчин.

Собственно, другого я и не ожидал услышать, побывав во второй раз в горной бригаде. Наверное, причиной этому чистота и порядок, царящие на всей территории части и за ее пределами, настоящее, а не показное спокойствие, которое поддерживается комбригом полковником Михаилом Зусько. Спокоен он по-настоящему, уверен в своих подчиненных. Хотелось бы мне пожимать руку полковнику не при случайных встречах, а по-дружески, как это делал со своим ротным Кулаковым, например, и немногими другими людьми, своими друзьями.

Занятно, что в гостях у мотострелков мы были накануне празднования Дня бригады, а через день ожидался приезд высоких военачальников. Вспомните те, кто служил в армии десять-двадцать и более лет назад, что начиналось в части в ожидании приезда хотя бы окружной комиссии, я уже не говорю о проверке из министерства обороны. Катание квадратного и таскание круглого, стрижка и покраска травы, привязывание листвы к ветвям деревьев, побелка бордюров и покраска асфальта, а в зимнее время укладка снега аккуратными — метр на метр - сугробами и прочие благоглупости. Ну было ведь, было!

Между тем в бригаде все спокойно. С полигона слышны то частые автоматные очереди, то более солидное чихание пулеметов, а то и гаубичные залпы. Вьючно-транспортное подразделение уходило в горы. Разведчики-альпинисты ловко скользили по репшнурам прямо из окон четвертого этажа казармы. Рота связистов направлялась в баню, на что указывали сетчатые «несессеры» с банными принадлежностями. На плацу шла подготовка новобранцев к скорому принятию присяги. Сводная рота отрабатывала приемы рукопашного боя, видимо, для завтрашней «показухи» во время празднования Дня части.

Сразу после утреннего построения комбриг зачитал приказ об увольнении в запас солдат срочной службы, каждому лично пожал руку и с напутственными словами вручил вымпел бригады. Храниться этот вымпел будет у каждого долгие-долгие годы...

Очень скоро ребята получили на руки документы, переоделись в гражданскую одежду и превратились в обыкновенных парней, одетых по-летнему, в шорты и майки. Они думают, что все осталось позади. Нет. Они еще не знают, что подсели на крепкий мужской антидепрессант под названием «армия». Пройдет совсем немного времени, и эти молодые мужчины начнут с грустью и даже с нежностью вспоминать о днях службы, проведенных в 34-й мотострелковой горной бригаде!