Сергей Скрипаль: Страшное утро

То туманное утро стало для нас трагичным. Сначала у кишлака появился какой-то мужик на тощей лошади. Мужик был без оружия, если не считать короткого ножа на поясе. Что само по себе было странным. Как это, явный душара - и даже без берданки за плечом. Мужик покорно остановился, когда перед ним из засохшего виноградника выскочил Дизель:

- Дришь! Стой! Шурави контрол! Проверка! - скомандовал Сержик, для убедительности поднял правую руку вверх, а левой дернул стволом автомата вниз.

- Командор, командор! - прижимал руки к груди афганец, слез с лошади, опустился на колени. - Давай офицер, шурави! Офицер давай!

Ага, щас. Я вышел из-за БМП, принял суровый вид, насупил брови, чуть раздул щеки. Не знаю, зачем так сделал. Наверное, чтобы придать себе солидности.

- Эй, бача, чего надо?! - несколько небрежно спросил я у приезжего.

Афганец опять начал кланяться, приговаривать свое «командор, командор» и еще что-то то ли на фарси, то ли на дари, а может, и на туркменском или узбекском. Я помог подняться еще не старому мужику из пыли, усадил его на большой камень, попросил Джона принести хоть чаю, чтобы он бесконечно не повторял свое «командор». Все с той же важностью приказал Дизелю срочно вызвать сюда Шохрата. Черт знает, может, и вправду разберет, чего этому бабаю надо.

Афганец с поклонами принял алюминиевую кружку чая и совсем уже готов был снова рухнуть коленями в пыль, когда Джон сыпанул ему в ладонь колотые куски рафинада.

- Да пей ты, мать твою! - подтолкнул кружку к груди афганца. - Пей давай. Пей, дорогой, - уселся рядом с гостем.

Я нырнул за машину к капитану Кулакову:

- Что с ним делать, Николаич?

- Нормально. Все правильно сделал, - улыбался в усы капитан. - Сейчас Шохрат послушает, скажет, что к чему. Однако мне кажется, что он за трупами приехал, будет просить отдать. Сроки-то похорон прошли уже, до заката надо было закопать. Ладно, позови ко мне Синицына, сам с духом потолкуй.

О чем мне с ним говорить, да и как? Пришлось притащить горячий чайник, подливать афганцу в кружку, смотреть, как он экономно откусывал от кусочка сахара. Остальной рафинад, наверное, ссыпал в карман, может, для ребятишек своих, может, продать надумал. Игореха щедрым оказался, граммов сто - сто пятьдесят сыпанул сахарочку.

Мужик обнимал кружку худыми, почти черными пальцами, с длинными грязными ногтями. То и дело шмыгал носом, вытирал его раскрытой ладонью и опять хватался за кружку. А ведь душара с ночи к нам ехал, издалека, подумал я, вон сколько тряпья намотано. Замерз. На босых ступнях болтались растоптанные чапли. Афганец поджимал под себя ноги, пытался согреть их худой задницей.

Нежданный гость выдул четыре кружки чаю, пока не появился Шохрат. Не подходя к Кулакову, сразу подскочил ко мне, вздернул ладонь к панаме:

- Товарищ младший лейтенант, рядовой Кулималиахмедов по вашему приказанию прибыл.

Вот балбес! Надо же такую ерунду придумать: кули-мали-ахмедов.

- Солдат, попробуй поговорить с товарищем местным! - командирским голосом дал я задание Узбеку.

- Есть, - козырнул Шохрат.

Стал говорить с афганцем. Но дело явно шло туго.

- Хм, - с сомнением покачал головой Шохрат. - Похоже, он таджик. Ладно, как-нибудь разберусь!

Как и предполагал капитан, афганец приехал попросить разрешения забрать тела убитых.

- Да не вопрос, - согласился я. - Только как этот бедолага пятнадцать двухсотых на своей коняшке заберет?

Шохрат зажестикулировал руками, закалякал на непонятном языке. Афганец опять грохнулся коленями в пыль, очень душевно просил разрешить подъехать сюда его брату на большой арбе, погрузить тела и увезти к родственникам в соседний кишлак.

- Ну-ка, ну-ка, отсюда поподробнее, что за кишлак, где именно он? - подталкивал я к расспросам Узбека, сам же разворачивал карту, протянутую Джоном.

Да, действительно километрах в двадцати отсюда есть кишлак.

- Где ждет его брат? Как он подаст ему сигнал?

- Говорит, что если командор-сахиб будет столь любезен и выстрелит из автомата три раза вверх, это и будет сигналом, - спотыкаясь, перевел Шохрат.

- Угу, разбежался прямо! Пусть едет за братом на своей лошади. Хрен его знает, кому и какой знак дадим, - возмутился я. - Короче, Маликалимамедов, скажи, чтобы до обеда трупов тут не было. Максимальное число похоронщиков трое. Больше никого не пустим.

Афганец попытался спорить, настоять на своем, но Шохрат схватил его за шиворот рваной рубахи и подтолкнул к лошади.

Кляча неторопливо зашагала к окраине кишлака. Я успел заметить, как по правой стороне, в винограднике, вслед за гостем проскользнул снайпер Лиса, а по левой, за дувалами, сгорбился Дизель, наш сапер, заторопился в том же направлении.

- Плохо! - констатировал капитан. - Надо ждать гостей. Сержант, - обратился он к Джону. - Собери людей. БМП убери вот туда, чуть выше подножия горы. Оттуда подходы к кишлаку видны будут хорошо, заодно и пещеру можно прикрыть. Так, - чуть подумал Кулаков. - Ты, - кивнул мне, - пойдешь к пещере с Узбеком и Дизелем. Нет, отставить Дизеля. Кто у тебя там, у пещеры, остался, Джон?

- Щерба.

- Отлично. Пусть там и остается. Только возьмите патронов еще. Теперь так, Лиса с тобой и ты, - ткнул пальцем в Билибина. - Прикрываете ту сторону дороги, откуда пришел дух. Дизель и ты, - показал на Начальника. - С той стороны обоснуйтесь. А мы с тобой, сержант, и с тобой, товарищ рядовой, - протянул открытую пачку «Гуцульских» Билибину, - будем на броне прохлаждаться, корректировать, если что. Малец, на связи!

Лиса и Дизель вернулись, Гена доложил ротному, что афганец за кишлаком ускорил свою клячу, все оглядывался, рыскал глазенками по окрестностям, чуял, вражина, что вели его. Ничего подозрительного не обнаружено.

- Вот и ладушки, слава Аллаху и Магомеду, пророку его! - хлопнул ладонями по коленям Кулаков. - Все, мужики, по местам. И бдить мне во все отверстия!

Я пошел за Шохратом, поскольку дорогу он знал хорошо, не единожды побывал у пещеры. Шагали сначала по каменистой осыпи, ноги то и дело соскальзывали на влажных от росы плоских камешках. Потом вышли на травяной покров. Тут дело ускорилось. Затем - сплошной камень, монолитный, с прожилками глубоких и узких трещин. Поднялись минут за двадцать. Пока шли вверх, слышали, как БМП затарахтел двигателями, переползая на заданную точку.

- Пожрать хоть принесли? - высунул голову в каске из-за каменного бруствера, грамотно сложенного у зева пещеры, Толик Щерба.

- Принесли, дорогой, конечно, принесли, - проворковал Узбек, достал из-под бронежилета сверток с едой, снял с пояса флягу с пока еще горячим сладким чаем.

- Во, чаек! - замычал промерзший Щерба. Развернул бумажный пакет, вынул кусок хлеба, минтай в томате, споро вскрыл банку и начал лопать с нескрываемым удовольствием, запивая чаем.

Шохрат остался за бруствером. Мне же любопытно было посмотреть, как духи устроили КП. Ну что, несколько безобразно, как-то небрежно, но очень толково. У стены против нар из снарядных ящиков составлен длинный стол, на нем длинные фанерные коробки, из которых дикой мешаниной торчали разноцветные провода, какие-то с клеммами на концах, другие просто очищенные от изоляции. Толстые кабели, витые из этих же проводов, уходили из ящиков в землю. Я встал на колени, посмотрел, куда уходят жилы. Серьезно ребята готовились. На самом уровне каменистого пола пещеры кабели уходили в толстую стальную трубу. Я аж присвистнул - сколько же труда сюда ухлопано! Ладно, надо на выходе посмотреть, что к чему.

По левую сторону прямо от узкого выхода из пещеры стояли цинки с патронами, зеленые армейские ящики. Открыл один. Красота, около полусотни снаряженных автоматных магазинов, в другом - десятка полтора для РПК. Воюй не хочу! В третьем - гранаты, запалы отдельно в особых кармашках. Надо же, видимо, прямо со складов наших получены. В длинном ящике лежали мины, новенькие, готовые к установке. Я в них всегда слабо разбирался. Узнал наши противопехотки, ребристые «итальянки», дальше лезть не стал. Пусть уж Дизель с ними разбирается или тот же Щерба.

Я хотел было спросить у Щербы, где концы кабелей выходят, но вспомнил, что Шохрат тут все излазил, и вышел на воздух.

Узбек показал, где найти кабели.

- Представляешь, уровень пола пещеры и выхода кабелей одинаков, и пробили-то породу всего метра на три, не больше. Самое интересное, что порода не монолит. Слюдяная жила проходит. Вот в ней и пробурили дырку. Но ведь по уму сделали! Мы все обыскали. Такое ощущение, что в никуда провода уходили. Хорошо хоть карту нашли. А то можно было подумать, что КП пустышка, так, обманка, а настоящий где-то еще спрятан.

Следуя указаниям Узбека, я обошел каменистый выступ, хватаясь за острые камни, чтобы не упасть вниз, забросил автомат за спину - мешается под рукой, сполз грудью по скале вниз по довольно крутому желобу. Видимо, желоб этот пробила вода давным-давно, и был он гладким. Я забеспокоился: как подниматься назад стану? Только напрасно волновался, в желобе были трещины, как ступени - вполне. Да, и спускаться надо было по ним. Дурное дело нехитрое, зато быстро съехал к валуну. Посидел немного у каменюки с гладкими боками, отдышался. Полюбовался открывшейся панорамой. Вон внизу, под ногами, кишлачок, войной растерзанный, лежит. Тишина в нем. Нет никого, кроме наших. Вон БМП, ощетинился пушкой. Влево и вправо - пустая дорога. Арык слабо поблескивает под восходящим солнцем. Красивая, но тревожная картинка. Ладно. Полезу посмотрю, что и как там духи наворотили. Только поднялся с земли, высунул голову из-за валуна, как ткнулся взглядом в чужие черные глаза. Ах ты, мать твою! И автомат ведь за спиной. Тут и ствол «бура» мне почти в грудь уперся. Потом прошибло аж до самого копчика, ощутимо так струйкой горячей потек пот по позвоночнику. Успел еще отметить, что дух совсем молоденький, может, даже и бриться-то начал только-только, да неумело так, несколько бритвенных порезов над верхней губой, пятнышки сукровицы на левой щеке. Судя по всему, пацан испугался не меньше моего. Жмет на курок, а выстрела нет. Я дергаю из-за спины автомат, а он как заколдованный, не идет - и все тут. Зацепился за что-то. Наконец автомат подался, вытягиваю его, сам же неотрывно в круглые провалы глаз духовских смотрю. Не выдержал парнишка, бросил английскую винтовку и как заяц поскакал от валуна вверх по не заметному пока для меня второму желобу. Ах ты, гаденыш, саданул по духу короткой очередью, потом еще одной. Куда там, ушел душара. Влез я на валун, подхватил «бур» и назад подался, наверх, к пещере. Там уже башка Шохрата в каске вниз свисает, пулеметом выцеливает:

- Что там?

- Духи… - дыхание рвется, тороплюсь наверх, тяну трофей.

Щерба лежит за бруствером, в другую сторону от пещеры вглядывается.

Шохрат рванул ракетницу, бахнул в небо одной красной. Тревога!

Я заскочил в пещеру, на ходу успел осмотреть «бур». Вполне боевое оружие. Пригодное. Может быть, пацан магазин не до конца дослал, вот и не смог выстрелить. Из ящика выгреб пяток магазинов, хоть и полный лифчик у меня, да береженого Бог бережет. Цапанул столько же для пулемета, выскочил наружу, ссыпал их к ногам Узбека. Сверху откуда-то из-за гребня скалы по нам ударил пулемет. Твою мать! Только неудобен угол наклона, не могут достать нас духи. Собственно, мы тоже ничего сделать не можем. Ах, догадался бы Кулаков долбануть из пушки по склону. Жа-жах, жа-жах, жа-жах, будто в ответ на мои немые просьбы, раздались пушечные выстрелы. Посыпались вниз камни, пыль ударила по глазам. Тут же из автомата в свою сторону застрочил Толя. Я кинулся к нему, упал рядом, припал к автоматному прицелу. Ничего не вижу.

- Куда палишь? - толкнул в бок Щербу.

- Там они, там, - показал стволом автомата за изгиб горы.

Тропы там нет, значит, просто сползают вниз, надеясь выбить нас от пещеры. Вытаскиваю гранаты, протягиваю парочку Щербе.

- Давай, Толян! - выдергиваю кольцо, встаю на колено и бросаю снаряд подальше, за ним еще один.

Толик не отстает, забрасывает тоже свою пару. Бросаемся за бруствер одновременно с первым и слившимися с ним последующими разрывами. Ба-бах, ба-бах, ба-бах, ба-бах… На наши каски и спины сыплются камешки, пыль поднимается сплошной пеленой. Ни хрена не видно! Однако бьем из двух стволов туда, где были взрывы. Мой автомат щелкает впустую, выдергиваю магазин, вставляю новый, передергиваю затвор.

За нашими спинами равномерно работает РПК Шохрата. Поворачиваюсь к нему. Узбек стоит на одном колене и упоенно шарашит вверх над входом в пещеру, по скальному гребню. Оттуда тоже слышны выстрелы, но ни Шохрат, ни духи не бьют прицельно, их пули ложатся широким веером далеко от нас, охают, зарываясь в тонкий слой почвы или жужжат сердито, срикошетив о камни. Вновь сверху поползла осыпь, камни сыплются мелкие и крупные, даже потихоньку вырастает барханчик у входа в пещеру.

- Атас! - кричу изо всех сил. - Узбек, граната!

Вижу, как округлое ребристое тело катится вниз вместе с камнями, но не успевает упасть, взрывается почти над козырьком пещеры. Ба-бах, разрыв, мелкие камешки разлетаются вместе с гранатными осколками, к счастью, еще достаточно высоко. За первой гранатой падают еще две. Я все ору Шохрату:

- Уходи, уходи! - для убедительности машу рукой в сторону пещеры.

Шохрат не слышит, долбит из пулемета вверх, оборачивается ко мне в тот момент, когда граната ударяет его в лифчик, отскакивает и набухает ярким разрывом. Падаем с Толяном на землю. Я больно ударяюсь локтем о камень, но почти не реагирую на это. Еще взрыв!

- Узбек! - кричу в наступившей тишине, резко диссонирующей с тем, что только что происходило. - Уходи в пещеру!

Подскакиваю к Шохрату. Он лениво гребет пыль, словно неумелый пловец в воде, поджимает колени к груди. Пулемет отброшен. Ствольная коробка покорежена, отскочила в сторону, затвор вывалился. Хватаю Узбека под мышки, тащу его к пещере. Ноги Шохрата цепляются носками за пулемет, пустые магазины, поднимают чертову пыль. Подбегает Щерба, подхватывает ноги Шохрата. Заносим Узбека внутрь, осторожно переворачиваем на спину на нарах. Броник выдержал удар, помогли и автоматные магазины, выворочен металл из них, ткань лифчика и броника иссечена. Только вот из разорванного, изуродованного горла рывками вытекает кровь, лицо иссечено до неузнаваемости, губы, нос, щеки свисают рваными кусками мяса, глаз нет, пустые дыры, наполненные кровью. Все обожжено, черные хлопья копоти смешиваются с кровью, стекают на грудь, под голову Шохрата. Тяжкий свист легких, короткая судорога. Все.

Не могу поверить. Вставай, вставай же, Узбек!

Духи снова открыли огонь, теперь уже слева и справа от пещеры. Я дал из ракетницы зеленую и красную ракеты. Мы прижались с Толиком к стене пещеры у выхода. Вовремя. БМП ударила из пушки. Я все время переживал, что снаряд ворвется в пещеру, ударит в ящик с минами. Быстро перекатился к нему, начал толкать тяжелый ящик, чтобы убрать его поближе к стенке. Толик подскочил, помог оттащить. Я намеренно не смотрел в сторону Шохрата, не мог видеть его мертвое тело. Опять тишина. Пыль свободно влетает под ветром в пещеру, надо бы опустить защитный полог, свернутый валиком вверх, зацепленный за специальные металлические крюки. Но зачем? И так обзор сужен до предела. Подходим к выходу. Пытаемся разглядеть, что там, внизу. Да что тут увидишь!

Слышу в небе гул самолетов. Неужели бомбардировщики? Точно! Глухие разрывы где-то за горой подтверждают мою догадку. Бомбят, бомбят минные поля. Духи совсем замолчали. Либо сбили их пушкой с горы, либо ошалели от бесперспективности захвата пещеры назад. Чего теперь-то, все равно минные поля уничтожаются с воздуха.

Я подошел к Шохрату. Кровь уже загустела, почернела, припорошилась пылью. Сорвал со входа полог, накрыл тело. Теперь сидел на земле у нар, курил сигареты одну за другой, тупо смотрел на берцы. Толик замер у входа, прислушивается. Пыль улеглась, в пещеру заглянуло солнце. Внизу сидела вертушка неподалеку от БМП, заходили на посадку еще две. С той стороны, откуда мы пришли в этот долбаный кишлак, клубами вздымалась дорожная пыль. Шла колонна из нескольких БМП и БТРов. В небо взметнулась зеленая ракета - нам сигнал, чтобы спускались.

Постелили на землю полог, переложили тело Шохрата, сняли с него броник. Забрали автоматы, спустились с телом метров на пятнадцать вниз. Я вернулся в пещеру, закрепил три растяжки. Одну замаскировал под тонким слоем пыли и камешков, что ссыпались сверху. Вторую установил прямо в ящике с минами, попробуй открой крышку, жахнет от всей души! Третью, памятуя коварство и хитрость наших и духовских минеров, поставил так, чтобы было видно, что она была замаскирована, но то ли грунт сдуло ветерком, то ли небрежность сапера, и проволока все же была видна. Добро пожаловать, снимай растяжку, однако при этом обязательно потянулась бы другая проволочка, с первой. А пускай не лезут!

Я спустился к Толику с Шохратом. Пошли вниз. Голова Узбека безвольно каталась в такт нашему ходу, кусок брезента сполз с лица, потом обнажил грудь. Толстая ткань выскальзывала из рук, больно тянула ногти, но мы шли и шли размеренным шагом, стараясь погасить качку. Ремень автомата все норовил соскользнуть, то и дело приходилось рывком плеча возвращать его на место. Я пожалел, что не закинул его накрест за спину. Даже если бы сейчас выскочил на нас дух, не знаю, смог ли я бросить на землю тело убитого товарища. Да еще с удивлением обнаружил, что за спиной у меня и «бур» болтается. Когда я его взял? На кой тащу с собой! Толик шел впереди, я видел его побелевшие руки, изо всех сил Щерба пытался удержать упорно выскальзывающий брезент.

- Толя, давай, покурим! - предложил я.

Мы бережно опустили страшный груз на камни.