Иван Бакаушин – учитель в солдатской шинели

Не сговариваясь, десятиклассники (ребята военной поры знали цену этим наградам) еще раз встали для приветствия. А зеленоглазая девушка с русой косой, не сдержавшись, спросила: «Так вы и есть тот самый Бакаушин?».

…Семнадцатилетнего Ивана Бакаушина вместе с другими десятиклассниками призвали в действующую армию в марте сорок четвертого. Исход войны был уже предрешен. До выпускных экзаменов оставалось каких-то три месяца. И семеро девчонок (вся «слабая» половина класса) позволили себе небывалую по тем временам вольность: пошли в райком партии и просили немножко подождать – пусть, мол, ребята хотя бы аттестаты зрелости получат.

Инструктор райкома ВКП(б) (сам, видимо, ни разу не нюхавший пороха) цинично сказал: «Может, аттестаты им никогда и не понадобятся…».

На что хрупкая десятиклассница Маина тут же ответила: «Нет, наши мальчики обязательно вернутся».

Через несколько дней Иван был уже в Майкопе, где располагались ускоренные курсы снайперов. Затем попал в Оршу, в 21-ю воздушно-десантную бригаду (не путать с той, что базировалась в Ставрополе). А потом были жесточайшие бои у города Секешфехервар и озера Балатон.

Тут пояснения требуются: многие историки пишут, что в Венгрии гитлеровцы сопротивлялись с отчаянием обреченных. Иван Александрович Бакаушин (сам живая история) утверждает, что помимо фашистов, столь же ожесточенно дрались мадьяры и власовцы. Последним вообще терять было нечего: знали – предательства на Родине не прощают.

Десантники поначалу укрепили нашу поредевшую оборону. Дней пять сдерживали атаки врага. А потом сами перешли в контрнаступление. За прорыв укрепленных позиций врага у озера Балатон Бакаушин и получил свою первую медаль «За отвагу». Такими наградами не разбрасывались ни в начале, ни в конце войны…

А потом был форсированный марш на Прагу. Шли непросто: приходилось подавлять ожесточенное сопротивление врага. Каждый городок, каждую деревушку приходилось брать с боем. В одном из них Бакаушин при уничтожении вражеского дота получил тяжелейшее ранение в ногу. Потерял сознание. И не знал, что командование представило его к очередной награде…

Победу он встретил в госпитале. В ночь с 8 на 9 мая забежал на минутку радист и сообщил, что немцы капитулировали. Что тут началось: за окном бойцы и командиры палили в небо из всех видов оружия, пускали ракеты. А раненые плясали под мелодию старенького патефона. И Иван (с загипсованной ногой) тоже плясал.

Дотанцевался: открылось артериальное кровотечение, услышал, что врачи собираются ногу оттяпать, и впал в глубочайшую депрессию. А тут госпиталь начали расформировывать: всех безруких, безногих – домой. Медперсонал тоже начали демобилизовывать. Оставались врач, несколько медсестричек да Бакаушин с соседом по нарам.

- Успокойся, спасли твою ногу, - убеждал капитан с медицинскими эмблемами, - теперь выздоровление от тебя самого зависит.

Чтобы повысить тонус, раненому начали давать сухое вино. Так Иван впервые попробовал спиртное. В сорок четвертом и сорок пятом десантникам (в основном это была безусая молодежь) фронтовых сто грамм не давали. Но его и потом к водке не тянуло…

Выписали в сентябре сорок пятого. Признали годным к нестроевой. Но домой не отпустили – направили в запасной полк. А там и питание не очень, и сон на соломе под открытым небом. Победители побежденных выгонять из домов стеснялись. Иван первым напросился в строевую часть. Попал в отдельную роту обеспечения базы центра «Юг». А в декабре сорок шестого он уже был дома.

Закончил строительный техникум – страна в развалинах, специальность востребована. Но… с начальством, которое на фронте не было и ко всяким «гешефтам» привыкло, не сработался. Подался в учителя. Сначала курсы, потом Ставропольский пединститут. И школа. Своя, та самая № 1, из которой его призвали в действующую армию. И одноклассница Маина, которая честно ждала его все эти годы.

Поженились. Трех сыновей народили и воспитали. И педагогическая карьера удалась: звание «Отличник народного образования РСФСР» в советские времена много чего значило. Десятки грамот, сотни благодарностей. Должность заведующего учебной частью. Опыт Бакаушина изучали не только в Шпаковском районе, но и во всем Ставрополье…

Солдатскую шинель Иван Александрович давно уже сменил на приличное пальто, а гимнастерку – на солидный гражданский костюм с галстуком. Но война напомнила о себе спустя тридцать лет после Победы. Приятно напомнила: Бакаушина нашла вторая медаль «За отвагу», к которой он был представлен в сорок пятом, во время форсированного марша на Прагу. И его ученики, знавшие войну только по книгам, совсем по-иному начали смотреть на своего учителя.

А преподаватели и без наград его уважали: по словам Елены Костиной, несколько лет работавшей в первой школе Михайловска вместе с Иваном Александровичем, разбор самого слабого урока завуч мог провести так, что начинающий педагог не только понимал свои ошибки, но и чувствовал прилив сил, понимал, что сможет работать на один уровень выше, и директором Бакаушин был замечательным…

На пенсию он ушел в восемьдесят девятом. Как сам выражается, самым богатым человеком: пять внуков и одна внучка - это даже в миллионах не оценивается. А теперь вот правнуки пошли… Жаль только, что полтора года назад не стало Маины Никифоровны – заслуженного учителя Российской Федерации, той самой девчонки, что ходила в сорок четвертом в райком…

Спрашиваю у Ивана Александровича: дескать, где будете День Победы встречать?

- В Ленинград, то бишь в Санкт-Петербург, поеду.

- Вы же там не воевали.

- Зато там два моих однополчанина живут: Петр Сидоров и Александр Пушкин. Жаль, не Сергеевич (улыбается). А еще там мой внучок Сережка – майор уже – академию заканчивает, на праздничном параде будет шагать. Так хочется встретиться…

Второй внук, Виталий, – старший лейтенант, служит в космических вой­сках. Ну а правнуки, будем надеяться, пойдут в учителя. Это ведь так символично, что для Ивана Александровича Бакаушина юбилей Победы совпал с Годом учителя.