Поисковики-волотеры смогли найти информацию о захоронении 1266 советских военнопленных

На окраине города в общей сложности покоится 1266 советских граждан. В информационной витрине у входа на кладбище сказано, что наиболее частой причиной их смерти были тиф, туберкулез, бомбежка, сердечная недостаточность, общая слабость... или расстрел. Многие умерли в лазарете для военнопленных, который с лета 1943 года был организван в Гёррер-школе города Херне. Работая с этим списком, удалось выяснить, что среди узников, обреченных на мученическую смерть, были и ставропольцы, о которых, возможно, родным до сих пор ничего не известно: военнопленные долгое время считались без вести пропавшими.

Сегодня «Ставропольская правда» называет имена и фамилии земляков, высеченные на плитах:

Адонев Василий Иванович (1909) и Семенов Александр Степанович (1912), Труновский район, село Труновка;

Шавкун Степан Климович (1898), Теплинский Иван Кузьмич (1913), Сидоренко Павел Ильич (1923), Ипатовский район;

Гринько Иван Алексеевич (1912), село Величаевское Левокумского района;

Брусенцов Илья Иванович (1902), село Грушевское Александровского района;

Гончаров Петр Трофимович (1902), с. Шведино Петровского района;

Масленников Иосиф Фадеевич (1908), Ладовская Балка Красногвардейского района;

Соломин Иван Иванович (1921), село Московское Изобильненского района;

Шумейко Кирилл Васильевич (1909), село Янкуль Андроповского района.

*****

В семье красноармейца Петра Калайтанова, призванного на фронт из села Владимировка, что в Левокумском районе, давно уже перестали ждать вестей: в живых осталась только семидесятилетняя племянница, которая никогда не видела своего погибшего дядьку. Разыскать ее удалось, подключив добровольных помощников. Чуть ли не в каждый двор заглянула сельский библиотекарь Валентина Регуш, расспрашивая старожилов, рассказывая о судьбе пропавшего бойца-односельчанина. Весть быстро облетела Владимировку – здесь и сегодня бережно относятся к памяти погибших в годы войны: на фронт ушли около 500 жителей села, 370 – домой не вернулись. Старожилы до сих пор вспоминают, как в селе стоял пронзительный бабий вой, как кричали и причитали, когда приходили скорбные известия с фронта... А на племянницу бойца П. Калайтанова помогла выйти Антонина Коваленко, одна из немногих, кто еще помнит те суровые времена.

Подробности о гибели дяди всколыхнули душу Анны Петровны Кучеренко: родилась она в 1943 году, ее послевоенное детство во многом связано с рассказами отца, побывавшего в фашистском плену, - вместе с другом он чудом оттуда бежал и об ужасах, пережитых в немецких застенках, до последних дней жизни вспоминал с содроганием.

Как только Анна Петровна увидела копию фотографии, сделанную с личной карточки военнопленного, которую ей передали поисковики-волонтеры, от неожиданности всплеснула руками:

- Да, это точно наш Петр...

Хотя дядьку она никогда не видела, сомнений не возникло - Петр Калайтанов очень похож на брата, сестер, которых, как выяснилось, у него было шестеро.

- Вот бы они увидели сейчас, – прослезившись, говорит А. Кучеренко.

Рассказывая о том, как долго все ждали Петра, надеялись на его возвращение, она зажгла свечу и поставила на стол, а рядом - то самое фото, на котором узник держит перед собой лагерный номер. Даже сквозь десятилетия его безнадежный взгляд ранит сердце, заставляет прочувствовать жестокую участь бойца. Из материалов объединенного банка данных «Мемориал» известно, что красноармеец Петр Калайтанов попал в плен первого июля 1941 года. Он был среди защитников Бреста, которые первыми приняли на себя удар оккупантов.

...В армию ушел Петр через два месяца после свадьбы, когда молодая жена уже носила под сердцем первенца: Вовка родился осенью, а вскоре Елене пришла печальная весточка о муже: «Пропал без вести». Говорить спокойно об ужасах, которые пришлось ему испытать, невозможно: судя по данным в личной карточке военнопленного, содержался Петр Калайтанов в лагере шталаг-10Д, находившемся в немецком поселке Витцендорф. На русский язык, благодаря Варваре Туровой, поисковику-волонтеру, переведены отрывки из дневника и писем немецкого охранника, служившего в Витцендорфе (источник - бундесархив Фрайбург):

«...Заразный лагерь Витцендорф. В лагере военнопленных в настоящее время размещено только 5000 русских. Лагерь и охранный батальон из-за сыпного тифа заблокированы... Лагерь военнопленных находится  в одном километре от села. Он еще не закончен. Прошлым летом русские жили в землянках. Они содрали и съели кору со всех деревьев. До сегодняшнего дня от сыпного тифа умерли 12000, в январе пока 1800. Сейчас в день умирает около 100 пленных, сегодня умерли 94... Прошел первый раз через лагерь военнопленных. Мертвых русских несут мимо нас и обнаженных складывают в отдалении прямо на снег. Назавтра их погрузит и увезет похоронная команда. Прививка от сыпного тифа стоит 170 марок, мне прививку не сделали.

...Жуткие вещи рассказывали мне сослуживцы из моей роты, вполне спокойные по характеру и заслуживающие доверия. Будто бы имели место случаи каннибализма. Находили трупы, у которых из бедер были вырезаны большие куски мяса... Комиссары и политруки «по приказу свыше» изымались из лагеря. Шептались, что их отправляли в Ораниенбург, где расстреливали конвейерным способом. Расстрел происходил быстро. Отобранные вставали под аппарат, выглядевший как прибор для измерения роста, и сразу получали пулю в затылок.

...В нашем лагере военнопленных, по-видимому, были также случаи заболевания чумой. Мертвые с совершенно черными ногами. ...Все трупы были полностью раздеты, измазаны испражнениями и настолько истощены, что можно было пересчитать ребра. Летом прошлого года максимальное число умерших за один день составляло 400 человек. Сегодня умерли 101. И 65 больных прибыли из рабочих команд – умирать...».

*****

Многие подробности из этого перевода намеренно сокращаю, чтобы не шокировать читателя. В карточке Петра Калайтанова указана дата смерти – 24.04.1944 года, умер от воспаления легких, похоронен на кладбище Ванне-Айкель.

По словам Анны Петровны Кучеренко, прошли годы томительных ожиданий, прежде чем вдова смирилась с мыслью о потере мужа, озвучив однажды вслух свои горькие думы:

- Сгинул мой Петр, навсегда сгинул...

В какой именно момент ей это подсказало сердце, неизвестно, но с тех пор на Пасху каждый год она пекла поминальный кулич, ставила его на стол и зажигала свечу в память о своем Петре. Так было, по воспоминаниям племянницы, всегда. Она же сообщила, что сын Петра Андреевича был достойным человеком, к сожалению, рано ушел из жизни, - работал он главным инженером на одном из крупных предприятий Ставрополя, где оставил о себе добрую память.