А может, это и к лучшему…

Новый год Семен не любил. Ему жалко было елок, ярко украшенных, но уже обреченных на скорое умирание у мусорных контейнеров, казалась фальшивой атмосфера новогоднего веселья, когда положено радоваться и делать вид, что веришь в лучшее. А радоваться, когда положено, по правде говоря, хуже занятия нет.

А сейчас Семену вообще было не до праздников. Потеряв работу и, как следствие, кое-как налаженный быт и жену, которая уходя обозвала его «лузером», он после развода въехал в убогую «однушку». И не было уже ни сил, ни желания сопротивляться происходящей с ним бессмысленной жизни.

31 декабря вечером он сидел на кухне, бездумно глядя то на ржавый кран, из которого муторно капала вода, то в окно без занавески. До Нового года оставалось три часа. По улице спешили прохожие, прижимая к себе свертки в ярких упаковках, сумки, пакеты, из которых торчали зелено-золотые горлышки шампанского; женщины бережно, в вытянутых руках, проносили по скользким тротуарам прикрытые салатники, где, очевидно, нежилась под шубой селедка, сверкали гранатовыми зернами «Шапки Мономаха», ждал своего часа оливье… При мысли о том, что всех этих людей где-то ждут, всем будут рады дома или в гостях, на душе у него становилось пусто и холодно. «Чем я хуже?» - все билась в голове назойливая, как осенняя муха, мысль. Он прогонял ее, а она снова возвращалась: «Чем же я хуже?».

Не то чтобы его совсем никуда не звали. Но идти в ресторан, где собрались прежние сослуживцы, было неприятно: «Ну, как на новом месте? До сих пор не работаешь?! Ну-у, лентяй… Понравилось, наверное, ничего не делать!». А в компании, устоявшейся еще со студенческих лет, пришлось бы многое объяснять. И про бывшую жену Ирину, и про то, что он не «лузер», и «делать лицо» пришлось бы, но, главное, было бы так же тошно, как и наедине с краном, если не хуже…

Кран примолк. Зато соседи сверху веселились от души: сначала танцевали, теперь пели, точнее, орали - громко и гадко. После очередного музыкального пассажа Семен не выдержал: пошел в прихожую, наскоро оделся и бросился из квартиры прочь.

На улице было морозно. Семен чуть было не повернул обратно, но то, как пели соседи, было слышно даже внизу. Потоптавшись у подъезда, он направился к ближайшему супермаркету, купил бутылку «Столичной» и побрел в глубь дворов, не разбирая дороги. Приметил одинокую лавочку, смахнул с нее снег и сел, открывая крышку. Потом сделал несколько глотков и закрыл глаза. А когда открыл их, обнаружил, что справа от него кто-то сидит.

- С наступающим, - сказал незнакомец.

Семен неприязненно покосился на него и едва заметно кивнул, в смысле – и вас так же. Настроения общаться не было, а главное, успешного вида гражданин в светлом пальто, благоухающий дорогим парфюмом, напомнил ему об убогости собственной несложившейся жизни. Подумав немного, Семен закрутил бутылку и нехотя поднялся.

- Не уходите, - сказал незнакомец. – Я просто хотел спросить: с вами все в порядке?

- Начитались Диккенса и спасаете под Новый год заблудшие души? – с сарказмом сказал Семен, но потом сник. – Извините, не хотел грубить.

- А я не хотел вмешиваться, но… Новый год через два часа. Знаете, говорят, как встретишь его, так и проведешь. Может, вас куда-нибудь подбросить?

- Новый год – это не для меня, - сказал Семен, открутил крышку и снова отпил из бутылки. - Это игрушка для таких, как вы.

- А чем «такие, как я» отличаются от вас? – спросил незнакомец.

- Тем, что я... как выразился один человек, «лузер». Неудачник. А вы... – Семен смерил собеседника взглядом, — похоже, что наоборот.

- Мало ли кто какую глупость сказал?

- Да я и правда... этот самый и есть. Лузер. Нечего мне праздновать. Для меня Новый год – только новые проблемы. А у меня и старых по горло.

- Может, у вас как раз в новом году все будет хорошо.

- Хороший тост, - засмеялся Семен и сделал глоток из бутылки. – Только у меня с детства ничего хорошо не бывает! Помню, в пятом классе был у нас набор в спецшколу с математическим уклоном, этакий питомник для лобачевских. Оттуда – чуть ли не в любой вуз страны без экзаменов... Но мне на вступительном тесте не хватило полбалла. И то, потому что какой-то баран в последний момент толкнул под руку. Получилось как будто исправление. А засчитали за ошибку.

- А может, это и к лучшему? Зато у вас было нормальное детство. Знаете, как живут дети, которые там учатся? Ни футбола, ни каникул. Одна высшая математика.

- Зато поступил бы в престижный институт. В Москве или в Питере. Работал бы на хорошей работе. Может, за границей бы жил.

- А вам нравятся мегаполисы?

Семен вдруг с интересом посмотрел на собеседника.

- Знаете… если честно, терпеть их не могу. Да и за границей не адаптируюсь, работал как-то полгода – все назад тянуло. С языком проблемы, люди все какие-то… странные. Но все равно. Вот в армии мечтал попасть в ВДВ, а попал в ЖДВ. Вместо того чтобы с парашютом прыгать, два года шпалы укладывал.

- Ну, может, оно и к лучшему? Парашюты, бывает, не раскрываются...

Они помолчали.

- А жена меня тоже «к лучшему» бросила? - спросил вдруг Семен.

- А вы ее любили?

- Да как вам сказать... В общем-то, не знаю. Женился, потому что время подошло. Той, которую любил, почему-то так и не сказал об этом.

- Так, может, действительно к лучшему? Теперь скажете…

- Ну да, - усмехнулся Семен. – Я же просто мечта всех девушек. Со своей «хрущевкой» рядом с промзоной и без работы.

- Но в Новый год все можно начать сначала.

– Вы как ребенок, ей-богу, - вздохнул Семен. – Еще скажите, что в Деда Мороза верите. Я с детства знал, что все это чушь. Помню, пацаном все мечтал о собаке. А родители – то у тебя тройка в четверти, то места в квартире нет. Однажды под Новый год мы возвращались из гостей, и вдруг за нами увязался пес. Довольно крупный, похож на овчарку, но не сказать что породистый: одно ухо торчит, второе порвано в драке. Но, знаете, как это бывает? Я сразу понял, что он – мой. Что это лучшая собака в мире. И я вдруг подумал, что раз новогодняя ночь – чудеса там и прочее, то, может, мне разрешат взять его к себе?

Он шел за нами до самого дома. Как я упрашивал родителей всю дорогу, а потом дома! Это был бы такой подарок, на всю жизнь! Он ведь, наверное, сидел там, на морозе, и ждал… Я ревел до самой полуночи, все надеялся, что мне скажут, чтобы я наконец шел на улицу и привел его. Я бы правда… и гулял с ним, и… Если бы только… А так… Но мне сказали, чтобы я не устраивал истерик и шел спать. А утром мне подарили книжку.

- Н-да. Люди порой бывают жестокими. Или глупыми. Но сейчас вы сами взрослый и можете делать что считаете нужным. Важно только не думать, что вы, - незнакомец поморщился, - этот самый «лузер»...

- Да ладно вам, - зло сказал Семен. – Думать – не думать, это же как клеймо. Вот вчера я ехал на собеседование. Мне пообещали хорошую работу, я обрадовался: думал, ну вот, понемногу все наладится. Ехал, ничего не нарушал – останавливают. Документы, багажник. Потом говорят: вы пили. А я вообще-то не пью, это так, с горя… - Семен кивнул на бутылку. - А за рулем никогда. Я стал спорить. Они - проедемте. Ну куда деваться, проедемте. Когда все оказалось в порядке, я рванул на собеседование, а там уже одна уборщица, коридор моет. Накрылась работа. Взяли типа, с которым я вместе учился. Не умнее он меня, не опытнее, а вот так… сложилось.

Семен сделал глоток из бутылки и, запрокинув голову, посмотрел в небо.

- Э-эй! – крикнул он вверх. – Интересно, где все это время - например, вчера - был мой ангел-хранитель, или кто там человеку по штату положен, а?!

- А представьте, Семен, - негромко сказал незнакомец, - что вас не остановили на дороге. И едете вы в своей «девятке» Н 451 ТК, а на перекрестке Нахимова и Гоголя водитель длинномера не справляется с управлением и съезжает в кювет. При этом вашу машину выбрасывает на обочину, она загорается, а вы не успеваете выйти, потому что ремень безопасности у вас заедает…

Поперхнувшись, Семен судорожно глотнул воздух и повернулся к незнакомцу:

- А вы откуда…

Но во дворе никого не было, только снежный водоворот заметал отпечатки ботинок около другого конца скамейки. Чувствуя холодок в желудке, Семен вдруг вспомнил, что, когда проезжал по проспекту Нахимова в тот вечер, на перекрестке действительно стоял длинномер, съехавший задними колесами в кювет… Медленно поднявшись на ноги, Семен машинально выбросил бутылку в урну рядом со скамьей и направился к выходу со двора. Другими глазами смотрел он теперь на снег, укутывавший город, на деревья в белых шапках, на праздничные огни, и все казалось ему таким странным, таким новым и радостным, будто Дед Мороз только что достал из своего мешка и подарил ему весь этот мир.

Семен шел через засыпанные снегом дворы, и ему все казалось, что где-то рядом его кто-то ждет. Он несколько раз оборачивался, вглядывался в темноту и вдруг увидел, что за ним, щуря глаза от снега, идет пес. Довольно крупный, похож на овчарку, но не сказать что очень породистый: одно ухо торчит, второе порвано в драке. Но знаете, как это бывает? И так же ясно, что это лучшая собака в мире.