Исповедь медсестры Елены Бычко о человечности в бесчеловечных условиях войны

Неторопливая исповедь Елены Бычко, с которой мне довелось недавно встретиться, была проникнута восхищением духовной чистотой, глубокими чувствами сверстников-ветеранов, которые хранят как только можно в памяти своей отнюдь не столько ужасы войны, сколько поступки людей в тех ужасных ситуациях. Не тяжелые ранения, физически искалечившие бойцов, и даже не саму смерть, а мужество принятия людьми всего этого.

О человечности в бесчеловечных условиях войны из уст бывшей госпитальной и фронтовой операционной медсестры, гвардии старшины 2-й статьи медицинской службы услышать, прочувствовать такие размышления дорогого стоит.

Елене Владимировне 91 год, так сказать, средний возраст тех, кто знает Великую Отечественную войну не понаслышке. Характерный живой взгляд врача, знающего цену своей профессии, отточенная годами доброжелательная манера общения педагога, ученого и целителя. В прошлом доцент кафедры хирургической стоматологии Ставропольского медицинского института Елена Бычко дорожит своей судьбой. Муж Алексей Иванович тоже фронтовик, увы, не дожил несколько лет до их бриллиантовой свадьбы, 56 лет были вместе. Дети, внуки, правнуки… Все как у людей…

О военной поре она говорит с непоказным достоинством:

«…Когда пришла эта народная беда, я была студенткой литературного факультета Кировского пединститута. Нас вызвали к руководству и без обиняков сказали: мальчики – в военкомат, девочки – на курсы санинструкторов. В конце августа 1941 года выдали удостоверения об окончании курсов. А нам всего-то по 19 лет. И никаких сомнений, побежали в райвоенкомат с настойчивым требованием: на фронт, в действующую армию. Все сложилось, однако, по-другому.

Наш добровольный порыв, конечно же, учли. В сентябре 1941-го мобилизовали, но направили не на фронт, а в клинический военно-морской госпиталь при Военно-морской медицинской академии, эвакуированной из Ленинграда в Киров. Клиника при госпитале славилась высокой репутацией хирургов, медсестер, всего персонала, возвративших к жизни многие сотни тяжелораненых бойцов. По 8-10 часов нам приходилось не покидать перевязочную, а раненые все поступали и поступали. К концу дня мы падали с ног от усталости. Так вот я и стала тогда опытной операционной медсестрой. Словом, медицина на всю жизнь. Операции шли конвейером. Врачи и медсестры чуть ли не засыпали на ходу от высокой концентрации в воздухе хлороформа и эфира. Выхаживание тяжелобольных фронтовиков лежало преимущественно на женщинах, почти девочках. Работали до изнеможения. Как ни трудно было, но возвращали в строй 75 – 80% раненых…».

Потом, в 1944 году, Елене все же удалось попасть в действующую армию. Малая Земля, Новороссийск, экипажи Черноморского флота, санитарная часть 62-го Краснознаменного зенитно-артиллерийского полка – все это для операционной сестры милосердия, а по-военному – гвардии старшины 2-й статьи Елены Фокиной (тогда еще с девичьей фамилией) вплоть до победного мая 1945 года стало еще одной незабываемой достойной частью ее жизни. А еще через несколько лет – после окончания Ленинградского стоматологического института – по распределению выбрала Ставрополь, долгий свой причал, где ждал не только неустанный труд, но и заслуженное уважение.

Удивительная вещь. В неторопливом рассказе Елены Владимировны я все время чувствовал не браваду (которая здесь была бы, наверное, по-своему оправданна) о боевых заслугах, а непреодолимое желание много повидавшего ветерана выразить тоску по надежности жизни в те смертоносные годы, да еще теплоту и благодарность своей военной судьбе. На этой нелегкой стезе выпестованы самой жизнью вовсе не расплывчатые представления о справедливости, о человеческом достоинстве, о собственном предназначении.